Я личность творческая – хочу творю, хочу вытворяю.
Обряд харакири неразрывно связан и тесно примыкает к бусидо как часть морали сословия воинов. Самураи или другие представители высших слоёв японского общества совершали самоубийство в случае оскорбления их чести, совершения недостойного поступка (позорящего в соответствии с нормами бусидо имя воина), в случае смерти своего сюзерена или же (в более позднее время, в период Эдо, 1603 - 1867 гг.), когда обряд сформировался окончательно, - по приговору суда как наказание за совершённое преступление.
Харакири являлось привилегией самураев, гордившихся тем, что они могут свободно распоряжаться своей жизнью, подчёркивая совершением обряда силу духа и самообладание, презрение к смерти. Разрезание живота требовало от воина большого мужества и выдержки, так как брюшная полость - одно из наиболее чувствительных мест тела человека. Средоточие многих нервных окончаний. Именно поэтому самураи, считавшие себя самыми смелыми, хладнокровными и волевыми людьми Японии, отдавали предпочтение этому мучительному виду смерти.
В дословном переводе харакири означает "резать живот" (от "хара" - живот и "киру" - резать). Однако слово "харакири" имеет и скрытый смысл. В японском языке ему соответствуют слова "живот", "душа", "намерения", "тайные мысли" с тем же написанием иероглифа.
читать дальшеСогласно философии буддизма, в частности учению секты "дзен", в качестве основного, центрального жизненного пункта человека и тем самым местопребыванием жизни рассматривается не сердце, а брюшная полость. В соответствии с этим японцы выдвинули тезис, что жизненные силы, расположенные в животе и занимающие как бы срединное положение по отношению ко всему телу, способствуют более уравновешенному и гармоничному развитию человека.
Несмотря на то, что в некоторых работах европейских авторов приводилась мысль об отождествлении японского понимания категории "душа" с аналогичными понятиями у древних греков (называвших вместилищем души - психэ - грудно-брюшную преграду) и у древних иудеев (древнееврейские пророки говорили о местопребывании души в кишечнике), "хара" в японском смысле не является эквивалентом "души" в европейском понимании. Здесь можно говорить скорее о чувствах и эмоциях. И не случайно в связи с этим в японском языке имеется множество выражений и поговорок, относящихся к "хара". Например, человек, призывающий другого быть откровенным в разговоре, употребляет выражение "хара о ваттэ ханасимасё", что означает "давайте поговорим, разделяя хара", или, другими словами, "давайте поговорим, открыв наши животы". Характерны также такие изречения, как "харадацу" (подняться к животу, рассердиться); "харагинатай" (грязный живот, подлый человек, низкие стремления) и т.д.
Важное место японцы отводят также "искусству хара" (живота) - "харагэй". Под этим "искусством" подразумеваются процесс общения людей на расстоянии в результате интуитивной связи и понимание друг друга при помощи намёков.
Таким образом, живот японцы рассматривают как внутренний источник эмоционального существования, и вскрытие его путём харакири означает открытие своих сокровенных и истинных намерений, служит доказательством чистоты помыслов и устремлений. Другими словами, по понятиям самураев, "сэппуку является крайним оправданием себя перед небом и людьми", и оно более символика духовного свойства, чем простое самоубийство.
Происхождение обрядаПроисхождение обряда
Говоря о харакири как о явлении, развивавшемся и пришедшем к своему логическому завершению на японской почве, нельзя не учитывать, что и у некоторых других народов Восточной Азии и Сибири встречались ранее обрядовые действия, сходные и чем-то отдалённо напоминающие по сути японское сзппуку. Их можно отнести к более раннему времени, чем собственно харакири. Это позволяет предположить, что обряд разрезания живота в ранний период истории народов Дальнего Востока имел более широкое распространение и был заимствован древними японцами, которые имели контакты с представителями этих народов.
Прежде всего следует обратить внимание на обряд вскрытия живота у айнов, заключавшийся во взрезании брюшной полости (пере') и близко напоминавший японское харакири. Харакири, так же, как и пере', часто имело вид пассивного протеста и совершалось не из отчаяния; оно имело скорее оттенок жертвенности. У айнов существовало слово "экоритохпа", которое означает "принести в жертву инау", или в буквальном смысле "изрезать живот".
Культ инау - за струженных палочек (часто антропоморфных) или просто длинных древесных стружек - получил распространение на Дальнем Востоке у айнов, нивхов, орочей, а также японцев, которые преобразованные инау называют "гохэй" или "нуса". Инау, по представлениям народов Дальнего Востока, являлись посредниками между миром людей и "верховных божеств" земли и воды, у которых человек просил счастья и благополучия в жизни, спасения от стихии и всевозможных несчастий, удачи в охоте и рыбной ловле и т.д.
Применение инау разнообразно. Их использовали во время культовых действий, при приношении жертв божествам и духам в качестве обмена или платы за что-либо, при похоронах и праздниках; инау держали в каждом жилище на особом месте. Как правило, перед использованием инау освящались шаманом. В этом плане заслуживают большого внимания факты, говорящие о человеческих жертвоприношениях в древней Японии. О них имеются упоминания в японских хрониках. Чаще всего описывались жертвоприношения божествам воды и рек. Есть сведения также о погребении людей живыми вокруг могил императоров (могил господ), в фундаментах мостов, замков, искусственных островов и т.д. Такие жертвы назывались "хито басира", т.е. "человек-столб". Позднее человеческие жертвоприношения были заменены.
В "Энгисики", например, описано замещение таких жертв изображениями "канэ-хито-гата" (в виде человеческой фигурки из металла) и "микимари", предназначенных для божеств рек и воды.
Это позволяет предположить, что первоначально пере' являлось актом жертвоприношения добровольного, в качестве очистительной жертвы, или насильственного. Внимательное рассмотрение морского инау (атуй-инау) - заструженной палочки, бросаемой дайнами в воду во время бурь в виде жертвы божеству моря, навело на мысль о человеческих жертвоприношениях в прошлом. Эта гипотеза подтверждается фактом антропоморфности некоторых инау, в которых различали следующие части:
голову с макушкой, волосами и ушными кольцами из заструженных верёвочек;
шею;
руки;
туловище, на котором отдельно различается передняя сторона с волосами, зарубками "как выражением разрезания живота" и коротенькими застружками, "идущими от зарубок вниз и вверх и выражающими отворочение вверх и вниз мягкие части передней стенки живота". Судя по этим частям, инау, без сомнения, являются остатками человеческих жертвоприношений.
Способ вскрытия живота зависел в основном от самого самурая, от степени его самообладания, терпеливости и выносливости. Определённую роль здесь также играла договорённость с ассистентом самоубийцы, которого иногда выбирал себе самурай для оказания "помощи" при совершении харакири.
В редких случаях харакири производилось не стальным, а бамбуковым мечом, которым было намного труднее перерезать внутренности. Это делалось для того, чтобы показать особую выдержку и мужество воина, для возвеличивания имени самурая, вследствие спора между буси или же по приказанию.
Сэппуку совершалось, как правило, в положении сидя (имеется в виду японский способ сидения), причём одежда, спущенная с верхней части тела, затыкалась под колени, препятствуя тем самым падению тела после произведения харакири навзничь, так как упасть на спину при столь ответственном действии считалось позором для самурая.
Иногда харакири делалось воинами в стоячем положении. Этот способ получил название "татибара" - сэппуку стоя (в естественном положении).
Живот вскрывался особым кинжалом для харакири - кусунгобу, имевшим длину около 25 см. И считавшимся фамильной ценностью, которая хранилась обычно в токонома на подставке для меча, или вакидзаси - малым самурайским мечом. В случае отсутствия особого орудия для совершения сэппуку, что бывало у самураев крайне редко, мог использоваться и большой меч, который брался рукой за лезвие, обмотанное материей для удобства производимой операции. Иногда оборачивалось материей или бумагой и лезвие малого меча с таким расчётом, чтобы 10 - 12 см. Режущей поверхности оставались свободными. При этом кинжал брали уже не за рукоять, а за середину клинка. Подобная глубина прореза необходима была для того, чтобы не задеть позвоночник, что могло явиться препятствием для дальнейшего проведения обряда. В то же время, по правилам сэппуку, необходимо было следить за лезвием, которое могло пройти слишком поверхностно, разрезав только мышцы живота, что могло быть уже не смертельным.
Примечательно также то, что у айнов инау не имела права делать женщина; их изготовлял только мужчина после особых культовых действий по очищению души и тела. Этот факт может рассматриваться в качестве одного из доказательств гипотезы о человеческих жертвоприношениях и каннибализме, которые предшествовали культу инау и являлись пережитком подобных действий. Как и при изготовлении в позднее время инау, убийством жертвы в данном случае занимались, очевидно, исключительно мужчины.
