[<S>]

Счастливого Рождества, мистер Лоуренс

Первые впечатления, примерно март 2009 г.

На подобные фильмы рецензии не пишутся. Улыбаясь, в слезах, под впечатлением и по уши влюбленным идете фанатеть в соответствующее сообщество. Впрочем, часть эмоций в слова облечь попытаться можно.
Это фильм о Любви. Именно о ней, никак иначе. Необъяснимом всеобъемлющем чувстве. О любви к жизни. И к человечеству. И о том, что именно и как эту любовь пятнает. Принципы, долг, убеждения. Заблуждения. Пустота и холод одиночества. Многое, слишком многое. А война – да просто лакмусовая бумажка.
Любовь, прорастая в каменистой почве душ, делает больно. Очищая от скверны ненависти и агрессии. Любовь не в силах изменить мир, но ее прикосновение не всех оставляет равнодушными.
Да, это фильм о любви. Человека к человеку. Такой разной, к таким разным.
Не удержаться от фразы: в этой потрясающей картине Рюичи Сакамото до невозможности хорош. А Дэвид Боуи... это Дэвид Боуи.

Итак, много букв, в т. ч. и про книжных интригана Ёнои и просветленного Селльерса, про отсутствие порочных цветов в зубах и присутствие некого "девчачьего" офицерика, а также сакраментальный вопрос о сексе в карцере.

