Перловка

[<S>]

Из фанфиков по Гарри Поттеру

• Знаешь, чем я тебя люблю?
  
• Ты истощил у него шпагу!
  
• фиг по канону
  
• - Северус! Ты меня слэшишь?...
  
• Весь вечер Гарри не находил себе места. Присутствие в его жизни ноги Северуса Снейпа терзало его.
  
• - Похоже, меня прокляли: я нравлюсь только Артуру Уизли.
  
• Поттер убивал червей и делал страшные вещи с гусями...
  
• Джинни, ждавшая у лестницы, сейчас была очень похожа на профессора Снейпа. Только если бы он был маленьким, рыжим и самкой.
  
• Негееспособен
  
• Снейп хихикнул, испугав соседскую кошку.
  
• - Метка жжот! – сказал Малфой.
  
• "магглый нальчик"
  
• «Потрификус тоталус» (хорошее заклинание для чистки фикусов).
  
• В Малфой-миноре
  
• От любви до ненависти - один раз. (о Снейпе)
  
• Остановись, мгновенье - ты попало. (слизеринцы)
  
• Чтобы не казаться окружающим полным идиотом, будь им. (профессор Снейп — Сириусу Блэку)
  
• Вы пробудили во мне добрые чувства и теперь пеняйте на себя. (Дамблдор)
  
• Наши худшие надежды не оправдались. (Дамблдор — Ордену Феникса)
  
• Героями не рождаются - ими хоронят. (Драко Малфой)
  
• Ничто так не экономит время и деньги, как взаимная любовь с первого взгляда. (Люциус)
  
• Вы имеете право молчать, когда Право имеет вас. (Аластор Хмури)
  
• У Гермионы уже онемел язык, но Снейп велел продолжать.
  
• Он любил зелья, но Снейп хотел большего.
  
• Сириус повернулся к совету, показывая своё достоинство. Их впечатлило.
  
• Поттер?! Хватит на меня таращиться! И выйдите из меня..! ...точнее, сойдите с меня... нет, все-таки выйдите! Какое хамство, стоять в собственном преподавателе и на него таращиться!
  
• Его одноклассники являли собой живое пояснение загадочному слову "плющит".
  
• Остаётся ли засос от поцелуя дементора?..
  
• Гарри проснулся и понял, что рано радуется.
  
• Снейп наклонился за пером и в тот же миг охнул от неожиданности. Похоже в комнате он был не один.
  
• Учебник по парсултангу начинается с общеизвестной русской пословицы: «шла саша по шоссе и сосала сушку»
  
• - На колени! - кричал разъяренный профессор Снейп Гарри Поттеру. - На мои!!!
  
• Вы не любите снейпоманок? А нас рать!
  

Из фанфиков по ГП

• Не глотайте обиду - глотайте обидчика.(Из дневника Тома Реддля)
  
• Труд приносит плоды в будушем; лень - в настоящем!(Из дневника Рона)
  
• Как отличить Фреда от Джорджа. Отличие №5: Фред уходит и не прощается, а Джордж прощается и не уходит.(Из дневника Ангелины Джонсон, гриффиндорского Охотника)
  
• Вывод - место, где вы попросту устали думать.(Из дневника Гермионы)
  
• Несправедливость… из-за 99% Малфоев все остальные пользуются дурной славой!(Из дневника Драко)
  
• Эгоист – это тот, кто себя любит больше, чем меня.(Оттуда же)
  
• Сегодня на ужин плов без мяса... и без риса.(Из дневника Молли Уизли)
  
• Еще и ножи дома тупые!(Оттуда же)
  
• Жена замучила: "ножи дома тупые, ножи дома тупые", а то, что дети дома тупые, ее не волнует!(Из дневника Артура Уизли)
  
• Если ваш сын поставил вас в тупик, поставьте его в угол.(Из дневника Люциуса)
  
• Написал письмо Санта-Клаусу, попросил на Рождество тысячу галлеонов. Хотел попросить десять тысяч, но надо же быть реалистом.(Из дневника Рона)
  
• Пользуюсь успехом у женщин. Визжат от одного моего вида!(Из дневника Петтигрю)
  
• Не ошибается тот, кто ошибается в свою пользу.(Из дневника Дамблдора)
  
• Жизнь - очередь за смертью. Но Поттер постоянно лезет без очереди!(Из дневника профессора Снейпа)
  

Избранные места из дневников персонажей ГП

@темы: цитаты

---

Атос и Миледи

[<S>]

Из он-лайн интервью Веры Камши, МФ, 2009-2010.

Об Атосе

Об Атосе

Атоса и ему подобных в самом деле не люблю, но прежде чем начну отвечать, подчеркну три момента.

1. Я буду говорить о книжном герое, а не о киногероях и, тем более, не об Атосе, созданном В.Смеховым. КнигоАтос и киноАтосы совершенно разные люди. Сценаристы упорно убирают из сценариев все, что не украшает «великолепную четверку», а если еще и актер талантлив…

2. Я буду говорить не о реальной Франции, а о Франции Дюма, как если б трилогия была единственным источником знаний о данном мире. Речь не о Ришелье, не о Карле I и не о Мазарини, а об Атосе. Если история вступит в противоречие с книгой, я буду отталкиваться от книги.

3. Я сознательно закрываю глаза на алогичности в сюжете. Вопросы по типу как беглый церковный вор с мнимой сестрой натурализовался в центре Франции и стал приходским священником, и почему графиня не обманула графа, как Фельтона, если уж она обманула его, выдав себя за девственницу, я выношу за скобки сразу же. Дюма сказал. Так и было.

А теперь поехали. Мне очень не нравятся люди, которые, полагая себя безупречными или близкими к тому, готовы верить любой мерзости, когда речь идет о других. И мне становится страшно, когда подобный человек становятся Учителем, лидером, эталоном, примером для подражания.

Атос без тени сомненья вешает страстно любимую жену. Спустя тридцать лет он же обвиняет в пакости Д’Артаньяна. А тот только что спас благородному Атосу жизнь, поставив при этом крест на своей карьере, и полез в пасть к черту не ради Карла, до которого ему не было дела, а ради все того же друга Атоса. И этот друг, который не представлял, что делать («Д’Артаньян что-нибудь придумает» (С) и ведь придумал же!), увидев гасконца среди глядящих на казнь, приходит к выводу, что тот… так, развлечься вышел. Изумительно.

И если с миледи Атос, возможно, (только возможно, потому что не факт, что повешенная им девочка стала бы без его помощи убийцей), угадал, то упрек д’Артаньяну послезнанием не сотрешь.

Вернемся к драме на охоте. Атос повесил жену, даже не выяснив, в чем дело, и, видимо, считая, что вершит справедливый суд. Конечно, упрекать феодала в том, что он впал в аффект оттого, что с его честью обошлись как с тряпкой, нельзя, но…
Он не ударил жену первым попавшимся острым или тупым предметом и не задушил, как идиот Отелло. Он ее повесил, разодрав предварительно платье. Ждать, пока она придет в себя, и разбираться, благородному графу в голову не пришло. Клеймо? На ветку!
При этом куда менее благородный и вовсе диковатый д'Артаньян, услышав не допускающий иных трактовок рассказ обожаемого Атоса, хоть и был пьян, понял: то, что фигурант сделал со своей женой, не суд, а убийство. Более того, до гасконца дошло, что то, что сам он сотворил с миледи – подлость, заслуживающая мести. При этом д'Артаньян уже знал, что миледи - шпион кардинала и вообще нехороший человек. Только дело не в ней, а в нем: так, как поступил он, вообще поступать нельзя.
Почувствуете разницу между невоспитанным человеком, у которого есть совесть, и воспитанным, у которого совести нет, и ее заменяет этакий сословный кодекс.

Атос, судя по всему, ставил себе в заслугу, что женился на бедной и по сути беззащитной (брат-священник это несерьезно) девочке, а не изнасиловал ее и не купил. Вроде бы и впрямь достойно. По тем временам многие, в самом деле хорошие люди, и не подумали бы жениться на неровне, а взяли бы в любовницы. Но педалировать то, что всесильный граф не принудил беспомощную женщину к сожительству? Уважать себя не за то, что сделал добро, а за то, что не сделал зла? Так и вспоминается добрый Иван Иванович со своим «Ну, ступай же с Богом, чего ж ты стоишь? Ведь я тебя не бью!»

Еще один «подвиг» благородного Атоса - история с де Шеврез. И пусть она была не прочь, дело опять же не в ней, а в мужчинах. Один – священник, приютивший проезжего дворянина, оставивший гостя в своем доме и получивший подброшенного ребенка. Вот так и пускай к себе всяких, особо благородных…

- Нет ничего легче, герцогиня. За час до вашего приезда некий всадник, ехавший с важным поручением, обратился к этому же самому священнику с просьбой о ночлеге. Священника как раз позвали к умирающему, и он собирался ехать на всю ночь не только из дому, но и вообще из деревни. Тогда служитель божий, вполне доверяя своему гостю, который, мимоходом заметим, был дворянин, предоставил в его распоряжение свой дом, ужин и спальню. Таким образом Мари Мишон просила гостеприимства не у самого священника, а у его гостя.
- И этот гость, этот путешественник, этот дворянин, приехавший до нее?..
- Был я, граф де Ла Фер, - сказал Атос и, встав, почтительно поклонился герцогине де Шеврез.
Герцогиня с минуту молчала в полном изумлении, но вдруг весело расхохоталась.
- Честное слово, это презабавно! - воскликнула она. - Оказывается, что эта сумасбродная Мари Мишон нашла больше, чем искала. Садитесь, любезный граф, и продолжайте ваш рассказ.
- Теперь мне остается только покаяться, герцогиня. Я уже говорил вам, что ехал по очень важному делу. На рассвете я тихонько вышел из комнаты, где еще спал мой прелестный товарищ по ночлегу. В другой комнате спала, откинув голову на спинку кресла, служанка, вполне достойная своей госпожи. Ее личико меня поразило. Я подошел поближе и узнал маленькую Кэтти, которую наш друг, Арамис, приставил к ее госпоже. Вот каким образом я догадался, что прелестная путешественница была...
При этом позволивший считать себя священником Атос прекрасно знал, что г-жа де Шеврез вне закона. Если ее поймают и дело всплывет, гостеприимному священнику мало не покажется. Но представиться или хотя бы развеять заблуждение гостьи на предмет того, что она имела дело не со святым отцом, а с его гостем Атосу, разумеется,в голову не пришло.
Ну а теперь вспомним, что герцогиня при всей своей ветрености была не только любовницей, но и великой любовью Арамиса. С одной стороны вроде же и время прошло, и не узнал сразу. И вообще инкто не виноват и все довольны. С другой... Все равно отчего-то коробит. Может, именно из-за того, что эталон благородства.