Замена человека или жертвенного животного жертвенным предметом, имеющим вместо практического чисто ритуальное значение, была характерна не только для айнов. Это явление объясняется стадиальностью развития культуры того или иного народа при учёте экономического (материального) и духовного факторов.
Так, например, эвенки часто вместо шкуры оленя, забиваемого в случае несчастья в семье, в жертву духу определённой местности вывешивали полотнище из материи (локоптин). Монголы и некоторые другие народы кладут в особом месте "в дар" духу перевала (местности) просто камень. У японцев широко применяются в синтоистском культе в качестве замены реального предмета бумажные полоски (гохэй) и т.д. Культ инау был распространён не только у айнов. Инау или похожие на них культовые жертвенные предметы встречались и в других областях Азии, в частности в её южной островной части.
На этот счёт существует две теории по этому вопросу:
в одном случае считается, что это явление - общее для определённой стадии развития человеческого общества, в частности для палеолитического человека и его духовной жизни, которое проявилось на большой территории, в том числе и в регионе континентальной и островной Азии.
в другом случае считается, что инау - чисто японское изобретение, занесённое в древности на Японские острова из Манчжурии и Кореи предками японцев - тунгусским племенем Ямато, переселившимся на архипелаг. В данном случае, вероятно, антропоморфные инау получили распространение у айнов вместо человеческих жертв. Впоследствии культ инау, скорее всего, распространился и на домашний культ айнов и других народов Дальнего Востока, а также на ритуал медвежьего праздника и т.д.
Убеждение, что дерево - родственник человека, сыграло определённую роль в замене человеческих жертвоприношений деревянным инау. Айны стали жертвовать своим божествам (касатке, дельфину и т.д.) инау вместо человека, который мог быть: пленным врагом, захваченным во время межплемённых схваток айнов или в сражениях айнов с нивхами и тунгусо-маньчжурскими племенами; больным или старым жителем айнского селения, приносимым в жертву насильственно или добровольно (в этом случае человек мог сам вспарывать себе живот).
Человека, жертвуемого духам, бросали в море со вспоротым животом (иногда и горлом) для того, чтобы лишить его этим самым возможности спасти свою жизнь или показать доброму божеству чистоту (отсутствие злых духов) жертвы. Живот жертвуемого человека мог вспарываться не только перед погружением в воду, но и на суше, что затем могло быть заимствовано японцами в виде самоубийства слуг на могиле господина (дзюнси). Доказательством могут являться "кладбищенские инау" айнов (тусири-инау, или синурахпа-инау), которые приносились в жертву не богам, а самим мёртвым.
Живот жертвы мог вскрываться и для получения крови, которая рассматривалась иногда в качестве очистительного средства. Эвенки, в частности, считали кровь жертвенных животных источником особой силы, могущей изгнать всё злое. Этим можно объяснить наличие в древних погребениях Сибири, а также Японии охры, служащей заменой крови.
Возможно, что жертвы, убитые айнами на суше, затем съедались ими, подобно жертвенным оленям (или другим животным) народностей Сибири, при похоронах членов рода непосредственно вблизи могилы. На это указывают как рассказы самих айнов, так и многочисленные обломки человеческих костей со следами от каменных орудий на них, находимые археологами в раковинных кучах на территории Японии. Скорее всего, эти кости раскалывались предками айнов для извлечения из них костного мозга.
Итак, можно предположить, что представления и обряды, связанные с брюшной полостью человека, были характерны для многих народов Азии и в общем схожи. Возможно, эти представления относятся к древнему пласту в мировоззрении населения континента. Трудно сказать, распространялись они с носителями определённых культур или существовали конвергентно (т.е. параллельно, развиваясь независимо друг от друга) и по какой линии шло их развитие. Однако окончательного завершения эти представления и обряды достигли только на японской почве, превратившись в торжественное действо по вскрытию живота - обряд харакири.
В древний период истории Японии обряд харакири не был распространён среди японского населения архипелага. Однако, имея уже определённые представления о животе как главнейшем пункте человеческого тела, древние японцы, вероятно, легко смогли заимствовать айнский обряд "пере". Собственно харакири появилось относительно поздно в среде воевавших против айнов военных поселений северных провинций, которые превратились впоследствии в сословие японских воинов.
Вполне закономерен именно тот факт, что обряд начал развиваться у воинов - людей, находившихся в постоянной боевой готовности и всегда носивших при себе оружие - средство для ведения войны и орудие самоубийства.
Начиная с эпохи Хэйан (IX - XII), сэппуку уже становится обычаем буси, при котором они кончали жизнь самоубийством, погибая от собственного меча. Тем не менее обряд не был ещё тогда массовым явлением. Самоубийства путём харакири получили широкое распространение у самураев лишь в конце XII в., во время борьбы за власть двух могущественных родов - Тайра и Минамото. С этого времени число случаев харакири постоянно растёт; самураи делали себе сэппуку, чаще не желая сдаваться в плен или в случае смерти своего господина.
Харакири вслед за смертью господина ("самоубийство вслед") получило название "оибара", или "цуйфуку". В древности в Японии при смерти знатного человека вместе с ним погребали и его ближайших слуг, предметы роскоши и т.д., дабы обеспечить его всем необходимым в загробном мире. Этот обычай стал позднее называться "дзюнси" Впоследствии, чтобы избавить людей от мучительной смерти при захоронении заживо, им разрешалось самоубийство здесь же, на могиле их хозяина. Император Суйнин, правивший в начале нашей эры, согласно преданиям, вообще запретил дзюнси, а слуг, хоронимых вокруг вместе с господином вокруг его могилы ("хитогаки" - "ограда из людей"), приказал впредь заменять антропоморфными фигурами из глины. Однако обычай смерти вслед за сюзереном, несколько трансформировавшись, сохранился в феодальное время и принял вид уже добровольного лишения себя жизни посредством харакири на могиле феодала. В соответствии с нормами бусидо самураи ни во что не ставили свою жизнь, отдавая себя всецело служению только одному своему господину, поэтому-то смерть сюзерена и влекла за собой многочисленные случаи оибара. Обязавшись "отдавать свои тела господину по его смерти", обычно 10 - 30 и более ближайших слуг феодала умерщвляли себя, сделав сэппуку после его кончины.
Добровольно уходили из жизни не только вассалы феодалов, но и сами даймё. Так, например, в день кончины сёгуна Иэмицу (1651 г.) самоубийством покончили пять знатных князей из его окружения, которые не пожелали "пережить своего господина". В период междоусобных войн харакири приобретает в сословии самураев массовый характер. Вскрытие живота начинает доминировать над другими способами самоубийства. Как сказано выше, в основном буси прибегали к харакири для того, чтобы не попасть в руки врагов при поражении войск своего даймё. Этим же самураи одновременно заглаживали свою вину перед господином за проигрыш в битве; они уходили таким образом от позора.
Одним из наиболее известных примеров совершения харакири воином при поражении является сэппуку Масасигэ Кусуноки. Проиграв сражение, Масасигэ и 60 его преданных друзей совершили обряд харакири. Этот случай считался самураями одним из самых благородных примеров преданности долгу в японской истории.
Обыкновенно вслед за вскрытием живота японский воин этим же ножом перерезал себе и горло, чтобы прекратить мучения и быстрее умереть. Бывали случаи, когда самураи или военачальники обезображивали себе перед самоубийством лицо холодным оружием с тем, чтобы воины противника не смогли уже после их смерти использовать головы совершивших харакири в качестве доказательства своей "храбрости" и военного мастерства перед господином и снискать себе за эту ложь уважение и почёт самураев собственного клана. Так поступил Нитта Ёсисада, воевавший против рода Асикага. Он, чтобы не быть узнанным врагом, перед харакири изувечил себе лицо.
Другим поводом для сэппуку служило стремление предупредить угрожающее со стороны феодала или правительства сёгуна наказание за какой-либо недостойный чести самурая поступок, оплошность или невыполнение приказания. В этом случае харакири совершалось по собственному усмотрению или по решению родственников.
Производилось харакири также в знак пассивного протеста против какой-либо вопиющей несправедливости для сохранения чести самурая (например, при невозможности совершения кровной мести), в виде жертвы во имя идеи или при лишении возможности применения своих профессиональных навыков воина в составе дружины феодала (при утере вассалитета). Короче говоря, харакири было универсальным выходом из любого затруднительного положения, в котором оказывался самурай.
Часто самураи совершали харакири по самым незначительным и несущественным поводам. Известен случай сэппуку двух самураев из окружения императорской семьи. Оба самурая сделали себе харакири после короткого спора из-за того, что их мечи случайно задели друг друга, когда буси проходили по дворцовой лестнице.
Подобная лёгкость лишения себя жизни была обусловлена полнейшим пренебрежением к ней, выработанным при помощи дзеновского учения, а также наличием в среде буси культа смерти, создавшегося вокруг прибегнувшего к сэппуку ореол мужества и делавшего его имя знаменитым не только среди оставшихся жить, но и в будущих поколениях. К тому же в феодальное время самоубийство посредством вскрытия живота стало настолько распространённым, что превратилось по существу в настоящий культ харакири, почти манию, и причиной для его совершения мог стать совершенно ничтожный повод.