***
Насколько я сейчас понимаю, в книге так: Джек в силу своей внешности попался в ловушку репутации - поступал не согласно собственным желаниям, совести, а таким образом, чтобы заслужить одобрение окружающих - и так вплоть до геройств на войне, хотя они еще и были обусловлены побегом от совести. А после разговора со священником в Палестине и покаяньем перед братом Джек стал свой "внутренний закон" ставить выше репутации. Ёнои был таким же, причем все усугублялось тем, что для него была одна правда - японская, и важно было лишь то, верно ли он поступает с точки зрения японских понятий о чести (с уклоном в милитаристские кодексы). И тут он встречает Джека. Оставайся Джек прежним, получилось бы почти как в фильме: Ёнои ведет себя согласно ожиданиям японцев, Джек - согласно европейским понятиям. Но Джек изменился и, поступив по совести, меняет и Ёнои - как своего рода его двойник, только европейский. Ёнои настолько теряет лицо, настолько резким и болезненным было сдирание этой маски образцового офицера, что был большой риск харакири. Но Ёнои, по-видимому, понял. Хоть что-то. К тому же в книге прямо сказано, что истинной причиной его интереса к Джеку была их родственность, их похожесть в том, что касается зависимости от репутации - Ёнои как бы взглянул в зеркало. Но это было неосознанным. Осознанным было то, что Селльерс - единственный офицер-европеец, который оправдывает ожидания Ёнои, который способен управлять пленными так, "как надо", то есть как надо в понимании Ёнои-образцового-японского-офицера. В фильме Джек же начинает себя вести так, как положено британцу с репутацией героя, бесшабашного, геройского парня, а в книге вот сразу - так, как не ожидали ни одна, ни другая сторона. И тем самым Джек убивает аж трех зайцев: заставляет Ёнои прозреть на истинную природу их схожести, поступает по совести (раз он мог спасти людей и снять опасное напряжение между сторонами - так он должен был это сделать, несмотря на опасность для собственной жизни и возможное непонимание с обеих сторон; к тому же помним взгляды Джека - ввязался в войну - расхлебывай, считай это испытанием для духа и своей ответственностью, тем, что ты не имеешь права игнорировать) и - снова - оправдывает ожидания, но уже не тех, кто потом его похвалит, а тех, кто верил в него как в последнюю надежду, как в того, кто может их спасти (рассказчик, к примеру). Правда, мало кто это все понял, большинство просто позже зауважало Джека за мужество, с которым тот умирал. Но, как пишет ван дер Пост, тогда он коллективную ситуацию противостояния японцев и пленных свел к индивидуальной ситуации между собой и Ёнои, тем самым фактически объединив всех. Что интересно: согласно тому же ван дер Посту, Ёнои нагнетал обстановку в лагере и затеял эту сцену на плацу с единственной целью: показать всем, что в лагере бардак, пленные недисциплинированны, больны духом и разобщены, поэтому им нужен такой начальник, как Джек. Как говорит рассказчик, он уже и сам начал считать, что это так и что в воздухе носится трагедия, которая их всех сплотит и тогда они все могут сами захотеть назначения Джека. Они ведь из-за запроса Ёнои о специалистах в военной инженерии между собой переругались - одни были за ложь, другие - за правду (т.е. сказать японцам, что их требование противоречит международному праву). А тут казни. В итоге все деморализованы и с радостью единодушно тянутся к Джеку как к тому, который все за них будет решать, защитит и так далее. Интриган наш тоненький капитан)) Действительно двойник "Крутого" Джека) Но Джек его и всех обломал, да еще как. Хорошая книжка - если бы не масса описаний мужской внешности, чувств и взглядов, то я бы даже не понял слэшера-Осиму)
Теперь об Осиме: он все запутал, блин. Ладно био Ёнои как причастного к путчистам офицера - это ничему не противоречит. Ладно еще мучимый виной Джек - в фильме он как бы и без разговора с братом меняется - чтобы так же резко поменять Ёнои. Но любофф! Но Ёнои, цитирующий Гамлета, приглашающий пленных на коллективное любование вишней, готовый отпустить Джека после победы того в поединке, и, наконец, плачущий при поцелуях в щечку! Подводящий глаза!!!) Скрестить книжного Ёнои с Мисимой и цветочком - это, конечно, крышесносно) Теперь анализируй вот. Уфф) Я уже хожу и бормочу себе под нос обо всем этом и моей впечатлительной маме они снятся) При том, что с книжкой-фильмом она незнакома) Опиум для народа какой-то, только захочет ли народ это читать?)
Возвращаясь к фильму. Встречая Джека, Ёнои влюбляется в зеркало. Оба живут, оглядываясь на "понятия", оба мучимы из-за этого совестью вплоть до желания умереть, оба ищут смерть красиво, только Джек с куражом, а Ёнои чувственно-пронзительно, почти по-мисимовски, только еще нежней, мягче – так умирают лепестки, кружась в падении. И в то же время они олицетворяют Восток и Запад, и это притягивает тоже. В разум Ёнои пускает одно: Джек хоть и пленный еврпеец, но равный ему и поэтому, приняв руководство пленными, устранит "непорядок". К книжному прибавилось вот еще что: более мягкий, романтичный, рафинированный Ёнои Осимы не имеет особого авторитета среди пленных – в отличие от Хары. Тут, думаю, Осима мог соединить образы Ёнои и того "молодого младшего офицера, похожего на девушку и на героя "Записок у изголовья", который был комендантом при Харе. (Я до недавнего времени ошибочно думал, что это Ёнои, а потом вчитался и понял, что когда в лагере появился Джек, то там был Рассказчик и не было Хары с Лоуренсом, они вроде как появились позже или это был другой лагерь на Яве, куда перевели Рассказчика – и вот там-то и был этот офицерик из таможенников, который чуть ли не в обморок падал от насилья и так далее.) Словом, осимовский Ёнои на самом деле хочет держать при себепредмет любви, на самом-самом деле – зеркало во весь рост, а отмазка для разума и долга – надо навести порядок в лагере с помощью европейца со "здоровым духом". Но Джек начинает себя вести в амплуа "Крутого Джека", да еще и замечает неравнодушие Ёнои, на которое реагирует не с пониманием, а "пусть подойдет и признается". Словом, Джек действительно развязывает "психологическую дуэль" и доводит бедного Ёно и до понимания того, что "все пропало, шеф" – не годится Джек на пост начальника, но Ёнои все же не может оставаться к нему равнодушным. Начинаются противоречия между долгом и чувствами и авторитет Ёнои падает дальше некуда, а подчиненные, видя одержимость коменданта "белым дьяволом", пытаются его убить – что адъютант, что Хара. Правда, у Хары это минутный порыв, он ведь позже отпускает что Лоуренса, что Джека. Но поезд уже не останвить – близится кульминация истории с пленными, и эта история на ходу меняет цель – от изначальной подготовить почву для назначения Джека до конечной сохранить лицо перед японцами и пленными, не уступить Джеку в их противостоянии и показать, что власть-то в руках у него, Ёнои. (Ах, коврики и забота тебя не проняли, да? Тебе надо жесткости? Вот тебе жесткость!)) Хотя попросту он истерит на плацу – прекрасный план полетел к чертям, Джек оказался еще хуже всех прочих пленных и при этом чувства к нему не отпускают, безразличие не приходит, а он, зараза, хихикает на пару с Лоуренсом, не уважает, выпендривается и вообще олицетворяет то, от чего Ёнои пытается сбежать. И, главное – ну никакая тактика ухаживания не срабатывает))