Переходим к Раулю. Тут вообще рычать хочется. Воспитывал мальчишку, как приемыша. И это в стране, где бастарды для людей высокого положения - норма и никому не в упрек – ни родителю, ни сыну. Тот же Бофор гордился своим происхождением и встречал полное понимание. У Рауля же был опекун, а не отец. Существование матери от мальчика тоже скрыли, заодно скрыв, куда увезли ребенка, и от нее. Зато потом к ней же парня и отправили.
Плоды воспитания впечатляют еще больше. Все было крайне благородно, только Рауль не смог отстоять любимую девушку. Был, был момент, когда нужно было хватать и увозить. Но воспитание… В результате парень погиб. Погиб, потому что у него не нашлось прописанной боготворимым отцом "достойной" модели поведения в сложившейся ситуации. Тут, конечно, можно посочувствовать всем троим – Атосу, Раулю и Луизе. Но зло лично меня берет.

С делами семейными вроде, все. На повестке дня - дружба. Про способность верить в гадости уже сказано. На очереди способность втягивать друзей (и не только) в свои, мягко говоря, спорные затеи, превращая в соучастников с риском для их жизни, совести и карьеры.
Убийство миледи все помнят? А это было именно убийство, которое наш благородный усиленно перекрашивал под правосудие, втягивая в это посторонних. Ну, слуги, допустим, не люди. Можно колотить и проигрывать в кости. Палач по определению отщепенец и чудовище, его можно подставить. Подставили. Предъявили добытый незаконным путем открытый лист. Если б кардинал решил этот лист аннулировать (а не сделал он это вообще-то из симпатии к д’Артаньяну), палачу эта история стоила бы жизни. Более того, Атос, используя открытый лист ВЫНУДИЛ палача согласиться на ставшее ему отвратительным дело.
"Но едва Атос изложил свою просьбу, как незнакомец, стоявший перед мушкетером, в ужасе отпрянул и отказался. Тогда Атос вынул из кармана листок бумаги, на котором были написаны две строчки, скрепленные подписью и печатью, и показал их тому, кто чересчур поторопился проявить свое отвращение. Как только высокий человек прочитал эти две строчки, увидел подпись и узнал печать, он тотчас поклонился в знак того, что у него нет больше возражений и что он готов повиноваться. Атосу только это и нужно было".

То, что палач имел к миледи личный счет, сути не меняет: Атос этого не знал. Ему просто нужен был профи. «Да и сам Атос глядел на него с тем же изумлением, как и все остальные, недоумевая, каким образом этот человек мог оказаться причастным к ужасной драме, развязка которой совершалась в эту минуту».

Ну ладно, черт с ним, с палачом, если уж священника подставили, тут чего церемониться? А вот друзья… Миледи была делом Атоса (жена) и д’Артаньяна (смерть Констанции и его собственная мерзкая выходка), но судьями Атос вынудил стать Портоса и Арамиса. При этом Портос и Арамис знали лишь то, что миледи – шпион кардинала, что их ни за что ни про что пытались отравить и погиб случайный человек, и что убили Констанцию. В общем, имеют все основания считать, что их друзья, вернее, не друзья, а друг (гасконец – то почти невменяем) кругом правы и знает что делает.
Вообще попытки Атоса придавать своим убийствам видимость законности так гнусны, что впору сочувствовать Мордаунту. Парень подлостей, пока его к Кромвелю не прибило, нахлебался. Один дядюшка (тоже крайне благородный) чего стоит. Поискать, не сразу найдешь. Так любил брата, что его сына бросил помирать с голода на улице, а имущество и титул прибрал. Даже специальный эдикт выпросил. Противозаконный, кстати сказать. Не свихнись Мордаунт до того, чтобы невинных людей по дороге начал убивать, ему можно было только пожелать ему успеха в разговоре с дядюшкой и убийцей матери. Потому что убийца был один, остальных он втянул, играя частью на незнании, частью на своем непререкаемом авторитете и дружеских чувствах.
- Если вы сделаете еще один шаг, д'Артаньян, - сказал он, - мы скрестим шпаги!
Д'Артаньян упал на колени и стал читать молитву.
- Ну, палач, делай свое дело, - проговорил Атос.

Про то, как тот же Атос д'Артаньяна и Портоса втянул в спасение совершенно ненужного им Карла, уже говорилось. А еще можно вспомнить, как благородный человек и прекрасный друг оставил д'Артаньяна в дураках в истории с Бофором. Для Арамиса, как его воспринимали его же друзья, не сказать правды, было нормой. Но Атос же не мог… Мог. И то мог. И это мог.
Еще один мелкий, но противненький штрих: парный случай сразу с двумя друзьями.
Портос, «готовясь к свиданию с какой-то герцогиней, он попытался одолжить шпагу у Атоса. Атос молча вывернул все карманы, собрал все, что было у него ценного: кошельки, пряжки и золотые цепочки, и предложил их Портосу. Что же касается шпаги, сказал он, она прикована к стене и покинет ее только тогда, когда владелец ее покинет это жилище».
Можно понять. Я бы, наверное, тоже не отдала.

Но потом граф сел играть.
- Когда я проиграл свою лошадь - девять против десяти, каково? - мне пришло в голову поиграть на вашу.
- Я надеюсь, однако, что вы не осуществили этого намерения?
- Напротив, я привел его в исполнение немедленно.
- И что же? - вскричал обеспокоенный д'Артаньян.
- Я сыграл и проиграл ее.
- Мою лошадь?
- Вашу лошадь. Семь против восьми - из-за одного очка... Знаете пословицу?
- Атос, вы сошли с ума, клянусь вам!
- Милый д'Артаньян, надо было сказать мне это вчера, когда я рассказывал вам свои дурацкие истории, а вовсе не сегодня. Я проиграл ее вместе со всеми принадлежностями упряжи, какие только можно придумать.
- Да ведь это ужасно!
- Погодите, вы еще не все знаете. Я стал бы превосходным игроком, если бы не зарывался, но я зарываюсь так же, как и тогда, когда пью, и вот...
- Но на что же еще вы могли играть? У вас ведь ничего больше не оставалось.
- Неверно, друг мой, неверно: у нас оставался этот алмаз, который
сверкает на вашем пальце и который я заметил вчера.
- Этот алмаз! - вскричал д'Артаньян, поспешно ощупывая кольцо.
- И так как у меня были когда-то свои алмазы и я знаю в них толк, то я оценил его в тысячу пистолей.
- Надеюсь, - мрачно сказал д'Артаньян, полумертвый от страха, - что вы ни словом не упомянули о моем алмазе?
- Напротив, любезный друг. Поймите, этот алмаз был теперь нашим единственным источником надежды, я мог отыграть на него нашу упряжь, лошадей и, сверх того, выиграть деньги на дорогу...
И вот вместе оно… не очень. Конечно, можно попытаться объяснить внезапную жадность щедрого и бескорыстного Атоса тем, что он боялся раскрыть инкогнито. Если б шпага в придачу с фамильным портретом предка не висели на стене. В геральдике и родовом оружии тогда многие разбирались. Предположить, что забегавшие к Атосу друзья и сослуживцы поймут меньше дамы Портоса сложно. Да и сыщики, узнав, что арестовали какого-то Атоса, должны были смотаться к нему домой, увидеть шпагу и портрет и сделать выводы. Не узнали. Атос остался Атосом.
Похоже, граф же Ла Фер просто не хотел пускать по рукам дорогую ему вещь, что понятно. Но при этом ему и в голову не пришло, что его другу алмаз мог быть важен не меньше. Атосу вообще приходило в голову очень мало человеческого.

Можно было бы еще предъявить графу претензии и по отношению к своему феоду и своему роду. Во Франции Ришелье власть, правда, уже была не у феодала, но если принять на веру рассказ Атоса о всесилии молодого графа, возникает чувство, что тех, за кого он призван отвечать перед Богом и людьми, он тоже, впав в печали, бросил, уподобившись Оводу. Впрочем, эта претензия (как и участие в политических заговорах, идущих во вред Франции) все же несколько из другой оперы и в мир Дюма не вписывается.

При этом Атос, без сомнения, личность выдающаяся. Он хоть и специфически, но очень умен, блестяще образован, беззаветно храбр, бескорыстен, короче, практически полностью соответствует тому, чего требуют сословные дворянские добродетели.
И вот друзья (а вслед за ними и многие читатели) вычеркивает из сознания все, что расходится с образом идеального дворянина. Ну а сценаристы вычеркивают это из сценариев. Понятно, почему все любят Атоса-Смехова: замечательный человек, прекрасный товарищ. Сорвался некогда на том, что любимый человек предал его доверие да так и не опомнился до второй встречи с г-жой де Шеврез уже после Англии. Как же такого не жалеть, особенно, если ты дама?
Но вот когда срывы и… ээээ… сословные рефлексы подаются как образец порядочности, мне становится худо.
Да, с точки зрения сословного поведения Атос почти идеален. Разве что женитьба и месть в это дело не вписывается, но ведь первое за кадром, а второе как подано! Мысль о том, что эта идеальность бездушная и бессовестная на первый взгляд кажется бредом. Ну не может же человек, который себя ведет идеально, быть… эээ… не идеальным. А если отклонения и случаются, и становятся заметными, то их либо считают малосущественными, либо находят прорву смягчающих обстоятельств: миледи – преступница, сын ее вообще гад и фанатик, туда им и дорога! Во время казни Карла нежный граф перенервничал, вот на друга и напустился, кольцо проиграл с похмелья и вообще друзья не в претензии, так стоит придираться? ИМХО стоит. Потому что лично я друга, который не спросив, в чем дело, запишет меня в предатели или психи не хочу. Не говоря уж о муже.
И фиктивную бумагу с подписью президента под нос получить не хочу, и, уезжая из дома и оставляя там друга, не хочу, чтоб потом ко мне вваливались с обыском или присылали ребенка в корзинке. НЕ ХО-ЧУ! И другим не желаю.