Основные направления при вспарывании животаОсновные направления при вспарывании живота
Харакири выполнялось разными способами и средствами, что зависело от методики, выработанной различными школами. Самурай, погружая оружие в брюшную полость, должен был разрезать её так, чтобы окружающие могли увидеть внутренности делающего сэппуку и тем самым "чистоту помыслов" воина. Живот разрезался дважды, сначала горизонтально от левого бока к правому, затем вертикально от диафрагмы до пупка (рис.7). Таким образом, цель - самоубийство вполне оправдывалось средством - харакири; после этого страшного ранения остаться живым было уже невозможно.
Существовал также способ вскрытия живота, при котором брюшная полость прорезалась в виде буквы "Х". Первым движением был порез от левого подреберья направо вниз. Оно проводилось самураем в сознательном состоянии, тщательно и с вниманием, когда буси имел ещё много сил для этой операции. Второй разрез делался уже в условиях большой потери крови при уходящем от сильной боль сознании. Он направлялся с нижней левой части живота вверх направо, что было легче для правой руки.
Кроме крестообразного вскрытия живота, применялись также и другие способы. Самым распространённым было вспарывание живота посредством косого разреза слева направо вверх, иногда ещё с небольшим добавочным поворотом влево вверх, или в виде двух прорезов, образующий прямой угол. В более позднее время операция харакири была упрощена: достаточно было сделать лишь небольшой разрез или просто вверти малый самурайский меч в живот, используя при этом вес собственного тела. Очевидно, под влиянием этого упрощённого способа вскрытия живота развился затем способ самоубийства посредством выстрела в живот (тэппобара).
Харакири (как и владению оружием) самураи начинали обучаться с детства. Опытные наставники в специальных школах объясняли юношам, как надо начинать и довести до конца сэппуку, сохранив при этом собственное достоинство и проявив умение владеть собой до последнего момента жизни. Это обучение, огромная популярность, распространение и прославление харакири в феодальном обществе Японии давали свои результаты: дети самураев часто прибегали к совершению обряда вскрытия живота. Известен случай харакири семилетнего сына самурая, совершившего самоубийство перед наёмными убийцами, посланными к его отцу, но убившими по ошибке другого человека. При опознании трупа молодой самурай, желая использовать эту ошибку для спасения жизни родителя, как бы в отчаянии, выхватил меч и безмолвно распорол себе живот. Преступники, поверившие в этот своеобразный обман, удалились, считая своё дело сделанным.
Для жён и дочерей воинов харакири также не являлось чем-то особенным, однако женщины в отличие от мужчин разрезали себе не живот, а только горло или наносили смертельный удар кинжалом в сердце. Тем не менее этот процесс тоже назывался харакири. Самоубийство посредством перерезания горла (дзигай) исполнялось жёнами самураев специальным кинжалом (кайкэн) - свадебным подарком мужа или коротким мечом, вручаемым каждой дочери самурая во время обряда совершеннолетия. Были известны случаи применения для этой цели и большого меча. Обычай предписывал хоронить совершивших харакири с оружием, которым оно было исполнено. Возможно, именно этим можно объяснить наличие в древних женских погребениях мечей и кинжалов.
В соответствии с нормами кодекса бусидо для жены самурая считалось позором не суметь покончить с собой при необходимости, поэтому женщин также учили правильному исполнению самоубийства. Они должны были уметь порезать артерии на шее, знать, как следует связать себе колени перед смертью, чтобы тело было найдено затем в целомудренной позе.
Важнейшими побуждениями к совершению самоубийства жёнами самураев были обычно смерть мужа, оскорбление самолюбия или нарушения данного мужем слова.
Свод церемоний и правил при совершении харакири, вырабатывавшийся на протяжении длительного времени, в общих чертах был уже оформлен при сёгунате Асикага (1333 - 1573), когда обычай сэппуку стал приобретать силу закона. Однако сложный ритуал, сопровождавший сэппуку, окончательно сформировался лишь в эпоху Эдо, когда сэппуку стало применяться официально, как наказание по приговору суда совершивших преступление буси. Обязательным лицом при исполнении официального сэппуку стал помощник делающего харакири самурая - "секундант" (кайсяку, или кайсякунин), отрубавший ему голову.
История сэппуку имеет немало примеров, "когда после вскрытия живота герои находили в себе силы, чтобы писать духовное завещание своей собственной кровью". Однако, несмотря на воспитание в духе дзен и умение владеть собой, самурай мог подсознательно потерять контроль над своими действиями вследствие ужасной боли и умереть "некрасиво": с выражением страдания, упав навзничь, с криком и т.д., опозорив тем самым своё имя. (Согласно так называемому этикету смерти (си-но сахо), принятому в среде сословия буси, самурай должен был умирать красиво, достойной смертью (синибана), приняв её легко и спокойно. В противоположность этому в поведении умирающего (синиката или синидзама) различалась и постыдная, недостойная воина смерть (синихадзи), при которой нарушалась "эстетика смерти", что считалось недопустимым для самурая. Здесь важно было не испортить "некрасивой" смертью родословную и честь дома. В этом случае говорилось: "Ты не имеешь права позором осквернить имя (честь) своего рода").
В связи с этим и был введён кисякунин - ассистент осуждённого на харакири, в обязанность которого входило прекратить мучения самурая, вскрывшего живот, посредством отделения головы от туловища.
Далее токугавские власти подтвердили и чётко определили, что смерть через харакири является почётной смертью привилегированных сословий, но никоим образом не низших слоёв общества Японии. (Харакири было официально признано привилегией сословия воинов около 1500 г.).
Законодательство досконально определяло также строгую последовательность церемонии харакири, место её проведения, лиц, назначенных для проведения обряда сэппуку, и т.п.
В случае совершения харакири самураем, стремящимся предупредить наказание со стороны властей или главы клана, по собственному усмотрению или решению родственников, семья буси не лишалась его имущества и доходов, а самоубийца добивался оправдания перед судом потомства и заслуживал почётного погребения. Выполнение же харакири как особого вида наказания, налагаемого за преступление, влекло за собой конфискацию имущества.
Обычно в дом к провинившемуся (перед господином или властями) самураю являлся чиновник, который показывал ему табличку с приговором к харакири. После этого должностное лицо, принесшее приговор, и сопровождающие его слуги могли оставить осуждённого дома или же отдать под надзор какого либо даймё, который становился ответственным за самурая, приговорённого с сэппуку, и за то, чтобы тот не избежал наказания, обратившись в бегство.
В соответствии с кодексом харакири незадолго до церемонии самоубийства происходило назначение лиц, ответственных за проведение процедуры вскрытия живота и для присутствия при самом акте сэппуку. При этом же выбиралось место для исполнения обряда, которое определялось в зависимости от официального, должностного и социального положения приговорённого. Приближённые сёгуна - даймё, хатамото и вассалы даймё, имевшие командирский жезл, производили сэппуку во дворце, самураи низшего ранга - в саду дома князя, на попечение которого был отдан осуждённый. Харакири могло состояться и в храме. Посещение храма или часовни иногда нанимали чиновники для совершения харакири в том случае, если приказ на сэппуку приходил во время путешествия. Этим объясняется и наличие у каждого путешествующего самурая особого платья для харакири, которое буси всегда имели при себе.
Для обряда, совершавшегося в саду, сооружалась загородка из кольев с натянутыми на них полотнищами материи. Огороженная площадь должна была равняться примерно 12 кв. м., если сэппуку выполняло важное лицо. В загородке имелось два входа: "северный" - (умбаммон - "дверь тёплой чашки" - этот перевод остаётся пока необъяснённым) и южный - "вечная дверь" (или сюги-ёмон - дверь упражнения в добродетели). В некоторых случаях загородка делалась без дверей вообще, что было более удобно для свидетелей, которые наблюдали за происходящим внутри. Пол в загороженном пространстве застилался циновками с белыми каймами, на которые укладывали полоску белого шёлка или белый войлок (белый цвет считается в Японии траурным). Здесь же иногда устраивали подобие ворот, изготовленных из бамбука, обёрнутого белым шёлком, которые походили на храмовые ворота; вешали флаги с изречениями из священных книг, ставили свечи, если обряд производился ночью, и т.д.
При подготовке церемонии харакири в помещении стены комнаты драпировались белыми шёлковыми тканями. То же делалось и с внешней стороной дома осуждённого - она обвешивалась белыми полотнищами, закрывавшими цветные щиты с вышитыми на них фамильными гербами.