Джека тем временем амуры куда менее беспокоят – он вдруг осознает, что дальше так жить нельзя и где-то после совестливого поступка Хары и сам внутренне меняется. А дальше все идет почти как в книжке, вот только с той поправкой, что ситуация стала критической еще и по причине противостояния Ёнои и Джека. Джек в принципе мог что-то сделать раньше – но не сделал, к тому же он "довел" Ёнои, последствия чего теперь расхлебывают те, кто подвернулся под руку. Так что все началось с дела двоих – Ёнои и Д.С. – и к ней Джек возникшую коллективную ситуацию и сводит. В книге линий меньше, слоев меньше, отношения проще и образы капитана и майора не так рельефно выступают. В фильме же это в большей степени история двоих, чем история многих. И еще не стоит забывать финал – их смерть. Нашли они ее все же. Ну и аллюзия к синдзю, двойному убийству влюбленных, и идее перерождения. У Осимы символика что западная, что восточная.
Что характерно: у ван дер Поста бритопупизма нету. Там главная идея в том, что нет правых и нет виноватых, что нельзя наказывать японцев за то, что они поступали согласно собственной морали, но и европейцам не нужно навязывать восточные нормы; надо искать понимание, надо уважать друг друга, но это невозможно сделать путем войны, путем насилия. Ван дер Пост африканер, да и в силу знакомства со многими культурами он довольно космополитичен. А Осима – повоенный японец и у него вместо космополитизма то вылезает европоцентризм, то идея азиатского главенства. Поэтому Джек как бы становится идеалом гуманизма и эталоном "как надо", никаких попыток понять Ёнои как японца не показано, а Лоуренс в фильме это делает как-то так, что замечание Хиксли о том, что с таким пониманием японцев впору сделать харакири вполне уместно. А вот Ёнои понять европейцев как бы обязан и смерть Джека становится отправной очкой на пути этого понимания, хотя до чего в итоге додумался капитан нам не показывают.
А "красиво… хотел бы я уметь петь" относится, думаю, все-таки к той музыке, которую в книге Дек слышит – так Осима намекает, что Джек уже внутренне изменилсяи поэтому поступил как "сеятель". Насчет "похоже, мы с ним в одной лодке" – это тоже скорей к тому, что похожи "как два павлина, попавшиеся в ловушку собственного яркого оперения", которые оба "сбежали от внутреннего закона". Скорее на это, чем на чувства, хотя на чувства тоже. Просто – я так думаю, еще раз анализируя фильм – Джек для себя даже вопрос такой не поднимает, поэтому в сцене побега после замечания Лоуренса и опускает голову – он ведь себя считает тем, кто предает, кто причиняет боль, и вот, сам того не желая, снова пошел по той же дорожке. Непонятно, считал ли Джек, что Ёнои запал на его "имидж" или причина была в их похожести. Ясно одно: эти чувства сделали ситуацию острее – Джека заставили быстрее переродиться, а Ёнои помогли взглянуть в свое собственное лицо без маски. Джек, используя чувства Ёнои к себе как то, что сдирало с Ёнои покровы, привел Ёнои к своего рода очищению, к выходу из той ловушки павлина – и неправы те, кто считает, что Джек просто хотел психологически Ёнои победить. Поначалу да, отстаивал право оставаться европейцем и в некоторой степени оправдать ожидания своих, но потом это стало второстепенным. Хотя по фильму он ведь так и не понял японцев, он интуитивно поступил так – отвлекая на себя внимание Ёнои и одновременно демонстрируя, что он к нему хорошо относится, что нечего психовать. А в книге Джек понимал ситуацию, понимал значение поцелуев и намерения Ёнои, всю сложившуюся ситуацию понимал. Саму ментальность японцев, может, и не до конца (надо перечитать книжку), но уж всяко лучше, чем в фильме. Думаю, нам с вами есть смысл остановиться на усредненных образах. И рассмотреть, как Джек приходит через понимание японцев и в частности Ёнои к идеям ванн дер Поста, а Ёнои к тому же приходит через понимание еврпейцев. К тому же Ёнои признается себе в своей до этого момента латентной гомосексуальности, а Джек через освобождение от чувства вины и отрицания истинных чувств – к тому, кто же ему все-таки Ёнои. В фильме он еще и как бы смеется над этой лав-стори потому, что бежит от таких чувств, от слабости, уязвимости, которую они несут, да и разве он тот, кого стоит любить? В книге, к слову, есть упоминание того, что Джек не заводил серьезных отношений, не собирался жениться потому, что его преследовали призраки предательств и он не считал себя тем, с кем надо иметь отношения. Так что по логике вещей он бы делал все, вплоть до насмешек над чувствами Ёнои, лишь бы оградить того от себя. Но вот что бы Джек сделал, приди Ёнои и скажи именно о чувствах… Свел бы все к той же похожести, вероятно. Несмотря на коврики и гибискусы, не думаю, что стал бы заходить далеко. Джек ведь, как видим, хороший человек и если и поступал не как надо, то в расчете на общественное мнение, а какое тут мнение? Мнение обеих сторон как раз против подобного рода отношений. Да, а Ёнои все-таки не пришел бы по схожей причине: ну не комильфо для коменданта в таком пленному признаваться. Пленный ведь от тюремщика зависим и поэтому может согласиться не потому, что хочет, а потому, что боится. Ну да и вообще неэтично – вспоминается, что Алва принципиально не спал с женщинами, которые к нему испытывали признательность. А Ёнои щепетилен в этом. Да и случай с корейцем и голландцем, когда тоже непонятно, было насилие или нет, но все восприняли как насилие. Так что еще один аргумент в пользу карцера без секса) Джек духовно Ёнои меняет, Джек стоит между ним и бусидо, и телесная тяга здесь сильно второстепенна, просто в ролях Боуи и Сакамото, и Осима за кадром))