О Миледи

О Миледи

Цитата:
Сообщение от Laerdo
Gatty, c интересом прочел один из старых вопросов , посвященных Атосу и , в частности, его нехорошему,с вашей точки зрения, поступку по отношению к Миледи ? Это меня неожиданно заставило задуматься: а как, собственно, должен был граф повести себя в этой ситуации по отношению к вошедшей в его семью обманом (извините за резкие выражения,но слова из песни не выкинешь) шлюху и воровку? "Понять-простить", продолжить жить с оной особой и обрести с ней любовь и счастье ( любимая тема сочинителей и сочинительниц различных мыльных романов — граф и поломойка или там графиня и сантехник )? Опять же "понять-простить", продолжать жить с оной особой, но вместо обретения любви, попытаться ее нравственно перевоспитать (ага, позволит такая . Передать дело в руки официального правосудия и громогласно потребовать от Церкви разрешения на развод — и выставить себя и свой род на посмешище? Еще что-либо. А если при этом еще и учесть, что граф не толстовец, не лейтенант Шмидт, не современный гуманист-демократ и даже не представитель весьма либертинского дворянства того времени, а аристократ до мозга костей,человек c феодальными представлениями о чести и нравственности , которому тогда еще не Миледи нанесла жесточайшее оскорбление, худшее чем покушение на жизнь — по сути она оскорбила не только его, но и поколения его предков. Да и даже весьма чуждая консервативной морали (больше всего я желаю в ту эпоху моралистов, чудом оставшихся при дворе — бедняга Боссюэт надрывался,пытаясь пробудить в Людовике XV хоть какие-то христианские чувства, напоминал о долге католического государя перед семьей и страной — король плакал, отказывался, понимая свою греховность, в следующий раз от причастия — а затем заводил новую любовницу, а любовница назначала очередного министра) знать, скорее всего, "не поняла" бы Миледи — например, извращенная мораль той извращенной эпохи предполагала, что коронованная особа может иметь сколько угодно любовных связей и (как проделал Людовик XIV) легализовать бастардов, но на формальную святость супружества самая могущественная любовница покушаться не имеет права и жениться на любовнице король не мог ни при каких обстоятельствах — и даже самодуры (хотя и разного рода) Людовики XIV и XV это понимали. Так, брак первого из них с г-жей де Ментенон, если и существовал, то был законспирирован столь тщательно, чтобы никто из непосвященных представителей знати и народа, не дай Бог, об этом не узнал и могли быть лишь догадки. Cловом, я предполагаю, что если бы Миледи обманом стала бы женой того же де Бофора, он бы также ее убил — впрочем, не запланировано, а в приступе ярости — но это разные натуры. Я понимаю, что все эти рассуждения вроде бы разбиваются о Ваш простой довод о том, что граф даже не допросил свою супругу — то есть гипотетически (как это не маловероятно) он мог убить и повесить невинного человека — ведь действительно, кто знает, в ту эпоху, всякое могло приключиться — в том числе и что-то, подобное той лапше, которую Миледи навешала на уши глуповатого Фелтона. Правда, апологеты графа могли бы сослаться и на состояние аффекта (внешне логические, размеренные и спокойные действия отнюдь не гарант того, что человек, совершающий их, находится в состоянии жесточайшего психологического потрясения — это любой судебный психиатр скажет. A вся дальнейшая жизнь графа также указывает на то,что это было для него событие невероятно тяжелое), и на то,что от графа, в его положении, трудно требовать выяснения вероятного, когда перед его глазами вроде бы очевидное (клеймо-преступница-тяжкое оскорбление-заслуженное наказание), но эти доводы имеют все же какой-то сомнительный душок. Но допустим иную ситуацию: граф провел, так сказать, cвое частное следствие, допросил брата-любовника-священника и саму супругу, выяснил, кто Миледи такая, ее преступления, после чего ее также (ввиду перечисленных выше причин) повесил. Было бы это лучше? Но тогда это было бы точно же, как говорят англичане, "соld-hearted act", хладнокровное убийство... Как же следовало поступить графу — после выяснения необходимых обстоятельств — в данном случае с Миледи? Очень интересует Ваше мнение на этот счет, вопрос-то нелегкий.
P.S. Я лично попытался поставить себя на место Атоса (вернее, представить себя Атосом с его убеждениями, чувствами ,понятиями) но к однозначному выводу так и не пришел. Возникла мысль,что после выяснения обстоятельств мог бы иметь место и иной вариант событий: граф по выяснению обстоятельств приказывает подвергнуть мошенницу телесному наказанию, бросает ей кошелек с золотом и велит убираться восвояси. Но это никак не разрешает проблему с уже заключенным браком и графу придется либо обращаться в официальные инстанции, либо скрывать это печальное обстоятельство.

Ох... Вы ведь предлагаете написать мне новую книгу. Потому что история миледи в варианте Дюма не срастается, хоть умри.

Во-первых сам благородный граф. В двадцать с небольшим он, не разобравшись, повесил горячо любимую шестнадцатилетнюю жену, к тому же потерявшую сознание. Тридцать лет спустя он же на голубом глазу приписал мерзость другу, которого знал больше двадцати лет. Другу, который только что спас Атосу жизнь, сломал ради него карьеру, расстался с единственной ценностью и влез в политическую авантюру, которая ему была совершенно без надобности. Так что вариант с супругой не случайность: граф склонен судить близких куда тебе товарищ Вышинский! Тот хоть признание от обвиняемых требовал.
Так что для начала придется поменять Атоса на кого-нибудь не столь "благородного".

Теперь представим, что граф у нас другой и займемся матчастью. У нас есть рассказ Атоса. Есть рассказ палача. Опустим вопросы первой брачной ночи и плеча, которое супруг не только не видел, но, видимо, даже не ощупывал, и проследим путь шестнадцатилетней преступницы.

Даже если забыть о возрасте (слишком юна для монахини) версия палача, в которой девочка соблазняет "простосердечного и глубоко верующего священника", вынуждая его на преступления вплоть до кражи священных сосудов выглядит... эээ странно. Дальше больше. Девочка не бросает заклейменного любовника, при этом оный беглый преступник... получает официальный приход.

Жила она в маленьком местечке вместе с братом, священником. Оба были пришельцами в этих краях; никто не знал, откуда они явились, но благодаря ее красоте и благочестию ее брата никому и в голову не приходило расспрашивать их об этом. Впрочем, по слухам, они были хорошего происхождения. Мой друг, владетель тех мест, мог бы легко соблазнить ее или взять силой - он был полным хозяином, да и кто стал бы вступаться за чужих, никому не известных людей! К несчастью, он был честный человек и женился на ней. Глупец, болван, осел!
- Но почему же, если он любил ее? - спросил д'Артаньян.
Подождите, - сказал Атос. - Он увез ее в свой замок и сделал из нее первую даму во всей провинции. И надо отдать ей справедливость - она отлично справлялась со своей ролью...
- И что же? - спросил д'Артаньян.
Что же! Однажды во время охоты, на которой графиня была вместе с мужем, - продолжал Атос тихим голосом, но очень быстро, - она упала с лошади и лишилась чувств. Граф бросился к ней на помощь, и так как платье стесняло ее, он разрезал его кинжалом и нечаянно обнажил плечо. Угадайте, д'Артаньян, что было у нее на плече! - сказал Атос, разражаясь громким смехом.
- Откуда же я могу это знать? - возразил д'Артаньян.
- Цветок лилии, - сказал Атос. - Она была заклеймена!
И Атос залпом проглотил стакан вина, который держал в руке.
- Какой ужас! - вскричал д'Артаньян. - Этого не может быть!
- Это правда, дорогой мои. Ангел оказался демоном. Бедная девушка была воровкой.
- Что же сделал граф?
- Граф был полновластным господином на своей земле и имел право казнить и миловать своих подданных. Он совершенно разорвал платье на графине, связал ей руки за спиной и повесил ее на дереве.
- О, Боже, Атос! Да ведь это убийство! - вскричал д'Артаньян.
- Да, всего лишь убийство... - сказал Атос, бледный как смерть. - Но что это? Кажется, у меня кончилось вино...
И, схватив последнюю бутылку, Атос поднес горлышко к губам и выпил ее залпом, словно это был обыкновенный стакан.
Потом он опустил голову на руки. Д'Артаньян в ужасе стоял перед ним.
- Это навсегда отвратило меня от красивых, поэтических и влюбленных женщин, - сказал Атос, выпрямившись и, видимо, не собираясь заканчивать притчу о графе. - Желаю и вам того же. Выпьем!
- Так она умерла? - пробормотал д'Артаньян.
- Еще бы! - сказал Атос. - Давайте же ваш стакан. Ветчины, бездельник! - крикнул он. - Мы не в состоянии больше пить!
- А ее брат? - робко спросил д'Артаньян.
- Брат? - повторил Атос.
- Да, священник.
- Ах, священник! Я хотел распорядиться, чтобы и его повесили, но он
предупредил меня и успел покинуть свой приход.
-И вы так и не узнали, кто был этот негодяй?
- Очевидно, первый возлюбленный красотки и ее соучастник, достойный человек, который и священником прикинулся, должно быть, только для того, чтобы выдать замуж свою любовницу и обеспечить ее судьбу. Надеюсь, что его четвертовали.

"Очевидно" = виновен = повесить. Священника. Потому что приход получить "не ешака купить" (С) вообще-то.
Я как-то попыталась представить себе биографию - нет, не графа, священника, основываясь на матчасти.

Влюбился. Украл. Сбежал с монахиней. Попался. Был осужден. Сбежал. Получил приход. Приехал туда с любовницей, выдавая ее за сестру. Отдал "сестру" графу и сам обвенчал. Продолжал служить. Каким-то образом узнал о том, что "сестру" повесили. Сбежал. Вернулся в Лилль. Сдался властям. Повесился.
Моей фантазии для принятия этого сценария не хватает, но даже если его принять, Анна НЕ ВОРОВКА и НЕ ПРОСТИТУТКА.
Короче люблю я Дюма, но не продумывал он мелочи. Или наоборот продумывал? А читатели не видели нагромождений вранья, что в рассказе о юности миледи, что в истории якобы смерти ее второго мужа.

А что делать графу, увидевшему у жены клеймо? Ну для начала выяснить, не попала ли она в лапы какого-нибудь местного Бэкингема. История для тех времен вполне обычная. Кстати, прожженная интриганка, знавшая, как без сучка и задоринки обставить первую брачную ночь, должна была сама поднять этот вопрос, как она и подняла в случае с Фельтоном.

Короче, матчасть не лезет ни в какие ворота. Чтобы ее сделать хотя бы терпимой нужно, самое малое, перенести действие на пару поколений назад. Когда и возраст пострижения был другим, и право жизни и смерти отобрали не так давно, чтобы его реализацию в кругу семьи воспринимали спокойнее и порядочный человек в состоянии аффекта и правда мог поступить автоматически. Если там, конечно, был аффект, что позднейшее (успел сбежать) желание повесить "брата", ставит под сомнение.

А возьмись Атос (или сам Дюма) за расследование, дело бы посыпалось, начиная с получения прихода.