Накануне исполнения обряда, если осуждённому было разрешено делать сэппуку в собственном доме, самурай приглашал к себе близких друзей, пил с ними сакэ, ел пряности, шутил о непрочности земного счастья, подчёркивая тем самым, что буси не боится смерти и харакири для него - заурядное явление. Именно этого - полного самообладания и достоинства перед и во время обряда самоубийства - и ждали все окружающие самурая.
Кайсяку выбирался представителями клана или самим осуждённым. Обычно в роли кайсяку выступал лучший друг, ученик или родственник приговорённого к харакири, который в совершенстве мог владеть мечом.
Первоначально, в древности, термин "кайсяку" применялся к охранителям господ или к лицам, оказывавшим какую-либо помощь другим. Как сказано выше, начиная с XVII в. Точнее с периода Эмпо (сентябрь 1673 - сентябрь 1681 гг.)присутствие кайсяку при сэппуку, проводимым по приговору суда, становился уже обязательным. "Секундант" должен был отрубить голову осуждённому, который в следствии духовной слабости или боязни вспарывал живот лишь по видимость, или самураю, который просто не мог довести харакири до конца, не имея на это физических сил (так как впадал в бессознательное состояние).
Самурай, приглашённый на обряд сэппуку в качестве кайсяку, должен был выразить готовность быть полезным в этом деле, но ни в коем случае не изображать печали на лице; это было равносильно отказу, причиной которого могло было недостаточное искусство владения мечом, что рассматривалось как бесчестие для воина. "Секундант", выбранный осуждённым, обязан был поблагодарить его за оказанное доверие и высокую честь. Кайсяку не должен был употреблять в ходе совершения сэппуку собственного меча, а брал его у осуждённого, если тот об этом просил, или у своего даймё, так как в случае неудачного удара вина за это ложилась на меч владельца.
Кроме кайсяку, суждённому, как правило, помогали ещё один-два человека. Первый подавал приговорённому на белом подносе малый самурайский меч - орудие совершения сэппуку, в обязанности второго входило преподнесение свидетелям отрубленной головы для опознания.
Накануне церемонии харакири составлялся список лиц, которые, согласно правилам, должны были присутствовать на месте совершения сэппуку. Это были 1 - 2 главных советника даймё (каро), 2 - 3 второстепенных советника (ёнин), 2 - 3 моногасира - приближённых 4-й степени, заведующий дворцом (русуи, или русубан), 6 прислужников 5 - 6 ранга (если осуждённый вверялся надзору князя), 4 самурая низшего ранга, которые приводили в порядок место исполнения сэппуку и погребали тело ( если просьба родственников осуждённого о выдаче им останков была отклонена). Число прислужников зависело от ранга приговорённого. В случае совершения харакири в пределах клана (т.е. если самурай осуждался на харакири не правительством сёгуна, а собственным господином - феодальным князем) осуждённому помогали 2 - 3 прислужника.
В качестве свидетелей выступали общественные цензоры, главный из которых объявлял осуждённому приговор непосредственно перед собственно харакири и затем сразу же покидал место, на котором должно было делаться сэппуку. Второй цензор оставался, чтобы засвидетельствовать исполнение приговора. Представители власти удостоверяли не только смерть, но и строгое соблюдение всех церемоний и формальностей при харакири самурая. Важным считались мельчайшие подробности, каждый жест и движение были строго определены и регламентированы.
В соответствии с ритуалом кайсяку и его помощники одевали свои церемониальные одежды (в случае осуждения преступника правительством), при харакири самурая из их собственного клана - только кимоно и поясную одежду - хакама. Хакама перед исполнением сэппуку подворачивалась. При харакири самурая высокого ранга "секунданты" обязаны были надевать белые одежды.
Прислужники надевали пеньковое платье и также подворачивали свои хакама. Перед чтением приговора осуждённому приносили на большом подносе смену платья, которое надевалось после его прочтения. Во время сэппуку буси был одет в белую одежду без гербов и украшений, которая рассматривалась и как погребальное платье. Она называлась "синисо-дзоку" ("одеяние смерти").
После того как подготовка и осмотр места харакири были завершены, а кайсяку и присутствующие на сэппуку проэкзаменованы на знание церемоний, наступал главный момент обряда. Обстановка проведения харакири требовала торжественности и должна была быть "красивой". От присутствующих же требовалось относиться к осуждённому со вниманием и уважением.
Хозяин дворца (дома), в котором проводилась церемония, вёл цензоров к месту, где зачитывался приговор, при этом этикет требовал, чтобы свидетели были одеты в церемониальное пеньковое платье и шли с двумя мечами. Затем приводили осуждённого, окружённого сопровождавшими его лицами: моногасира шёл спереди, ёнин - сзади, шесть прислужников 5 - 6 ранга - по бокам.
После того как все рассаживались по местам. Главный цензор, не глядя в сторону преступника, начинал чтение приговора, стараясь делать это ровным голосом, дабы придать спокойствие и твёрдость присутствующим.
Осуждённому разрешено было сказать главному свидетелю то, что он хочет, однако если его речь была несвязна и сбивчива, цензор клана (главный свидетель) делал знак прислужникам, и те уводили приговорённого. В случае если осуждённый просил письменные принадлежности, чтобы изложить свою последнюю волю, приближённые даймё должны были ему отказать, так как это запрещалось законом. Затем главный цензор покидал место совершения сэппуку, и сразу же после прочтения приговора он должен был приводиться в исполнение, чтобы мужество не изменило со временем осуждённому.
Прислужники во время чтения приговора сидели справа и слева от осуждённого. В их обязанности входило не только всячески помогать приговорённому к харакири самураю, но и убить его (отрубить голову или заколоть) при попытке к бегству кинжалами, которые прислужники прятали у себя за пазухой.
Осуждённый входил в загороженное пространство (если харакири совершалось в саду) через северный вход и занимал своё место для совершения сэппуку, садясь лицом к северу. Возможно было и обращение лицом к западу с соответствующим оформлением места исполнения сэппуку. Кайсяку со своими помощниками входил через южные ворота, становился слева сзади, спускал с правого плеча свои церемониальные одежды, обнажал меч и клал ножны от него сбоку, делая всё так, чтобы этого не видел приговорённый.
Другой ассистент в это время преподносил осуждённому на подносе кинжал, а прислуживающие самураи помогали сбросить одежду и обнажить верхнюю часть тела. (В более позднее время одежда могла быть просто распахнута, что обусловливалось обстоятельствами). Совершающий харакири брал предложенное ему оружие и делал один (или более, в зависимости от способа) прорез в брюшной полости, стараясь перерезать мышцы и кишки по всей её длине. Производить эту операцию следовало без поспешности, уверенно и с достоинством.
Кайсяку внимательно должен был наблюдать за производящим сэппуку и вовремя нанести окончательный удар умирающему. В зависимости от договорённости и условий совершения харакири выделялись несколько моментов для отсечения головы:
когда "секундант" отходит, поставив поднос с кинжалом перед буси;
когда осуждённый протянет руку для того, чтобы взять поднос (или, согласно ритуалу, поднимет поднос ко лбу);
когда самурай, взяв кинжал, смотрит на левую сторону живота;
когда осуждённый наносит себе удар кинжалом (или делает порез живота).
В некоторых случаях кайсяку ждал момента потери сознания и только тогда отрубал осуждённому голову. Особо важно было для кайсяку не упустить нужный момент для отделения головы от туловища, так как очень трудно обезглавить человека, потерявшего способность владеть собой. В этом и заключалось искусство кайсяку.
При совершении обряда харакири обращалось также внимание на "эстетическую" сторону дела. Кайсяку, например, рекомендовалось нанести умирающему такой удар, при котором отделившаяся сразу от туловища голова всё-таки повисла бы на коже шеи, так как считалось некрасивым, если она покатится по полу.
В случае когда "секундант" не сумел отрубить голову одним ударом и осуждённый делал попытку встать. Прислужники-самураи обязаны были добить его.
Когда голова была отрублена, кайсяку отходил от трупа, держа меч остриём вниз, вставал на колени и протирал лезвие белой бумагой. (Положение меча определялось в зависимости от ранга осуждённого: меч направлен вверх - осуждённый рангом выше секунданта; при одинаковом социальном положении меч держали параллельно земле; меч направлен вниз - ранг осуждённого ниже ранга кайсяку). Если у кайсяку не было других помощников, он сам брал отрубленную голову за пучок волос (магэ) и, держа меч за лезвие, поддерживая рукояткой подбородок головы осуждённого, показывал профиль свидетелю (слева и справа). В случае если голова была лысая, положено было проткнуть левое ухо кодзукой (вспомогательным ножом, имеющимся при ножнах меча) и таким образом отнести её для освидетельствования. Для того чтобы не запачкаться кровью, "секундант" должен был иметь при себе золу.
После засвидетельствования совершения обряда свидетели поднимались и уходили в особое помещение, где хозяин дома (дворца) предлагал чай, сладости.