2009-2010 гг.

Сейчас я все-таки думаю, что книжка Ван Дер Поста несколько не о том. Она прежде всего о том человеческом, которое простирается над эпохами и приобретает особую остроту во времена испытаний, личных и коллективных.

***
Сейчас я все-таки думаю, что книжка Ван Дер Поста несколько не о том. Она прежде всего о том человеческом, которое простирается над эпохами и приобретает особую остроту во времена испытаний, личных и коллективных.
Это вечные вопросы, на которые возможно дать великое множество ответов, но лишь один из них окажется верным, иначе – чувство вины и непоправимой ошибки. Но и правильный выбор может даться нелегко и стоить дорого.
Это – чувство общности и его противоположность – среди тех, кто на одной стороне и кто по разные стороны баррикад.
Это – боль от потери как друзей, так и врагов. Потому что есть то, что объединяет их всех, и даже слову "любовь" не вместить этого великого чувства. Душа Селльерса растворяется в душе мира, слезами дождя и песней ветра, и семенами, упавшими наземь.
В конечном счете в книге нет трагедии с привкусом эпиклав, а есть освобождение сквозь боль, понимание, искупление, очищение и новый прекрасный рассвет; и нет конкретных судеб, взаимоотношений, чувств, решений – они скорее служат частными примерами более общего, на нем и акцент автора. У Осимы же, помимо бесспорно вечных вопросов (среди которых и пропасть между Востоком и Западом – "Oh, East is East, and West is West, and never the two shall meet", – и мост над нею: "But there is neither East nor West, Border, nor Breed, nor Birth,/When two strong men stand face to face, tho’ they come from the ends of the earth") – видимо, любимая тема искушения и погибели. Искуситель может быть кем угодно и каким угодно, суть-то в искушаемом, который видит сначала иного, затем ангела, и, наконец, демона. И – нет, не позволяет погубить себя, но позволяет выпустить погибель из себя самого – словно злых духов, сидящих внутри. Встретиться лицом к лицу с тем, от чего бежал всю жизнь. Кстати, искуситель, прежде чем стать таковым, зачастую тоже должен что-то признать в себе, и только после этого "вскрывает" другого. Примерно такая у Осимы "схема", судя по тем его фильмам, которые я видела.
И все-таки режиссер, заострив меж/личностное, посредством него говорит и о более масштабных вещах, просто они, эти вечные вопросы, в его подаче звучат более страстно, что ли. Нет британской пастельности – цвета этой истории кровавы и яростны, и "дождливая" музыка не обманет нас.=) В фильме философия приправлена эротичным символизмом вместо асексуального эстетства, и даже взаимоотношения Хары и Лоуренсом кажутся острее. Я не хочу сказать, что между строк книги совсем нельзя вписать секс – можно, наверное, просто особого смысла в том нет. Как бы там ни было, в книге я вижу прежде всего "историю военнопленного", историю про победу совести над эгоизмом, а в фильме - "историю невероятной мужской любви в лагере для военнопленных", историю роковой страсти, которая плавит души и землю на много миль окрест и живет в веках. По крайней мере, тридцать лет прошло, а мы все еще говорим об этом.=)

Сентябрь 2013 г.

Фильм гениален. Он "многослоен": после просмотра думаешь о нем одно, после пересмотра — другое, после месяцев, даже годов раздумий и обсуждений приходишь к опровержению собственных первоначальных утверждений, а в результате — "we all were wrong", пожалуй.

IMDb
Википедия
Кинопоиск

запись создана: 18.09.2009 в 23:26

@темы: взгляд на, кинематограф