@темы: взгляд на, литература

---

[<S>]

Федерико Гарсиа Лорка
Дуэнде, тема с вариациями

Дамы и господа!
В 1918 году я водворился в мадридской Студенческой резиденции и за десять лет, пока не завершил, наконец, курс философии и литературы, в этом изысканном зале, где испанская знать остывала от похождений по французским пляжам, я прослушал не менее тысячи лекций.
Отчаянно скучая, в тоске по воздуху и солнцу я чувствовал, как покрываюсь пылью, которая вот-вот обернется адским перцем.
Нет. Не хотелось бы мне снова впускать сюда жирную муху скуки, ту, что нализывает головы на нитку сна и жалит глаза колючками.
Без ухищрений, поскольку мне как поэту претит и полированный блеск, и хитроумный яд, и овечья шкура поверх волчьей усмешки, я расскажу вам, насколько сумею, о потаенном духе нашей горькой Испании.
На шкуре быка, распростертой от Хукара до Гвадалете и от Силя до Писуэрги (не говоря уж о берегах Ла-Платы, омытых водами цвета львиной гривы), часто слышишь: "Это - дуэнде". Великий андалузский артист Мануэль Торрес сказал одному певцу: "У тебя есть голос, ты умеешь петь, но ты ничего не достигнешь, потому что у тебя нет дуэнде".
По всей Андалузии - от скалы Хаэна до раковины Кадиса - то и дело поминают дуэнде и всегда безошибочно чуют его. Изумительный исполнитель деблы, певец Эль Лебрихапо говорил: "Когда со мной дуэнде, меня не превзойти". А старая цыганка-танцовщица Ла Малена, услышав, как Брайловский играет Баха, воскликнула: "Оле! Здесь есть дуэнде!" - и заскучала при звуках Глюка, Брамса и Дариуса Мийо. Мануэль Торрес, человек такой врожденной культуры, какой я больше не встречал, услышав в исполнении самого Фальи "Ноктюрн Хепералифе", сказал поразительные слова: "Всюду, где черные звуки, там дуэнде". Воистину так.
Эти черные звуки - тайна, корни, вросшие в топь, про которую все мы знаем, о которой ничего не ведаем, но из которой приходит к нам главное в искусстве. Испанец, певец из народа говорит о черных звуках - и перекликается с Гете, определившим дуэнде применительно к Паганини: "Таинственная сила, которую все чувствуют и ни один философ не объяснит".
Итак, дуэнде - это мощь, а не труд, битва, а не мысль. Помню, один старый гитарист говорил: "Дуэнде не в горле, это приходит изнутри, от самых подошв". Значит, дело не в таланте, а в сопричастности, в крови, иными словами - в древнейшей культуре, в даре творчества.
Короче, таинственная эта сила, "которую все чувствуют и ни один философ не объяснит", - дух земли, тот самый, что завладел сердцем Ницше, тщетно искавшим его на мосту Риальто и в музыке Визе и не нашедшим, ибо дух, за которым он гнался, прямо с эллинских таинств отлетел к плясуньям-гадитанкам, а после взмыл дионисийским воплем в сигирийе Сильверио.
Пожалуйста, не путайте дуэнде с теологическим бесом сомненья, в которого Лютер в вакхическом порыве запустил нюрнбергской чернильницей; не путайте его с католическим дьяволом, бестолковым пакостником, который в собачьем облике пробирается в монастыри; не путайте и с говорящей обезьяной, которую сервантесовский шарлатан затащил из андалузских джунглей в комедию ревности.
О нет! Наш сумрачный и чуткий дуэнде иной породы, в нем соль и мрамор радостного демона, того, что возмущенно вцепился в руки Сократа, протянутые к цикуте. И он родня другому, горькому и крохотному, как миндаль, демону Декарта, сбегавшему от линий и окружностей на пристань к песням туманных мореходов.
Каждый человек, каждый художник (будь то Ницше или Сезанн) одолевает новую ступеньку совершенства в единоборстве с дуэнде. Не с ангелом, как нас учили, и не с музой, а с дуэнде. Различие касается самой сути творчества.
Ангел ведет и одаряет, как Сан-Рафаэль, хранит и заслоняет, как Сан-Мигель, и предвещает, как Сан-Габриэль.
Ангел озаряет, но сам он высоко над человеком, он осеняет его благодатью, и человек, не зная мучительных усилий, творит, любит, танцует. Ангел, выросший на пути в Дамаск и проникший в щель ассизского балкона и шедший по пятам за Генрихом Сузо, повелевает, - и тщетно противиться, ибо его стальные крылья вздымают ветер призвания.
Муза диктует, а случается, и нашептывает. Но редко - она уже так далеко, что до нас не дозваться. Дважды я сам ее видел, и такой изнемогшей, что пришлось ей вставить мраморное сердце. Поэт, вверенный музе, слышит звуки и не знает, откуда они, а это муза, которая питает его, но может и употребить в пищу. Так было с Аполлинером - великого поэта растерзала грозная муза, запечатленная рядом с ним кистью блаженного Руссо. Муза ценит рассудок, колонны и коварный привкус лавров, а рассудок часто враг поэзии, потому что любит обезьянничать и заводит на предательский пьедестал, где поэт забывает, что на него могут наброситься вдруг муравьи или свалится ядовитая нечисть, перед которой все музы, что гнездятся в моноклях и розовом лаке салонных теплиц, бессильны.
Ангел и муза нисходят. Ангел дарует свет, муза - склад (у нее учился Гесиод). Золотой лист или складку туники в лавровой своей рощице поэт берет за образец. А с дуэнде иначе: его надо будить самому, в тайниках крови. Но прежде - отстранить ангела, отшвырнуть музу и не трепетать перед фиалковой поэзией восемнадцатого века и монументом телескопа, где за стеклами дышит на ладан истощенная правилами муза.
Только с дуэнде бьются по-настоящему.
Пути к богу изведаны многими, от изнуренных аскетов до изощренных мистиков. Для святой Терезы - это башня, для святого Хуана де ла Крус - три дороги. И как бы ни рвался из нас вопль Исайи: "Воистину ты бог сокровенный!", рано или поздно господь посылает алчущему пламенные тернии.
Но путей к дуэнде нет ни на одной карте и ни в одном уставе. Лишь известно, что дуэнде, как звенящие стеклом тропики, сжигает кровь, иссушает, сметает уютную, затверженную геометрию, ломает стиль; это он заставил Гойю, мастера серебристых, серых и розовых переливов английской школы, коленями и кулаками втирать в холсты черный вар; это он оголил Мосена Синто Вердагера холодным ветром Пиринеев, это он на пустошах Окаиьи свел Хорхе Манрике со смертью, это он вырядил юного Рембо в зеленый балахон циркача, это он, крадучись утренним бульваром, вставил мертвые рыбьи глаза графу Лотреамону.
Великие артисты испанского юга - андалузцы и цыгане - знают, что ни песня, ни танец не всколыхнут душу, если не придет дуэнде. И они уже научились обманывать - изображать схватку с дуэнде, когда его нет и в помине, точно так же, как обманывают нас каждый божий день разномастные художники и литературные закройщики. Но стоит присмотреться и подойти по-свойски - рушатся все их нехитрые уловки.
Однажды андалузская певица Пастора Павон, Девушка с гребнями, сумрачный испанский дух с фантазией под стать Гойе или Рафаэлю Эль Гальо, пела в одной из таверн Кадиса. Она играла своим темным голосом, мшистым, мерцающим, плавким, как олово, кутала его прядями волос, купала в мансанилье, заводила в дальние глухие дебри. И все напрасно. Вокруг молчали.
Там был Игнасио Эспелета, красивый, как римская черепаха. Как-то его спросили: "Ты почему не работаешь?" - и он ответил с улыбкой, достойной Аргантонио: "Я же из Кадиса!"
Там была Элоиса - цвет аристократии, севильская гетера, прямая наследница Соледад Варгас; на тридцатом году жизни она не пожелала выйти замуж за Ротшильда, ибо сочла его не равным себе по крови. Там были Флоридасы, которых называют мясниками, но они - жрецы и вот уже тысячу лет приносят быков в жертву Гериону. А в углу надменно стыла критская маска скотовода дона Пабло Мурубе.
Пастора Павон кончила петь в полном молчании. Лишь ехидный человечек, вроде тех пружинистых чертенят, что выскакивают из бутылки, вполголоса произнес: "Да здравствует Париж!" - и в этом звучало: "Нам не надо ни задатков, пи выучки. Нужно другое".
И тогда Девушка с гребнями вскочила, одичалая, как древняя плакальщица, залпом выпила стакан огненной касальи и запела, опаленным горлом, без дыхания, без голоса, без ничего, но... с дуэнде. Она выбила у песни все опоры, чтоб дать дорогу буйному жгучему дуэнде, брату самума, и он вынудил зрителей рвать на себе одежды, как рвут их в трансе антильские негры перед образом святой Барбары.
Девушка с гребнями срывала свой голос, ибо знала: этим судьям нужна не форма, а ее нерв, чистая музыка - бесплотность, рожденная реять. Она пожертвовала своим даром и умением, - отстранив музу, беззащитная, она ждала дуэнде, моля осчастливить се поединком. И как она запела! Голос уже не играл - лился струей крови, неподдельной, как сама боль, он ветвился десятипалой рукой на пригвожденных, но не смирившихся ступнях Христа, изваянного Хуаном де Хуни.

Приближение дуэнде знаменует ломку канона и небывалую, немыслимую свежесть - оно, как расцветшая роза, подобно чуду и будит почти религиозный восторг.
В арабской музыке, будь то песня, танец или плач, дуэнде встречают неистовым "Алла! Алла!" ("Бог! Бог!", что созвучно "Оле!" наших коррид и, может быть, одно и то же. А на испанском юге появлению дуэнде вторит крик души: "Жив господь!" - внезапное, жаркое, человеческое, всеми пятью чувствами, ощущение бога, по милости дуэп-де вошедшего в голос и тело плясуньи, то самое избавление, напрочь и наяву освобождение от мира, которое дивный поэт XVII века Педро Сото де Рохас обретал в семи своих садах, а Иоанн Лествичник - на трепетной лестнице плача.
Если свобода достигнута, узнают ее сразу и все: посвященный - по властному преображению расхожей темы, посторонний - по какой-то необъяснимой подлинности. Однажды на танцевальном конкурсе в Хересе-де-ла-Фронтера первый приз у юных красавиц с кипучим, как вода, телом вырвала восьмидесятилетняя старуха - одним лишь тем, как она вздымала руки, закидывала голову и била каблуком по подмосткам. Но все эти музы и ангелы, что улыбались и пленяли, не могли не уступить и уступили полуживому дуэнде, едва влачившему ржавые клинки своих крыльев.

Дуэнде возможен в любом искусстве, но, конечно, ему просторней в музыке, танце и устной поэзии, которым необходимо воплощение в живом человеческом теле, потому что они рождаются и умирают вечно, а живут сиюминутно.
Часто дуэнде музыканта будит дуэнде в певце, по случается и такая поразительная вещь, когда исполнитель превозмогает убогий матерьял и творит чудо, лишь отдаленно сходное с первоисточником. Так Элеонора Дузо, одержимая дуэнде, брала безнадежные пьесы и добивалась триумфа; так Паганини - вспомним слова Гете - претворял в колдовскую мелодию банальный мотив, так очаровательная девушка из Пуэрто-де-Санта-Мария на моих глазах пела, танцуя, кошмарный итальянский куплетик "О Мари!" и своим дыханием, ритмом и страстью выплавляла из итальянского медяка упругую змею чистого золота. Все они искали и находили то, чего изначально не было, и в дотла выжженную форму вливали свою кровь и жизнь.