В это время самураи низшего ранга закрывали тело, как оно лежало, белыми ширмами и приносили курения. Место, где происходило харакири, не подлежало очищению (в редких случаях его освящали молитвой), оно должно было постоянно держаться в памяти; брезгливое же отношение к помещению, запачканному кровью осуждённого, порицалось.
Источник
Харакири являлось привилегией самураев, гордившихся тем, что они могут свободно распоряжаться своей жизнью, подчёркивая совершением обряда силу духа и самообладание, презрение к смерти. Разрезание живота требовало от воина большого мужества и выдержки, так как брюшная полость - одно из наиболее чувствительных мест тела человека. Средоточие многих нервных окончаний. Именно поэтому самураи, считавшие себя самыми смелыми, хладнокровными и волевыми людьми Японии, отдавали предпочтение этому мучительному виду смерти.
В дословном переводе харакири означает "резать живот" (от "хара" - живот и "киру" - резать). Однако слово "харакири" имеет и скрытый смысл. В японском языке ему соответствуют слова "живот", "душа", "намерения", "тайные мысли" с тем же написанием иероглифа.
читать дальшеСогласно философии буддизма, в частности учению секты "дзен", в качестве основного, центрального жизненного пункта человека и тем самым местопребыванием жизни рассматривается не сердце, а брюшная полость. В соответствии с этим японцы выдвинули тезис, что жизненные силы, расположенные в животе и занимающие как бы срединное положение по отношению ко всему телу, способствуют более уравновешенному и гармоничному развитию человека.
Несмотря на то, что в некоторых работах европейских авторов приводилась мысль об отождествлении японского понимания категории "душа" с аналогичными понятиями у древних греков (называвших вместилищем души - психэ - грудно-брюшную преграду) и у древних иудеев (древнееврейские пророки говорили о местопребывании души в кишечнике), "хара" в японском смысле не является эквивалентом "души" в европейском понимании. Здесь можно говорить скорее о чувствах и эмоциях. И не случайно в связи с этим в японском языке имеется множество выражений и поговорок, относящихся к "хара". Например, человек, призывающий другого быть откровенным в разговоре, употребляет выражение "хара о ваттэ ханасимасё", что означает "давайте поговорим, разделяя хара", или, другими словами, "давайте поговорим, открыв наши животы". Характерны также такие изречения, как "харадацу" (подняться к животу, рассердиться); "харагинатай" (грязный живот, подлый человек, низкие стремления) и т.д.
Важное место японцы отводят также "искусству хара" (живота) - "харагэй". Под этим "искусством" подразумеваются процесс общения людей на расстоянии в результате интуитивной связи и понимание друг друга при помощи намёков.
Таким образом, живот японцы рассматривают как внутренний источник эмоционального существования, и вскрытие его путём харакири означает открытие своих сокровенных и истинных намерений, служит доказательством чистоты помыслов и устремлений. Другими словами, по понятиям самураев, "сэппуку является крайним оправданием себя перед небом и людьми", и оно более символика духовного свойства, чем простое самоубийство.
Происхождение обрядаПроисхождение обряда
Говоря о харакири как о явлении, развивавшемся и пришедшем к своему логическому завершению на японской почве, нельзя не учитывать, что и у некоторых других народов Восточной Азии и Сибири встречались ранее обрядовые действия, сходные и чем-то отдалённо напоминающие по сути японское сзппуку. Их можно отнести к более раннему времени, чем собственно харакири. Это позволяет предположить, что обряд разрезания живота в ранний период истории народов Дальнего Востока имел более широкое распространение и был заимствован древними японцами, которые имели контакты с представителями этих народов.
Прежде всего следует обратить внимание на обряд вскрытия живота у айнов, заключавшийся во взрезании брюшной полости (пере') и близко напоминавший японское харакири. Харакири, так же, как и пере', часто имело вид пассивного протеста и совершалось не из отчаяния; оно имело скорее оттенок жертвенности. У айнов существовало слово "экоритохпа", которое означает "принести в жертву инау", или в буквальном смысле "изрезать живот".
Культ инау - за струженных палочек (часто антропоморфных) или просто длинных древесных стружек - получил распространение на Дальнем Востоке у айнов, нивхов, орочей, а также японцев, которые преобразованные инау называют "гохэй" или "нуса". Инау, по представлениям народов Дальнего Востока, являлись посредниками между миром людей и "верховных божеств" земли и воды, у которых человек просил счастья и благополучия в жизни, спасения от стихии и всевозможных несчастий, удачи в охоте и рыбной ловле и т.д.
Применение инау разнообразно. Их использовали во время культовых действий, при приношении жертв божествам и духам в качестве обмена или платы за что-либо, при похоронах и праздниках; инау держали в каждом жилище на особом месте. Как правило, перед использованием инау освящались шаманом. В этом плане заслуживают большого внимания факты, говорящие о человеческих жертвоприношениях в древней Японии. О них имеются упоминания в японских хрониках. Чаще всего описывались жертвоприношения божествам воды и рек. Есть сведения также о погребении людей живыми вокруг могил императоров (могил господ), в фундаментах мостов, замков, искусственных островов и т.д. Такие жертвы назывались "хито басира", т.е. "человек-столб". Позднее человеческие жертвоприношения были заменены.
В "Энгисики", например, описано замещение таких жертв изображениями "канэ-хито-гата" (в виде человеческой фигурки из металла) и "микимари", предназначенных для божеств рек и воды.
Это позволяет предположить, что первоначально пере' являлось актом жертвоприношения добровольного, в качестве очистительной жертвы, или насильственного. Внимательное рассмотрение морского инау (атуй-инау) - заструженной палочки, бросаемой дайнами в воду во время бурь в виде жертвы божеству моря, навело на мысль о человеческих жертвоприношениях в прошлом. Эта гипотеза подтверждается фактом антропоморфности некоторых инау, в которых различали следующие части:
голову с макушкой, волосами и ушными кольцами из заструженных верёвочек;
шею;
руки;
туловище, на котором отдельно различается передняя сторона с волосами, зарубками "как выражением разрезания живота" и коротенькими застружками, "идущими от зарубок вниз и вверх и выражающими отворочение вверх и вниз мягкие части передней стенки живота". Судя по этим частям, инау, без сомнения, являются остатками человеческих жертвоприношений.
Способ вскрытия живота зависел в основном от самого самурая, от степени его самообладания, терпеливости и выносливости. Определённую роль здесь также играла договорённость с ассистентом самоубийцы, которого иногда выбирал себе самурай для оказания "помощи" при совершении харакири.
В редких случаях харакири производилось не стальным, а бамбуковым мечом, которым было намного труднее перерезать внутренности. Это делалось для того, чтобы показать особую выдержку и мужество воина, для возвеличивания имени самурая, вследствие спора между буси или же по приказанию.
Сэппуку совершалось, как правило, в положении сидя (имеется в виду японский способ сидения), причём одежда, спущенная с верхней части тела, затыкалась под колени, препятствуя тем самым падению тела после произведения харакири навзничь, так как упасть на спину при столь ответственном действии считалось позором для самурая.
Иногда харакири делалось воинами в стоячем положении. Этот способ получил название "татибара" - сэппуку стоя (в естественном положении).
Живот вскрывался особым кинжалом для харакири - кусунгобу, имевшим длину около 25 см. И считавшимся фамильной ценностью, которая хранилась обычно в токонома на подставке для меча, или вакидзаси - малым самурайским мечом. В случае отсутствия особого орудия для совершения сэппуку, что бывало у самураев крайне редко, мог использоваться и большой меч, который брался рукой за лезвие, обмотанное материей для удобства производимой операции. Иногда оборачивалось материей или бумагой и лезвие малого меча с таким расчётом, чтобы 10 - 12 см. Режущей поверхности оставались свободными. При этом кинжал брали уже не за рукоять, а за середину клинка. Подобная глубина прореза необходима была для того, чтобы не задеть позвоночник, что могло явиться препятствием для дальнейшего проведения обряда. В то же время, по правилам сэппуку, необходимо было следить за лезвием, которое могло пройти слишком поверхностно, разрезав только мышцы живота, что могло быть уже не смертельным.
Примечательно также то, что у айнов инау не имела права делать женщина; их изготовлял только мужчина после особых культовых действий по очищению души и тела. Этот факт может рассматриваться в качестве одного из доказательств гипотезы о человеческих жертвоприношениях и каннибализме, которые предшествовали культу инау и являлись пережитком подобных действий. Как и при изготовлении в позднее время инау, убийством жертвы в данном случае занимались, очевидно, исключительно мужчины.
Замена человека или жертвенного животного жертвенным предметом, имеющим вместо практического чисто ритуальное значение, была характерна не только для айнов. Это явление объясняется стадиальностью развития культуры того или иного народа при учёте экономического (материального) и духовного факторов.
Так, например, эвенки часто вместо шкуры оленя, забиваемого в случае несчастья в семье, в жертву духу определённой местности вывешивали полотнище из материи (локоптин). Монголы и некоторые другие народы кладут в особом месте "в дар" духу перевала (местности) просто камень. У японцев широко применяются в синтоистском культе в качестве замены реального предмета бумажные полоски (гохэй) и т.д. Культ инау был распространён не только у айнов. Инау или похожие на них культовые жертвенные предметы встречались и в других областях Азии, в частности в её южной островной части.
На этот счёт существует две теории по этому вопросу:
в одном случае считается, что это явление - общее для определённой стадии развития человеческого общества, в частности для палеолитического человека и его духовной жизни, которое проявилось на большой территории, в том числе и в регионе континентальной и островной Азии.
в другом случае считается, что инау - чисто японское изобретение, занесённое в древности на Японские острова из Манчжурии и Кореи предками японцев - тунгусским племенем Ямато, переселившимся на архипелаг. В данном случае, вероятно, антропоморфные инау получили распространение у айнов вместо человеческих жертв. Впоследствии культ инау, скорее всего, распространился и на домашний культ айнов и других народов Дальнего Востока, а также на ритуал медвежьего праздника и т.д.
Убеждение, что дерево - родственник человека, сыграло определённую роль в замене человеческих жертвоприношений деревянным инау. Айны стали жертвовать своим божествам (касатке, дельфину и т.д.) инау вместо человека, который мог быть: пленным врагом, захваченным во время межплемённых схваток айнов или в сражениях айнов с нивхами и тунгусо-маньчжурскими племенами; больным или старым жителем айнского селения, приносимым в жертву насильственно или добровольно (в этом случае человек мог сам вспарывать себе живот).
Человека, жертвуемого духам, бросали в море со вспоротым животом (иногда и горлом) для того, чтобы лишить его этим самым возможности спасти свою жизнь или показать доброму божеству чистоту (отсутствие злых духов) жертвы. Живот жертвуемого человека мог вспарываться не только перед погружением в воду, но и на суше, что затем могло быть заимствовано японцами в виде самоубийства слуг на могиле господина (дзюнси). Доказательством могут являться "кладбищенские инау" айнов (тусири-инау, или синурахпа-инау), которые приносились в жертву не богам, а самим мёртвым.
Живот жертвы мог вскрываться и для получения крови, которая рассматривалась иногда в качестве очистительного средства. Эвенки, в частности, считали кровь жертвенных животных источником особой силы, могущей изгнать всё злое. Этим можно объяснить наличие в древних погребениях Сибири, а также Японии охры, служащей заменой крови.
Возможно, что жертвы, убитые айнами на суше, затем съедались ими, подобно жертвенным оленям (или другим животным) народностей Сибири, при похоронах членов рода непосредственно вблизи могилы. На это указывают как рассказы самих айнов, так и многочисленные обломки человеческих костей со следами от каменных орудий на них, находимые археологами в раковинных кучах на территории Японии. Скорее всего, эти кости раскалывались предками айнов для извлечения из них костного мозга.
Итак, можно предположить, что представления и обряды, связанные с брюшной полостью человека, были характерны для многих народов Азии и в общем схожи. Возможно, эти представления относятся к древнему пласту в мировоззрении населения континента. Трудно сказать, распространялись они с носителями определённых культур или существовали конвергентно (т.е. параллельно, развиваясь независимо друг от друга) и по какой линии шло их развитие. Однако окончательного завершения эти представления и обряды достигли только на японской почве, превратившись в торжественное действо по вскрытию живота - обряд харакири.
В древний период истории Японии обряд харакири не был распространён среди японского населения архипелага. Однако, имея уже определённые представления о животе как главнейшем пункте человеческого тела, древние японцы, вероятно, легко смогли заимствовать айнский обряд "пере". Собственно харакири появилось относительно поздно в среде воевавших против айнов военных поселений северных провинций, которые превратились впоследствии в сословие японских воинов.
Вполне закономерен именно тот факт, что обряд начал развиваться у воинов - людей, находившихся в постоянной боевой готовности и всегда носивших при себе оружие - средство для ведения войны и орудие самоубийства.
Начиная с эпохи Хэйан (IX - XII), сэппуку уже становится обычаем буси, при котором они кончали жизнь самоубийством, погибая от собственного меча. Тем не менее обряд не был ещё тогда массовым явлением. Самоубийства путём харакири получили широкое распространение у самураев лишь в конце XII в., во время борьбы за власть двух могущественных родов - Тайра и Минамото. С этого времени число случаев харакири постоянно растёт; самураи делали себе сэппуку, чаще не желая сдаваться в плен или в случае смерти своего господина.
Харакири вслед за смертью господина ("самоубийство вслед") получило название "оибара", или "цуйфуку". В древности в Японии при смерти знатного человека вместе с ним погребали и его ближайших слуг, предметы роскоши и т.д., дабы обеспечить его всем необходимым в загробном мире. Этот обычай стал позднее называться "дзюнси" Впоследствии, чтобы избавить людей от мучительной смерти при захоронении заживо, им разрешалось самоубийство здесь же, на могиле их хозяина. Император Суйнин, правивший в начале нашей эры, согласно преданиям, вообще запретил дзюнси, а слуг, хоронимых вокруг вместе с господином вокруг его могилы ("хитогаки" - "ограда из людей"), приказал впредь заменять антропоморфными фигурами из глины. Однако обычай смерти вслед за сюзереном, несколько трансформировавшись, сохранился в феодальное время и принял вид уже добровольного лишения себя жизни посредством харакири на могиле феодала. В соответствии с нормами бусидо самураи ни во что не ставили свою жизнь, отдавая себя всецело служению только одному своему господину, поэтому-то смерть сюзерена и влекла за собой многочисленные случаи оибара. Обязавшись "отдавать свои тела господину по его смерти", обычно 10 - 30 и более ближайших слуг феодала умерщвляли себя, сделав сэппуку после его кончины.
Добровольно уходили из жизни не только вассалы феодалов, но и сами даймё. Так, например, в день кончины сёгуна Иэмицу (1651 г.) самоубийством покончили пять знатных князей из его окружения, которые не пожелали "пережить своего господина". В период междоусобных войн харакири приобретает в сословии самураев массовый характер. Вскрытие живота начинает доминировать над другими способами самоубийства. Как сказано выше, в основном буси прибегали к харакири для того, чтобы не попасть в руки врагов при поражении войск своего даймё. Этим же самураи одновременно заглаживали свою вину перед господином за проигрыш в битве; они уходили таким образом от позора.
Одним из наиболее известных примеров совершения харакири воином при поражении является сэппуку Масасигэ Кусуноки. Проиграв сражение, Масасигэ и 60 его преданных друзей совершили обряд харакири. Этот случай считался самураями одним из самых благородных примеров преданности долгу в японской истории.
Обыкновенно вслед за вскрытием живота японский воин этим же ножом перерезал себе и горло, чтобы прекратить мучения и быстрее умереть. Бывали случаи, когда самураи или военачальники обезображивали себе перед самоубийством лицо холодным оружием с тем, чтобы воины противника не смогли уже после их смерти использовать головы совершивших харакири в качестве доказательства своей "храбрости" и военного мастерства перед господином и снискать себе за эту ложь уважение и почёт самураев собственного клана. Так поступил Нитта Ёсисада, воевавший против рода Асикага. Он, чтобы не быть узнанным врагом, перед харакири изувечил себе лицо.
Другим поводом для сэппуку служило стремление предупредить угрожающее со стороны феодала или правительства сёгуна наказание за какой-либо недостойный чести самурая поступок, оплошность или невыполнение приказания. В этом случае харакири совершалось по собственному усмотрению или по решению родственников.
Производилось харакири также в знак пассивного протеста против какой-либо вопиющей несправедливости для сохранения чести самурая (например, при невозможности совершения кровной мести), в виде жертвы во имя идеи или при лишении возможности применения своих профессиональных навыков воина в составе дружины феодала (при утере вассалитета). Короче говоря, харакири было универсальным выходом из любого затруднительного положения, в котором оказывался самурай.
Часто самураи совершали харакири по самым незначительным и несущественным поводам. Известен случай сэппуку двух самураев из окружения императорской семьи. Оба самурая сделали себе харакири после короткого спора из-за того, что их мечи случайно задели друг друга, когда буси проходили по дворцовой лестнице.
Подобная лёгкость лишения себя жизни была обусловлена полнейшим пренебрежением к ней, выработанным при помощи дзеновского учения, а также наличием в среде буси культа смерти, создавшегося вокруг прибегнувшего к сэппуку ореол мужества и делавшего его имя знаменитым не только среди оставшихся жить, но и в будущих поколениях. К тому же в феодальное время самоубийство посредством вскрытия живота стало настолько распространённым, что превратилось по существу в настоящий культ харакири, почти манию, и причиной для его совершения мог стать совершенно ничтожный повод.