Дуэнде, ангел и муза есть в любом искусстве и в любой стране. Но если в Германии, почти неизменно, царит муза, в Италии - ангел, то дуэнде бессменно правит Испанией - страной, где веками поют и пляшут, страной, где дуэнде досуха выжимает лимоны зари. Страной, распахнутой для смерти.
В других странах смерть - это все. Она приходит, и занавес падает. В Испании иначе. В Испании он поднимается. Многие здесь замурованы в четырех стенах до самой смерти, и лишь тогда их выносят на солнце. В Испании, как нигде, до конца жив только мертвый - и вид его ранит, как лезвие бритвы. Шутить со смертью и молча вглядываться в нее для испанца обыденно. От "Сновидения о черепах" Кеведо, от "Истлевшего епископа" Вальдеса Леаля и стонов роженицы Марбельи, умершей посреди дороги за два века до нас:

Я коня горючей кровью
по копыта залила.
Под копытами дорога
что кипучая смола... -

к возгласу, такому недавнему, парня из Саламанки, убитого быком:

Я плох - и надо бы хуже,
да хуже некуда, други.
Все три платка в моей ране,
четвертым свяжете руки... -

тянется изъеденный селитрой парапет, над которым лик народа, завороженный смертью, то твердеет в отзвуках плача Иеремии, то смягчается отсветом могильного кипариса. Но в конечном счете все насущное здесь оценивается чеканным достоинством смерти.
Топор и тележное колесо, нож и терн пастушьей бороды, голая луна и мухи, и затхлые углы, и свалки, и святые в кружевах, и беленые стены, и лезвия крыш и карнизов - все в Испании порастает смертью, таит ее привкус и отзвук, который внятен настороженной душе и не дает ей задремать на гибельном ветру. И все испанское искусство корнями уходит в нашу землю - землю чертополоха и надгробий: не случайны стенания Плеберио и танцы маэстро Хосефа Мариа де Вальдивьесо, и не случайно наша любимая баллада так непохожа на европейские:

- Если моя ты подруга,
что ж не глядишь на меня?
- Для тех очей, что глядели,
уж нет ни ночи, ни дня.

- Если моя ты подруга,
что ж не целуешь в уста?
- Те, что тебя целовали,
похоронила плита.

- Если моя ты подруга,
что ж не смыкаешь ты рук?
- Те руки, что я свивала,
увиты червями, друг.

И не странно, что на заре нашей лирики звучит эта песня:

В розовом саду
я умру.
В розах мой приют,
где убьют.
Срезать розу, мама,
я туда иду,
где сойдусь со смертью
в розовом саду.
Срежу розу, мама,
с ней и отпоют,
где сведет со смертью
розовый приют.
В розовом саду я умру.
В розах мой приют,
где убьют.

Головы, ледяные от луны, на полотнах Сурбарана, желтые зарницы в сливочной желтизне Эль Греко, речь отца Сигуэнсы, образы Гойи, абсида церкви в Эскориале, вся наша раскрашенная скульптура, гробница герцогского рода Осуна, смерть с гитарой из часовни Бенавепте в Медине-де-Риосеко - в культуре они знаменуют то же, что и паломничествагк Сан-Андресу де Тейшидо, где рядом с живыми идут мертвые, погребальные плачи астуриек при зажженных фонарях в ночь поминовения, пенье и танец Сивиллы на папертях Майорки и Толедо, сумрачное "Воспомним..." на мостовых Тортосы, неисчислимые обряды страстной пятницы; все это, не говоря уж об изощренном празднестве боя быков, складывается в национальный апофеоз испанской смерти. В целом мире лишь Мексика может протянуть руку моей родине.
Завидев смерть, муза запирает дверь, воздвигает цоколь, водружает урну и, начертав восковой рукой эпитафию, тут же снова принимается теребить свои лавры в беззвучном промежутке двух ветров. В руинах одических арок она скрашивает траур аккуратными цветами с полотен чинквиченто и зовет верного петуха Лукреция, чтобы спугнул неуместных призраков.
Ангел, завидев смерть, медленно кружит в вышине и ткет из ледяных и лилейных слез элегию - вспомним, как трепетала она в руках у Китса, Вильясапдино, Эрреры, Беккера, Хуана Рамона Хименеса. Но не дай бог ангелу увидать на своем розовом колене хотя бы крохотного паучка!
Но дуэнде не появится, пока не почует смерть, пока не переступит ее порог, пока не уверится, что всколыхнет те наши струны, которым нет утешения и не будет.
Мыслью, звуком и пластикой дуэнде выверяет край бездны в честной схватке с художником. Ангел и муза убегают, прихватив компас и скрипку; дуэнде - ранит, и врачеванию этой вечно разверстой раны обязано все первозданное и непредсказуемое в творениях человека.
Дуэнде, вселяясь, дает магическую силу стиху, чтобы кропить черной водой всех, кто внемлет, ибо обретшему дуэнде легче любить и понять, да и легче увериться, что будет любим и понят, а ведь борьба за выразительность и за ее понимание порой в поэзии чревата гибелью.
Вспомним одержимую дуэнде цыганку из цыганок святую Терезу, цыганку не тем, что сумела смирить бешеного быка тремя блистательными приемами (а это было), что хотела понравиться брату Хуану де ла Мисериа и что дала пощечину папскому нунцию, но тем, что была из тех редких натур, кого дуэнде (не ангел, ангел не может напасть) пронзает копьем: он желал ей смерти, ибо она вырвала у него последнюю тайну, головокружительный переход от пяти наших чувств к единому, живому во плоти, в тумане, в море - к Любви, неподвластной Времени.
Бесстрашная Тереза осталась победительницей, и напротив - Филипп Австрийский был побежден: пока он продирался сквозь теологию к музе и ангелу, дуэнде холодных огней Эскориала, где геометрия - на грани сна, вырядился музой и заточил, чтобы вечно карать, великого короля.
Я уже говорил, что дуэнде влечет бездна, разверстая рапа, влечет туда, где формы плавятся в усилии, перерастающем их очертания.
В Испании (и на Востоке, где танец - религиозное действо) дуэнде всецело покорны тела плясуний-гадитанок, воспетых Марциалом, голоса певцов, прославленных Ювеналом; дуэнде правит и литургией корриды, этой подлинно религиозной драмой, где, так же как и в мессе, благословляют и приносят жертвы.
Вся мощь античного демона влилась в это свидетельство культуры и чуткости нашего народа, в это безупречное празднество, возносящее человека к вершинам его ярости, гнева и плача. В испанском танце и в бое быков не ищут развлечения: сама жизнь играет трагедию, поставленную дуэнде, и ранит в самое сердце, пока он строит лестницу для бегства от мира.
Дуэнде несет плясунью, как ветер песок. Его магическая сила обращает девушку в сомнамбулу, красит молодым румянцем щеки дряхлого голодранца, что побирается по тавернам, в разлете волос обдает запахом морского порта и дарит рукам ту выразительность, что всегда была матерью танца.
Лишь к одному дуэнде неспособен, и это надо подчеркнуть, - к повторению. Дуэнде не повторяется, как облик штормового моря.

Сильнее всего дуэнде впечатляет в бое быков - здесь он борется и со смертью, готовой уничтожить его, и с геометрией строго рассчитанного действа.
У быка своя орбита, у тореро - своя, и соприкасаются они в опасной точке, где сфокусирована грозная суть игры.
Довольно и музы, чтобы работать с мулетой, достаточно ангела, чтобы втыкать бандерильи и слыть хорошим тореро, но когда надо выйти с плащом на свежего быка и когда надо его убить, необходима помощь дуэнде, чтобы не изменить художественной правде.
Если тореро пугает публику своим безрассудством, это уже не коррида, а доступное каждому бредовое занятие - игра жизнью. Но если тореро одержим дуэнде, он дает зрителям урок пифагорейской гармонии, заставляя забыть, что сам он ежесекундно бросает сердце на рога.
Римский дуэнде Лагартихо, иудейский дуэнде Хоселито, барочный дуэнде Бельмонте и цыганский дуэнде Каганчо из сумеречного кольца торят нашим поэтам, музыкантам и художникам четыре главных дороги испанской традиции.
Испания - единственная страна, где смерть - национальное зрелище, где по весне смерть тягуче трубит, воздевая горны; и нашим искусством изначально правит терпкий дуэнде, необузданный и одинокий.
Тот же дуэнде, что кровью румянил щеки святых, изваянных мастером Матео де Компостела, исторг стон из груди Хуана де ла Крус и бросил обнаженных нимф в огонь религиозных сонетов Лопе.
Тот же дуэнде, что строил башню в Саагуне и обжигал кирпичи в Каталайюде и Теруэле, разверз небеса на холстах Эль Греко и расшвырял исчадий Гойи и альгвасилов Кеведо.
В дождь он призывает Веласкеса, тайно одержимого в своих дворцовых сумерках, в метель он гонит нагого Эрреру утвердиться в целебности холода, в жгучую сушь он заводит в огонь Берруэте и открывает ему новое измерение в скульптуре.
Муза Гонгоры и ангел Гарсиласо расплетают свои лавры, когда встает дуэнде Сан Хуана де ла Крус, когда

израненный олень
на гребне вырастает.

Муза Гонсало де Берсео и ангел протопресвитера Итского дают дорогу смертельно раненному Хорхе Манрике на пути к замку Бельмонте. Муза Грегорио Эрнандеса и ангел Хосе де Моры сторонятся перед дуэнде Педро де Мены с его кровавыми слезами и ассирийским, с бычьей головой, дуэнде Мартинеса Монтаньеса. А грустная муза Каталонии и мокрый ангел Галисии испуганно и нежно глядят на кастильского дуэнде, такого чуждого теплому хлебу и кроткой корове, неразлучного со спекшейся землей и промытым ветрами небом.
Дуэнде Кеведо с мерцающими зелеными анемонами и дуэнде Сервантеса с гипсовым цветком Руидеры венчают испанский алтарь дуэнде.
У всякого искусства свой дуэнде, но корни их сходятся там, откуда бьют черные звуки Мануэля Торреса - первоисток, стихийное и трепетное начало дерева, звука, ткани и слова.
Черные звуки, в которых теплится нежное родство муравья с вулканом, ветром и великой ночью, опоясанной Млечным Путем.

Дамы и господа!
Я выстроил три арки и неловкой рукой возвел на пьедестал музу, ангела и дуэнде.
Муза бестрепетна: туника в сборку и коровьи глаза, обращенные к Помпее, на носатом челе, которое учетверил ей добрый друг ее Пикассо. Ангел бередит кудри Антонелло де Мессины, тунику Липпи и скрипку Массолино или Руссо.
А дуэнде... Где он? Арка пуста - и мысленный ветер летит сквозь нее над черепами мертвых навстречу новым мирам и неслыханным голосам, ветер с запахом детской слюны, растертой травы и покрова медузы, вестник вечных крестин всего новорожденного.

1930

Федерико Гарсиа Лорка. Дуэнде, тема с вариациями. —
Пер. Н. Малиновской (проза) и А. Гелескула (стихи)//
Избранные произведения в двух томах.
Стихи. Театр. Проза. Т. 2. —
М., "Художественная литература", 1986.

Интернет-источник: Lib.Ru

@темы: взгляд на, Испания, по странам и континентам, явления, искусство

---

[<S>]

Какой Вы блоггер по гороскопу?

@темы: блоги, астрология

---

Цитаты, афоризмы, изречения

[<S>]

...

заразительная хрень
(olga-so)
В убеждениях не замечен.
***
Сбегучие, негодяи.
( Ystya)
Сколь в себе ни пестую хитрую the bestию, воду в ступе не столочь — всё-то я the bestолочь.
( Ивандамарья Яиц)
Русский романс: она меня не любит. Вот помру мучительной смертью - будет знать.
Польский романс: она меня не любит. Не судьба, значит, будем жить.
Немецкий романс: она меня не любит. Ох ты ж блин, вот никак она меня не любит! Не любит, и все тут!
Испанский романс: она меня не любит, а любит Хорхе. Не, она как хочет, а вот Хорхе не жилец.
Ирландская застольная: вот был у меня друг, его в родном Коннахте девки не любили. Так он уплыл на континент и перетрахал всю Францию. А мне принесите еще пивка.
( Модо)
URL комментария
Ваши книги изумительны, но вам не стоит рассчитывать, что читающая и деловая публика будет покупать их: эти люди не желают думать.
(Из письма Фриды Харрис Алистеру Кроули от 10 мая 1939 года)
Все, что в мире зримо мне
Или мнится, — сон во сне.
(Эдгар Аллан По)
Бог нашей драмой коротает вечность!
Сам сочиняет, ставит и глядит.
(Омар Хайям)
Зрачками глаз моих мир познает себя,
Я — мера лет, мной времени стезя
Речь обретает. Око мира — я.
(Овидий)
Вселенная — это сон, сотканный из снов, — бодрствует одна самость.
(Фритьоф Шуон)
Я - журналист.
Я - фильтр. Пропускаю через себя всю гадость, чтобы она не попала в вас.
(Ray.)
Пришел. Увидел. Пошел дальше. Победить — забыл.
([L]Tayrien[/L])
Я всегда любил шутки, понять которые не мог никто, кроме меня.
(Макс Фрай)
Я верю в свободу, в право человека быть самим собой, отстаивать себя и давать отпор всем тем, кто пытается помешать ему быть собой.
(Эрих Фромм)
- Мы собираем Вере Аркадьевне по 300 рублей на юбилей.
- Опять?! Вы у неё документы проверяли?
***
- Кто вас причёсывал?
- Сама.
***
- Я четвёртый раз замужем. И опять удачно.
***
- Прошу к столу.
- Нет-нет...
- Ну, тогда перейдём сразу к танцам.
***
- Вы подойдёте сюда или может быть мы стол к вам пододвинем?
***
- За Шекспира!
- Ой, я и пить-то не хотела, но раз вы предложили такой блистательный тост...
***
- Многие женщины сочли бы за честь...
- Отдать свою честь.
***
- Что у тебя за морда лица такая? Как будто у тебя посуду не приняли.
***
- Старушка претендовала на Офелию, но не прошла техосмотр.
***
- Что Нюрке передать?
- Передай Нюрке от меня 300 рублей.
***
- Тамара Аркадьевна в бане ногу сломала.
- Как?!
- Как-как... Я что ли её намыливал?
(Х/ф "Артистка")
— Я сошел с ума? Have I gone mad?
— Боюсь, что да. Совсем свихнулся. Но я открою тебе секрет: безумцы — всех умней (все лучшие люди таковы). I'm afraid so. You're entirely bonkers. But I'll tell you a secret: аll the best people are.
(Х/ф "Алиса в Стране Чудес", 2010)
Имей смелость иметь свое мнение. Имей мудрость скрывать его.
(Алан Рикман)
И тут наступила идиллия. Не знаю, как ему, а мне ноги она порядком оттоптала.
(Chloe Raven)
... хотел сказать "передайте пожалуйста вино", а сказал "выходите за меня замуж".
(dvp)
Знание без воспитания — меч в руках сумасшедшего.
(Д.И. Менделеев)
Образованный, но плохо воспитанный человек страшней любого зверя.
(Платон)
Что отбирает канон - возвращает фикрайтер.
(Тэнки)
Дело не в дороге, которую мы выбираем; то, что внутри нас, заставляет нас выбирать дорогу. — перевод Н. Л. Дарузес
(Оригинал: It ain't the roads we take; it's what's inside of us that makes us turn out the way we do.)
(О. Генри)
"Эйб Линкольн освободил людей, а Сэм Кольт уравнял их в правах", — так говорили во времена Гражданской войны в США.
"Господь создал людей свободными, но равными их сделал Кольт", — стали говорить позже, после смерти Кольта.
И, наконец, вот как говорят сейчас: "Господь Бог создал людей, Авраам Линкольн дал им свободу, полковник Сэмюэл Кольт сделал их равными, а маркетинг снова расставил всё по местам."

Видение без задачи всего лишь мечта, задача без видения – рутина, видение и задача вместе составляют надежду мира.
(Из церкви в Суссексе, Англия)
Слова Павла о Петре говорят нам больше о Павле, чем о Петре.
(Бенедикт Спиноза)
Совсем голые, как Ева в костюме Адама.
(Владимир Короткевич)
Сессия. Если коротко, то - do the impossible, see the invisible.
([L]Кристобаль Хозевич Хунта[/L])
Разница между Дальним Востоком и Москвой - ее сформулировал папа, когда я объясняла ему разницу между Москвой и Дальним Востоком.
Я: В Москве все напоказ. Даже, если на самом деле ничего нет, все - фальшивка. Ложь жизненно необходима. Лузеры никому не нужны. Не умеешь врать - проиграешь.
Папа: А у нас все прибедняются. Лишний раз рот не раскроешь. Чтобы не грабанули.
***
Создать свой мир - самый верный способ править миром.
***
Тайны - тонкое развлечение дам с мозгами и фантазией.
***
А окрас у меня яркий по принципу, как у разноцветных жуков, чтобы враги пугались странного продукта и не ели его.
***
Кому не нравится фонарь, поставлю его под глазом.
***
Если мир жесток, из этого надо сделать прикол.
***
Плохо мне, но так хорошо!
***
Больше всех рискует тот, кто не рискует.
(Чеширочка)
Больше цинизма, меньше проблем.
(Хитринг)
На окраине света небо, будто шатёр,
соприкасается с землей рубежами.
Это наводит на мысль, что Господь хитёр,
и создал мир так, чтобы люди не убежали.
(Иван Давыдов)
Ну, что, допустим, сделал в мои годы император Нерон? Он успел, правда, откусить башку у брата своего, Британика. Но основное было впереди: он еще не изнасиловал ни одной из своих племянниц, не поджигал Рима с четырех сторон и еще не задушил свою маму атласной подушкой. Вот и у меня тоже - все впереди.
(Веничка Ерофеев)
Быть мрачным и непонятным очень просто. Охрененно трудно быть добрым и ясным.(Стивен Содеберг)
Жизнь можно прожить завидно, а можно - похвально. Засада в том, что завидная жизнь непохвальна, а похвальная - незавидна.(Автор неизвестен)
Когда человеку хочется поплеваться ядом, ему плевать, что повод для плевания высосан из пальца. И убеждать его в том, что повод плёвый - бесполезно. Истина его не волнует, ему же поплевацца хочецца (Мильва)
Друзья - это люди, которым открыт гигантский кредит доверия.
Если дружба заканчивается, ненавидеть тебя они будут именно за это.
(Flash Gordon)
- Что есть милосердие? - вопросили старца.
- Это когда ты, увидев ближнего своего написавшим фигню в ЖЖ, пролистываешь страницу и не желаешь знать того.
- Но мы слабы и не можем того понести.
- Тогда хотя бы не смейтесь над ним в сердце своем и не превозноситесь над ним.
- И того не можем.
- Тогда хотя бы не копируйте и не давайте ссылок.
- Увы, отче, и того не можем понести.
- Тогда хотя бы в среду и в пятницу воздержитесь.
- И того не можем.
- Тогда хотя бы ничего не вкушайте, не спите, и одевайтесь во вретище.
- Это мы можем исполнить.
(Автор неизвестен)
Кто хочет, тот ищет возможности, а кто не хочет, тот ищет причины.
(Автор неизвестен)
Мы не будем говорить о плохом, а лучше сделаем.
(Виктор Янукович)
1. Сам факт поражения убивает только того, кто клялся всегда побеждать.
2. Никогда не зарекайся. Человеку свойственно постоянно меняться, и иногда давние выводы и правила сильно мешают жить в настоящем и двигаться в будущее.
3. Лучше не обещать ничего, чем обещать и быть вынужденным нарушать обещания.
([L]Reager[/L])

Молодого бузотера иногда можно убедить, переубедить, вразумить. Циника, властолюбца, интригана сплошь и рядом можно примитивно купить. Но ничего невозможно сделать с фанатиком, все на свете рассматривающим исключительно в черно-белых тонах: логическим аргументам он не поддается, денег не берет, к убеждениям глух.

о, господи....
я не понимаю этих людей. людей, которые строят из себя больше чем они есть. которые раздувают свое эго в пределы своего ника. которые пишут пафосные посты, мол что модно, а что нет. и это обязательно будет вселенская чушь. а комментарии скопированы с шаблонов. эти люди выставляют фотографии и подписывают их в духе "боже, я пару минут назад блеванул" или "тошнотворная скукота, взгляните на наши лица", или даже "я здесь великолепен, ебал я вас всех".
и вот не надо говорить, что "каждый имеет право выражать себя как хочет", я умею отличать оригинальность, от штампованности.