Основные направления при вспарывании животаОсновные направления при вспарывании живота
Харакири выполнялось разными способами и средствами, что зависело от методики, выработанной различными школами. Самурай, погружая оружие в брюшную полость, должен был разрезать её так, чтобы окружающие могли увидеть внутренности делающего сэппуку и тем самым "чистоту помыслов" воина. Живот разрезался дважды, сначала горизонтально от левого бока к правому, затем вертикально от диафрагмы до пупка (рис.7). Таким образом, цель - самоубийство вполне оправдывалось средством - харакири; после этого страшного ранения остаться живым было уже невозможно.
Существовал также способ вскрытия живота, при котором брюшная полость прорезалась в виде буквы "Х". Первым движением был порез от левого подреберья направо вниз. Оно проводилось самураем в сознательном состоянии, тщательно и с вниманием, когда буси имел ещё много сил для этой операции. Второй разрез делался уже в условиях большой потери крови при уходящем от сильной боль сознании. Он направлялся с нижней левой части живота вверх направо, что было легче для правой руки.
Кроме крестообразного вскрытия живота, применялись также и другие способы. Самым распространённым было вспарывание живота посредством косого разреза слева направо вверх, иногда ещё с небольшим добавочным поворотом влево вверх, или в виде двух прорезов, образующий прямой угол. В более позднее время операция харакири была упрощена: достаточно было сделать лишь небольшой разрез или просто вверти малый самурайский меч в живот, используя при этом вес собственного тела. Очевидно, под влиянием этого упрощённого способа вскрытия живота развился затем способ самоубийства посредством выстрела в живот (тэппобара).
Харакири (как и владению оружием) самураи начинали обучаться с детства. Опытные наставники в специальных школах объясняли юношам, как надо начинать и довести до конца сэппуку, сохранив при этом собственное достоинство и проявив умение владеть собой до последнего момента жизни. Это обучение, огромная популярность, распространение и прославление харакири в феодальном обществе Японии давали свои результаты: дети самураев часто прибегали к совершению обряда вскрытия живота. Известен случай харакири семилетнего сына самурая, совершившего самоубийство перед наёмными убийцами, посланными к его отцу, но убившими по ошибке другого человека. При опознании трупа молодой самурай, желая использовать эту ошибку для спасения жизни родителя, как бы в отчаянии, выхватил меч и безмолвно распорол себе живот. Преступники, поверившие в этот своеобразный обман, удалились, считая своё дело сделанным.
Для жён и дочерей воинов харакири также не являлось чем-то особенным, однако женщины в отличие от мужчин разрезали себе не живот, а только горло или наносили смертельный удар кинжалом в сердце. Тем не менее этот процесс тоже назывался харакири. Самоубийство посредством перерезания горла (дзигай) исполнялось жёнами самураев специальным кинжалом (кайкэн) - свадебным подарком мужа или коротким мечом, вручаемым каждой дочери самурая во время обряда совершеннолетия. Были известны случаи применения для этой цели и большого меча. Обычай предписывал хоронить совершивших харакири с оружием, которым оно было исполнено. Возможно, именно этим можно объяснить наличие в древних женских погребениях мечей и кинжалов.
В соответствии с нормами кодекса бусидо для жены самурая считалось позором не суметь покончить с собой при необходимости, поэтому женщин также учили правильному исполнению самоубийства. Они должны были уметь порезать артерии на шее, знать, как следует связать себе колени перед смертью, чтобы тело было найдено затем в целомудренной позе.
Важнейшими побуждениями к совершению самоубийства жёнами самураев были обычно смерть мужа, оскорбление самолюбия или нарушения данного мужем слова.
Свод церемоний и правил при совершении харакири, вырабатывавшийся на протяжении длительного времени, в общих чертах был уже оформлен при сёгунате Асикага (1333 - 1573), когда обычай сэппуку стал приобретать силу закона. Однако сложный ритуал, сопровождавший сэппуку, окончательно сформировался лишь в эпоху Эдо, когда сэппуку стало применяться официально, как наказание по приговору суда совершивших преступление буси. Обязательным лицом при исполнении официального сэппуку стал помощник делающего харакири самурая - "секундант" (кайсяку, или кайсякунин), отрубавший ему голову.
История сэппуку имеет немало примеров, "когда после вскрытия живота герои находили в себе силы, чтобы писать духовное завещание своей собственной кровью". Однако, несмотря на воспитание в духе дзен и умение владеть собой, самурай мог подсознательно потерять контроль над своими действиями вследствие ужасной боли и умереть "некрасиво": с выражением страдания, упав навзничь, с криком и т.д., опозорив тем самым своё имя. (Согласно так называемому этикету смерти (си-но сахо), принятому в среде сословия буси, самурай должен был умирать красиво, достойной смертью (синибана), приняв её легко и спокойно. В противоположность этому в поведении умирающего (синиката или синидзама) различалась и постыдная, недостойная воина смерть (синихадзи), при которой нарушалась "эстетика смерти", что считалось недопустимым для самурая. Здесь важно было не испортить "некрасивой" смертью родословную и честь дома. В этом случае говорилось: "Ты не имеешь права позором осквернить имя (честь) своего рода").
В связи с этим и был введён кисякунин - ассистент осуждённого на харакири, в обязанность которого входило прекратить мучения самурая, вскрывшего живот, посредством отделения головы от туловища.
Далее токугавские власти подтвердили и чётко определили, что смерть через харакири является почётной смертью привилегированных сословий, но никоим образом не низших слоёв общества Японии. (Харакири было официально признано привилегией сословия воинов около 1500 г.).
Законодательство досконально определяло также строгую последовательность церемонии харакири, место её проведения, лиц, назначенных для проведения обряда сэппуку, и т.п.
В случае совершения харакири самураем, стремящимся предупредить наказание со стороны властей или главы клана, по собственному усмотрению или решению родственников, семья буси не лишалась его имущества и доходов, а самоубийца добивался оправдания перед судом потомства и заслуживал почётного погребения. Выполнение же харакири как особого вида наказания, налагаемого за преступление, влекло за собой конфискацию имущества.
Обычно в дом к провинившемуся (перед господином или властями) самураю являлся чиновник, который показывал ему табличку с приговором к харакири. После этого должностное лицо, принесшее приговор, и сопровождающие его слуги могли оставить осуждённого дома или же отдать под надзор какого либо даймё, который становился ответственным за самурая, приговорённого с сэппуку, и за то, чтобы тот не избежал наказания, обратившись в бегство.
В соответствии с кодексом харакири незадолго до церемонии самоубийства происходило назначение лиц, ответственных за проведение процедуры вскрытия живота и для присутствия при самом акте сэппуку. При этом же выбиралось место для исполнения обряда, которое определялось в зависимости от официального, должностного и социального положения приговорённого. Приближённые сёгуна - даймё, хатамото и вассалы даймё, имевшие командирский жезл, производили сэппуку во дворце, самураи низшего ранга - в саду дома князя, на попечение которого был отдан осуждённый. Харакири могло состояться и в храме. Посещение храма или часовни иногда нанимали чиновники для совершения харакири в том случае, если приказ на сэппуку приходил во время путешествия. Этим объясняется и наличие у каждого путешествующего самурая особого платья для харакири, которое буси всегда имели при себе.
Для обряда, совершавшегося в саду, сооружалась загородка из кольев с натянутыми на них полотнищами материи. Огороженная площадь должна была равняться примерно 12 кв. м., если сэппуку выполняло важное лицо. В загородке имелось два входа: "северный" - (умбаммон - "дверь тёплой чашки" - этот перевод остаётся пока необъяснённым) и южный - "вечная дверь" (или сюги-ёмон - дверь упражнения в добродетели). В некоторых случаях загородка делалась без дверей вообще, что было более удобно для свидетелей, которые наблюдали за происходящим внутри. Пол в загороженном пространстве застилался циновками с белыми каймами, на которые укладывали полоску белого шёлка или белый войлок (белый цвет считается в Японии траурным). Здесь же иногда устраивали подобие ворот, изготовленных из бамбука, обёрнутого белым шёлком, которые походили на храмовые ворота; вешали флаги с изречениями из священных книг, ставили свечи, если обряд производился ночью, и т.д.
При подготовке церемонии харакири в помещении стены комнаты драпировались белыми шёлковыми тканями. То же делалось и с внешней стороной дома осуждённого - она обвешивалась белыми полотнищами, закрывавшими цветные щиты с вышитыми на них фамильными гербами.
Накануне исполнения обряда, если осуждённому было разрешено делать сэппуку в собственном доме, самурай приглашал к себе близких друзей, пил с ними сакэ, ел пряности, шутил о непрочности земного счастья, подчёркивая тем самым, что буси не боится смерти и харакири для него - заурядное явление. Именно этого - полного самообладания и достоинства перед и во время обряда самоубийства - и ждали все окружающие самурая.