представляю себе диалог:
- мне так нравится твое виртуальное "я", так провокационно!
- оо, благодарю!
(недобайрон)

Художники, писатели - все уверены, что создают что-то новое,
совершенно отличное от других творений, что-то, что переживет века,
но есть и такие, которые знают, что всё уже давно придумано
и ничего нового ты не скажешь; это обескураживает и у тебя опускаются руки,
но если задуматься, это тоже смешно.
...
Те же самые прозрения и мысли, те же самые вариации и оттенки красоты,
знания,мудрости, - их надо заново распознать, заново выдумать
и оформить согласно требованиям своего времени.
И это не обескураживает, не смущает. Наоборот. Это так интересно.
Ну, если тебе вообще интересно жить, интересно быть человеком.
(Ричард Хелл)

Позвонила мама. Сказала, что забрала в редакции журналы с моими публикациями. Сказала, что купила десять штук, и еще два ей дали. Что оставит себе четыре, а остальные пошлет мне. Сказала, что стихи мои прочитала. А потом как начала рыдать, да так горько, так громко, как ребенок. Просила прощения за то, что произвела меня на свет, сюда вот, в этот мир, который ей самой не очень-то нравился. За то, что хотела, чтобы у меня все было хорошо, но одного ее желания оказалось мало. А я ревела и говорила, мам, да ты что, ну ты чего, мам, у меня всё хорошо, это просто волшебная сила искусства. Вот так вот. Вот и поговорили. Я пишу, а мама плачет. Пиздец. Родишь ребенка, а он поэт. Ты его кормишь грудью, на руках носишь в туалет, когда у него жар, тратишь на него все деньги и всё свободное время. Мечтаешь, что будет у него школа с золотой медалью, работа интересная, красивый автомобиль, веселая свадьба, трое детишек и собака. А он, сука, вырастает поэтом, и всё у него плохо. И он пьет горькую и пишет грустные стихи, а тебе уже шестьдесят, и ты уже отдал ему всё, что у тебя было, и больше у тебя ничего нет. А он пишет и пишет, сука, а ты читаешь и плачешь.
Анна Ривелотэ
Каждый чувствительный и мыслящий человек очень хочет быть героем художественного произведения. не изобразить героя, не сыграть, а быть. то есть каждому хочется, чтобы его жизнь была достойна внимания писателя или кинорежиссёра. это нормальное желание. и также абсолютно нормальное желание – быть счастливым. хочется же быть весёлым, спокойным и любимым, успешным, здоровым и прочее. но при этом хочется быть героем произведения. а герой счастливым быть не может. герой всегда несчастен, одинок и чаще всего не знает как жить. вот так. хочется быть героем и хочется быть счастливым. два взаимоисключающих желания.
Евгений Гришковец
Люди которые не пьют, не курят, никогда не матерятся и не говорят о сексе, вызывают у меня какие-то подозрения. Уверен, по ночам они разделывают трупы маленьких детей или еще что-то в этом роде.
Чак Паланик
С каким бы человеком ты ни расстался, всегда будут наступать моменты, когда тебе будет не хватать именно его. Именно его фирменного словечка, именно его улыбки, именно его тембра голоса, манеры курить, фигуры, образа жизни или его мыслей. Того, как он подносил зажигалку к твоей сигарете или как произносил твое имя, какой пил кофе, как и чем угощал тебя и что произносил при этом, его глаз. Неважно, любил ты его или виделся с ним один раз в жизни. Когда-нибудь твое подсознание вспомнит , что в твоей жизни было именно это, и это было связано с каким-то определенным человеком, и ты вспомнишь, что был когда-то с ним связан чем-то, и поймешь, что неплохо было бы, если бы прямо сейчас повторилось бы то же самое, что и тогда.
Ни один человек не проходит через твою жизнь, не оставив ни следа. Даже тот, на котором ты только задержал свой взгляд в метро.
Caotica Ana
Много развелось мальчиков и девочек, говорящих о себе с такой особой циничной ухмылкой бывалого зека, что, мол, да, детка, я — гавно, я — мудак, я — хамло. Вот такой я, мол, детка. И цигарку прикурит.
А если ты сам назовешь его мудаком или хамлом каким, так сразу шерсть дыбом, глаза на лоб. Что это ты на меня наезжаешь? Может ты перегрелась?
Вротмненоги, господа. Даже мудаком никто не может нормально побыть. ДАЖЕ МУ-ДА-КОМ! Чего вообще после этого от вас ждать.
Черный Шут
Понятие "зло" не пользовалось особой популярностью, но, судя по всему, сейчас для него наступил ренессанс. Долгое время это понятие было ничем иным, как отзвуком мифологического, христианского прошлого, однако сейчас оно получило новую жизнь, но при этом изменилось его качество. Сейчас оно является не только серьезной проблемой, но обладает, ни много ни мало, притягательностью. Эта притягательность не в последнюю очередь связано с тем, что зло стало скорее объектом эстетики, нежели морали. Зло превратилось в нечто иное и вследствие этого действует как противовес скучной повседневности. Мы видим все более экстремальные примеры злодеяний в фильмах, и не только, однако это зло не в полной мере относится к категории нравственности. Зло - как и многое другое в нашей культуре - подверглось эстетизации. Симона Вейль пишет: "Вымышленное зло романтично и многообразно; реальное зло - мрачное, однообразное, пустое, скучное. Вымышленное благо скучно; реальное благо - удивительное, необычное и упоительное". Вымышленное зло живет благодаря этому вымыслу. Зло в вымысле констатирует с серыми буднями, по отношению к которым зло является трансцеденцией.
Ларс Свендсен
Молодого бузотера иногда можно убедить, переубедить, вразумить. Циника, властолюбца, интригана сплошь и рядом можно примитивно купить. Но ничего невозможно сделать с фанатиком, все на свете рассматривающим исключительно в черно-белых тонах: логическим аргументам он не поддается, денег не берет, к убеждениям глух.
Александр Бушков
Я живу на работе в прекрасном коллективе.
- Миша, вставь мне! - кричит Андрей.
Миша подходит и молча вставляет. Держит, глядя в потолок и думая о чем-то своем. Вдруг приходит в себя и рявкает на весь зал:
- Хули ты замер?! Двигай! Быстрей!
Андрюша напряженно двигает и потеет. Потеет и двигает, иногда матерится. Через несколько минут возни под стенкой раздается его удовлетворенный голос:
- Я кончил. Спасибо, свободен.

Люди всего-то выполняют работу, засовывая в шкаф уголовные дела.
Tess

Ангина.
А может, и не она, но температура временами под 40.
Первым делом умирающий идет в интернет, сами понимаете

PS Ходить не могу. Стоять тоже. Но трясущимся пальцем из последних сил печатаю вам, братья и сестры мои во сети.
Sephiroth
Большинство людей считает неразрешимыми те проблемы, решение которых мало их устраивает. И они без конца задают вопросы, хотя правдивые ответы им совершенно не требуются...
Сергей Довлатов
Это бывает: страшно не хочется, всячески отлыниваешь, а потом, как сядешь писать, так только вначале немножко трудно, а дальше всё легче и легче, и в конце концов выходит очень хорошо. Мне лично лучше всего удавались именно те работы, писание которых вызывало во мне почти непреодолимое отвращение.
Николай Сергеевич Трубецкой
Надо писать применяясь к уровню среднего идиота, а это требует всегда гораздо больше времени, чем писать для нормальных интеллигентных людей.
Н. С. Трубецкой в письме Р.О. Якобсону, — о лингвистической работе
Мир круглый, и то, что кажется нам концом, может оказаться началом.
Айви Прист
Весну отключили за неуплату.
Бритва
Софт, который очень даже хард.
Энельда
Я не мужчина, я ведьма.
Чернокнижник 2: Армагеддон
В данный момент я перехожу Рубикон, управляю Сенатом, ухаживаю за Клепатрой и умер.
***
И вообще, если вам приснилось, что это я — это точно я.
expellearmus (Лора Бочарова)
Я временами удивительно покладист — если меня послать подальше, я туда и отправляюсь. А временами отвратительно строптив — как правило, когда меня начинают звать обратно те, кто ранее тем или иным способом послал подальше.
Ierou