Кайсяку выбирался представителями клана или самим осуждённым. Обычно в роли кайсяку выступал лучший друг, ученик или родственник приговорённого к харакири, который в совершенстве мог владеть мечом.
Первоначально, в древности, термин "кайсяку" применялся к охранителям господ или к лицам, оказывавшим какую-либо помощь другим. Как сказано выше, начиная с XVII в. Точнее с периода Эмпо (сентябрь 1673 - сентябрь 1681 гг.)присутствие кайсяку при сэппуку, проводимым по приговору суда, становился уже обязательным. "Секундант" должен был отрубить голову осуждённому, который в следствии духовной слабости или боязни вспарывал живот лишь по видимость, или самураю, который просто не мог довести харакири до конца, не имея на это физических сил (так как впадал в бессознательное состояние).
Самурай, приглашённый на обряд сэппуку в качестве кайсяку, должен был выразить готовность быть полезным в этом деле, но ни в коем случае не изображать печали на лице; это было равносильно отказу, причиной которого могло было недостаточное искусство владения мечом, что рассматривалось как бесчестие для воина. "Секундант", выбранный осуждённым, обязан был поблагодарить его за оказанное доверие и высокую честь. Кайсяку не должен был употреблять в ходе совершения сэппуку собственного меча, а брал его у осуждённого, если тот об этом просил, или у своего даймё, так как в случае неудачного удара вина за это ложилась на меч владельца.
Кроме кайсяку, суждённому, как правило, помогали ещё один-два человека. Первый подавал приговорённому на белом подносе малый самурайский меч - орудие совершения сэппуку, в обязанности второго входило преподнесение свидетелям отрубленной головы для опознания.
Накануне церемонии харакири составлялся список лиц, которые, согласно правилам, должны были присутствовать на месте совершения сэппуку. Это были 1 - 2 главных советника даймё (каро), 2 - 3 второстепенных советника (ёнин), 2 - 3 моногасира - приближённых 4-й степени, заведующий дворцом (русуи, или русубан), 6 прислужников 5 - 6 ранга (если осуждённый вверялся надзору князя), 4 самурая низшего ранга, которые приводили в порядок место исполнения сэппуку и погребали тело ( если просьба родственников осуждённого о выдаче им останков была отклонена). Число прислужников зависело от ранга приговорённого. В случае совершения харакири в пределах клана (т.е. если самурай осуждался на харакири не правительством сёгуна, а собственным господином - феодальным князем) осуждённому помогали 2 - 3 прислужника.
В качестве свидетелей выступали общественные цензоры, главный из которых объявлял осуждённому приговор непосредственно перед собственно харакири и затем сразу же покидал место, на котором должно было делаться сэппуку. Второй цензор оставался, чтобы засвидетельствовать исполнение приговора. Представители власти удостоверяли не только смерть, но и строгое соблюдение всех церемоний и формальностей при харакири самурая. Важным считались мельчайшие подробности, каждый жест и движение были строго определены и регламентированы.
В соответствии с ритуалом кайсяку и его помощники одевали свои церемониальные одежды (в случае осуждения преступника правительством), при харакири самурая из их собственного клана - только кимоно и поясную одежду - хакама. Хакама перед исполнением сэппуку подворачивалась. При харакири самурая высокого ранга "секунданты" обязаны были надевать белые одежды.
Прислужники надевали пеньковое платье и также подворачивали свои хакама. Перед чтением приговора осуждённому приносили на большом подносе смену платья, которое надевалось после его прочтения. Во время сэппуку буси был одет в белую одежду без гербов и украшений, которая рассматривалась и как погребальное платье. Она называлась "синисо-дзоку" ("одеяние смерти").
После того как подготовка и осмотр места харакири были завершены, а кайсяку и присутствующие на сэппуку проэкзаменованы на знание церемоний, наступал главный момент обряда. Обстановка проведения харакири требовала торжественности и должна была быть "красивой". От присутствующих же требовалось относиться к осуждённому со вниманием и уважением.
Хозяин дворца (дома), в котором проводилась церемония, вёл цензоров к месту, где зачитывался приговор, при этом этикет требовал, чтобы свидетели были одеты в церемониальное пеньковое платье и шли с двумя мечами. Затем приводили осуждённого, окружённого сопровождавшими его лицами: моногасира шёл спереди, ёнин - сзади, шесть прислужников 5 - 6 ранга - по бокам.
После того как все рассаживались по местам. Главный цензор, не глядя в сторону преступника, начинал чтение приговора, стараясь делать это ровным голосом, дабы придать спокойствие и твёрдость присутствующим.
Осуждённому разрешено было сказать главному свидетелю то, что он хочет, однако если его речь была несвязна и сбивчива, цензор клана (главный свидетель) делал знак прислужникам, и те уводили приговорённого. В случае если осуждённый просил письменные принадлежности, чтобы изложить свою последнюю волю, приближённые даймё должны были ему отказать, так как это запрещалось законом. Затем главный цензор покидал место совершения сэппуку, и сразу же после прочтения приговора он должен был приводиться в исполнение, чтобы мужество не изменило со временем осуждённому.
Прислужники во время чтения приговора сидели справа и слева от осуждённого. В их обязанности входило не только всячески помогать приговорённому к харакири самураю, но и убить его (отрубить голову или заколоть) при попытке к бегству кинжалами, которые прислужники прятали у себя за пазухой.
Осуждённый входил в загороженное пространство (если харакири совершалось в саду) через северный вход и занимал своё место для совершения сэппуку, садясь лицом к северу. Возможно было и обращение лицом к западу с соответствующим оформлением места исполнения сэппуку. Кайсяку со своими помощниками входил через южные ворота, становился слева сзади, спускал с правого плеча свои церемониальные одежды, обнажал меч и клал ножны от него сбоку, делая всё так, чтобы этого не видел приговорённый.
Другой ассистент в это время преподносил осуждённому на подносе кинжал, а прислуживающие самураи помогали сбросить одежду и обнажить верхнюю часть тела. (В более позднее время одежда могла быть просто распахнута, что обусловливалось обстоятельствами). Совершающий харакири брал предложенное ему оружие и делал один (или более, в зависимости от способа) прорез в брюшной полости, стараясь перерезать мышцы и кишки по всей её длине. Производить эту операцию следовало без поспешности, уверенно и с достоинством.
Кайсяку внимательно должен был наблюдать за производящим сэппуку и вовремя нанести окончательный удар умирающему. В зависимости от договорённости и условий совершения харакири выделялись несколько моментов для отсечения головы:
когда "секундант" отходит, поставив поднос с кинжалом перед буси;
когда осуждённый протянет руку для того, чтобы взять поднос (или, согласно ритуалу, поднимет поднос ко лбу);
когда самурай, взяв кинжал, смотрит на левую сторону живота;
когда осуждённый наносит себе удар кинжалом (или делает порез живота).
В некоторых случаях кайсяку ждал момента потери сознания и только тогда отрубал осуждённому голову. Особо важно было для кайсяку не упустить нужный момент для отделения головы от туловища, так как очень трудно обезглавить человека, потерявшего способность владеть собой. В этом и заключалось искусство кайсяку.
При совершении обряда харакири обращалось также внимание на "эстетическую" сторону дела. Кайсяку, например, рекомендовалось нанести умирающему такой удар, при котором отделившаяся сразу от туловища голова всё-таки повисла бы на коже шеи, так как считалось некрасивым, если она покатится по полу.
В случае когда "секундант" не сумел отрубить голову одним ударом и осуждённый делал попытку встать. Прислужники-самураи обязаны были добить его.
Когда голова была отрублена, кайсяку отходил от трупа, держа меч остриём вниз, вставал на колени и протирал лезвие белой бумагой. (Положение меча определялось в зависимости от ранга осуждённого: меч направлен вверх - осуждённый рангом выше секунданта; при одинаковом социальном положении меч держали параллельно земле; меч направлен вниз - ранг осуждённого ниже ранга кайсяку). Если у кайсяку не было других помощников, он сам брал отрубленную голову за пучок волос (магэ) и, держа меч за лезвие, поддерживая рукояткой подбородок головы осуждённого, показывал профиль свидетелю (слева и справа). В случае если голова была лысая, положено было проткнуть левое ухо кодзукой (вспомогательным ножом, имеющимся при ножнах меча) и таким образом отнести её для освидетельствования. Для того чтобы не запачкаться кровью, "секундант" должен был иметь при себе золу.
После засвидетельствования совершения обряда свидетели поднимались и уходили в особое помещение, где хозяин дома (дворца) предлагал чай, сладости.
В это время самураи низшего ранга закрывали тело, как оно лежало, белыми ширмами и приносили курения. Место, где происходило харакири, не подлежало очищению (в редких случаях его освящали молитвой), оно должно было постоянно держаться в памяти; брезгливое же отношение к помещению, запачканному кровью осуждённого, порицалось.
Источник
@темы: культура и искусство, ориенталистика, разное