главный мой пунктик насчет дорогих мне людей - мне важно знать, что я могу разосраться с ними в пух и прах, но они потом все равно ко мне вернутся. Не ипугаются вернуться, не бросят и вообще. Точно так же как я.
Только таким людям я могу доверять.
***
...каждый из нас знает правду. Другое дело, что эта правда - только его. Но если наложить все это друг на друга и вычислить среднее - это и будет оно.
***
поразительно, что порой дерьмовую книжку можно растаскивать буквально на цитаты, оторванные от контекста, они несут в себе нечто весьма сакральное, а шедевр литературного исскуства так просто на парафразы не растащить.
***
какие-то двойные стандарты: если ты не будешь меня любить такую добрую и мягкую, я буду бить тебя по щекам и по почкам ))
Letaro
Все недостатки человека прощу гению, но ни один недостаток гения не прощу человеку.(Изречение, приписываемое Т. Конюховой Ф. Ницше)
Неверно говорят, словно сон разума рождает чудовищ. Сердце, лишённое разума, родит лишь зверя. Только разум, лишённый сердца, породит чудовище.
Винг Демон
Чудеса не противоречат законам природы. Они противоречат нашим представлениям о законах природы.
Августин Блаженный
Полковнику никто не пишет.
Габриэль Гарсия Маркес
Дева, зачавшая без греха, научи меня грешить без зачатия!
Ярослав Гашек
А если не нравится как я излагаю — купи себе у Бога копирайт на русский язык.
"Аквариум"
Шоу-бизнес без геев — это художественная самодеятельность.
Т/с "Маргоша-2"
Нужно быть немного похожими, чтобы понимать друг друга. И немного разными, чтобы любить.
Поль Жеральди
Пессимист — это тот, кто чувствует себя плохо, когда чувствует хорошо из страха, что почувствует себя хуже, когда будет чувствовать лучше.
Американская поговорка
Пессимизм — это настроение, оптимизм — воля.
Ален Шартье, Эмиль Огюст
Комплексую по поводу количества у себя комплексов.
moody flooder
— Может, я маньяк?
— Расслабься, ты среди друзей.
Из диалога Alix и [L]Ketch2510[/L]
Цинизм предполагает общее наличие идеалов. Преступление — общее наличие законов. Богохульство — общее наличие веры. И так далее.
А что предполагает убожество? Ничего.
С. Довлатов
Все больше убеждаюсь, безжалостным может быть только слабый человек.
И дело не в том, что сильный жалостливый такой весь. Сильный - разный и чувствует человека/момент, когда нужно вмазать, а когда отдать тепло. Ведь по сути вмазать и есть отдавать тепло, просто внешняя форма воздействия другая.
uni_parti
сначала будет восстановлена справедливость, а потом я буду вас прощать.
ne_otpuskaet
Друзья заводят себе личную жизнь и неизбежно отдаляются. Я, как человек, не способный на личную жизнь, завожу себе книги.
kiyonobu_inoue7
Не надо выдавать яичницу за Божий дар. Лучше съесть её и обратиться к божественности.
***
Может быть, потеря способности и желания любить - вид инвалидности? Если не получается у тебя и если ты не веришь, это вовсе не значит не существование оного. Если у тебя ампутировали мизинец левой ноги, скажем, или иную часть тела, орган, сердце, душу, означает ли это, что у других данные субстанции автоматически исчезают или должны исчезнуть из солидарности?
eagle_owl
После случайного секса просыпаешься - вот ты, ты еще ничего. А вот то, что рядом с тобой - падшая женщина.
buda_gama
Очень сложно не воровать, не лицемерить и не предавать в мире, где единственное, что от этого может удержать - это всеми осуждаемые гордыня и тщеславие.
***
А между тем - старость - это просто время + человек. И к итогу становится все больше человека, потому что времени остается все меньше.
jibrailjibrail
Я ничего не хочу знать. Это такая гадость. Ну что там было дальше?
День Радио
Самое высшее наслаждение — сделать то, что, по мнению других, вы сделать не можете.
Уолтер Бэджот
Скажи ему, что на небе 978301246569987 звезд, - и он поверит. Но скажи ему, что эта скамейка только что выкрашена, и он обязательно потрогает пальцем...
***
Каждый имеет право на своё мнение, при том условии, что оно совпадает с моим.
Бернард Шоу
Неважно, что люди думают о вас. Ведь они могут переоцинить вас или, наоборот, недооценить! И до тех пор, пока они не выявят вашу подлинную значимость, ваш успех будет в основном зависеть от того, как вы сами оцениваете себя и насколько верите в свои силы. Ведь вы можеите преуспеть доже и в том случае, если никто другой не верит в возможность вашего успеха; но вы никогда не преуспеете в жизни, если сами не верите в свои силы.
Ульям Боткер
Вы смеётесь надо мной, потому что я отличаюсь от вас, а я смеюсь над вами, потому что вы не отличаетесь друг от друга.
Джонатан Дэвис
Чему-то не интересному мы подбираем красивые сравнения и делаем вид, что в восхищении.
Для по-настоящему прекрасного у нас нет слов.
Солан
Боишься потому, что это сильнее тебя, ненавидишь потому что боишься, любишь потому что не можешь покорить это себе. Ведь только и можно любить непокорное.
Замятин
Никто не становится другом женщины, если может быть ее любовником.
Бальзак
Смерть всегда возбуждает, каждый раз напоминая, насколько ты жив, насколько уязвим – но до поры до времени везуч.
Иэн Бэнкс, "Осиная фабрика"
И больше не встречалась с ним. Я была счастлива на это: никогда не встречалась после с теми, которых когда-то любила. Это нехорошие встречи, всё равно как бы с покойниками.
Старуха Изергиль
Миллионы людей страстно желают бессмертия, однако не знают, чем им заняться в дождливый воскресный день.
Эртц
Зависть — самая искренняя форма лести.
Коллинз
Брак без любви – это узаконенная проституция.
Моруа Андре
Человек, который ведёт дневник, многое делает лишь для того, чтобы было что записать.
Кристиан Фридрих Геббель
Вселенная — это сон, сотканный из снов, — бодрствует одна самость.
Фритьоф Шуон
Вся наша жизнь вроде кабака. Мы приходим в него ненадолго, скоротать вечер. Сидим, тянем вино, эль, поглядываем по сторонам. Какой-то пьяница попытался затеять с нами драку, потом отвязался. Хорошенькая служаночка строит глазки. Можно дать пьянице в морду, можно переспать со служанкой, но это все мелочи, пена в кружке. Перед уходом придется заплатить, но мы ведь приличные люди. А если это занятие вам не наскучило, можно перебраться в соседний кабак.
Елена Первушина, “Черная месса Арканара”
Всякий видит, чем ты кажешься, немногие чувствуют, кто ты на самом деле.
Н. Макиавелли
Бывают люди-растения, люди-звери, люди-боги.
Ж.-П. Рихтер
Вот жизнь человека: в двадцать лет - павлин, в тридцать - лев, в сорок - верблюд, в пятьдесят - змея, в шестьдесят - собака, в семьдесят - обезьяна, в восемьдесят - ничто.
Б. Грасиан
Как ничтожен ты, человек, при всем величии твоем, в сравнении со вселенной! Как велик ты: при всей твоей ничтожности ты - частица вселенной.
Ф. Рюккерт
Значимость человека определяется не тем, чего он достиг, а скорее тем, чего он дерзает достичь.
Д. Х. Джебран
Иногда с людьми чудеса случаются. А иногда - наоборот, люди случаются с чудесами. Чудеса, кстати, этому тоже удивляются. Не меньше, чем люди.
Н. Крайнер
Человеческая природа составлена таким образом и допускает такие бесконечно многочисленные модификации, что ее формирование от дьявола до ангела позволяет ожидать появления всех ступеней совершенства.
К. Фрелих
Человек не может быть гетеро-, би- или гомосексуален. Он либо сексуален, либо нет.
Мадонна
И среди людей больше копий, чем оригиналов.
П. Пикассо
Мне жизненно необходима функция в жизни: отписаться от самого себя.
ричмонд.
Вы даже не представляете себе какое переутомление я испытываю от ничегонеделанья.
50/50
Я просто хочу, чтобы во мне видели меня, а не то, что другим хочется видеть.
Скволл
Это не я сука. Это вы не умеете быть нужными.
сегодня ночью.
Нет электричества — нет друзей.
so?
Что банальней: писать банальности или популярно разъяснять, что банальности — это банальности?
[L]зелёный чай в полоску[/L]
— А вот какие книги ты взял бы с собой на необитаемый остров? Я взяла бы Пруста, Бланшо, Маркеса и Бодлера.
— Я взял бы книги по сельскому хозяйству, ботанический атлас, и медицинский справочник. А ты умрешь.
Бесх
Если с людьми ты не чувствуешь себя так, как хочешь чувствовать, от таких людей надо избавляться. Сколько бы они не значили для тебя раньше.
шарлен
Важно не то, кем тебя считают, а кто ты на самом деле.
Публий Сир
Do I contradict myself? Very well, then I contradict myself (I am large. I contain multitudes).
Я себе противоречу? Очень хорошо, в таком случае я себе противоречу. (Я просторен. Я вмещаю множества)
Уолт Уитмен, "Песнь о себе", цикл "Листья травы"
Самое высшее наслаждение — сделать то, что по мнению других, вы сделать не можете.
У. Бэджот
Все влюбленные клянутся исполнить больше, чем могут, и не исполняют даже возможного.
У. Шекспир
Разлука для любви — что ветер для огня: слабую она гасит, а большую раздувает.
Р. Бюсси
Влюблённые придумывают себе друг друга. Любящие — познают.
А. Коряковцев
Любят не за что-то, а вопреки.
А. Васильев
Влюблённость — это опьянение возможностью любви.
В. Кротов
Любовь — это прозрение о незаменимости каждого, явленной тебе в этом вот человеке лично для тебя.
А. Круглов
Русские на любую вашу хитрость ответят своей непредсказуемой глупостью.
Отто фон Бисмарк
Мне пора, господа. Я девственник! Ой, нет: честь имею!
Команда КВН "Утомленные солнцем"
В связях, порочащих других, замечен не был.
Евгений Кащеев
Эротика придумана для тех, кто нуждается в возбуждении воображения, а порнография – в удовлетворении возбужденного воображения.
Ишхан Геворгян
В своей банальности был неповторим.
Леонид Сухоруков
Любить невозможно всех, улыбайся только своим.
Диана Арбенина
Сожалею, но я слишком занятой человек, чтобы лелеять ваши скрытые комплексы.
Дмитрий Емец
Учись преодолевать себя, так ты сможешь преодолеть все.
11-й сатанинский пункт
Есть только один способ определить границы возможного — это выйти за эти границы.
Артур Кларк
Ответ, который ты ищешь, — в тебе самом, но найти его бывает нелегко.
Конфуций
Отказ сдаться — вот цена того, чтобы считаться человеком.
Из анимэ "Хеллсинг"
Шутки кончились — начинается лестница.
Болеслав Венява-Длугошевский
Слава богу, я все ещё атеист.
Луис Буньюэль
Если ты способен все это перенести, то так тебе и надо.
Ювенал
Очень скоро я понял, как серьёзно я влип.
Бахыт компот
Женщины посвящают себя Богу, когда Дьявол не желает больше иметь с ними дела.
Софи Арнольд
Порнография — последнее прибежище интеллектуала.
Из х/ф "Одна любовь на миллион"
Мы больше придерживаемся школы, соединяющей кровь, любовь и риторику. Мы можем показать вам кровь и любовь без риторики, а можем кровь с риторикой, без любви. Единственное, что невозможно - это объединить любовь с риторикой без всякой крови. Без крови нельзя - на ней все замешано.
Из х/ф "Розенкранц и Гильденштерн мертвы"
Как скучно мы живем! Мы перестали лазать в окна к любимым женщинам, перестали делать хорошие маленькие глупости!..
Из х/ф "Ирония судьбы или С легким паром!"
Уж если решать — тогда решай,
А если решил — за дело!
Ю. Ряшенцев
Почти невозможное — возможно.
Борис Акунин, "Алмазная колесница"
Можно с легкостью поймать даже самую крупную рыбу. Главное - правильно подобрать наживку.
Из манги "Наследники Тьмы"
Жизнь хитра и коварна — когда у тебя на руках все карты, она вдруг начинает играть с тобой в шахматы.
Из анимэ "Наруто"
Наставник, преподававший Фандорину науку жизни, говорил: «Человек рождается на свет слепым и не прозревает до самой смерти. Но есть три Поводыря: Дух, Разум и Тело. Они будут дёргать тебя за рукава, тянуть всяк в свою сторону. Ошибётся тот, кто сочтёт одного из Поводырей главным. Знай, когда и кого слушаться. Только это убережёт тебя от заблуждений и не даст сбиться с Пути».
Борис Акунин. «Нефритовые четки»
Не падай духом где попало.
Геннадий Малкин
Далекий от мысли, что видит перед собой будущего зятя, он предавался сластолюбивым мечтаниям: "Ах, будь он женщиной..."
Мурасаки Сикибу
Будь проще, и к тебе потянутся — простые, безыскусные, незатейливые люди.
[L]zh-an[/L]
Любить, когда тебя не любят, это все равно, что отвечать, когда тебя не спрашивают.
Испанская пословица
Книги нужны, чтобы напоминать человеку, что его оригинальные мысли не так уж новы.
А. Линкольн
Лучше сделать и жалеть, чем не сделать и жалеть.
Маркиз де Сад
У каждого человека есть определенный кругозор. Когда этот кругозор сужается до бесконечно малого - он обращается в точку. Именно тогда человек и начинает говорить, что это и есть его "точка зрения".
Эдвин Гилберт
Самой большой ошибкой, которую вы можете совершить в своей жизни, является постоянная боязнь ошибаться.
Эльберт Хаббард
В любви считаясь инвалидом...
А. С. Пушкин
Торжество разума заключается в том, чтобы уживаться с людьми, не имеющими его.
Вольтер
Есть только два способа жить: так, как будто чудес не бывает, и так, как будто вокруг — одни чудеса.
А. Эйнштейн
Мне кажется, это особый талант - быть редкостным мудлом, но всем при этом нравиться.
[L]Маргарита Шредингерра[/L]
Пора бы и повзрослеть. Да, пора бы повзрослеть, состариться и наконец-то сдохнуть.
ублюдок
Я не покончил жизнь самоубийством только потому, что меня некому спасать.
человек из папье-маше
Моя мания величия идеально компенсирует мой комплекс неполноценности.
Бесх
Зачем я сужу людей по себе. Не все такие озлобленные и расчётливые. Многие ещё хуже.
VERY STUPID ME
Меня всегда пугали слабые, бесхарактерные люди, сначала хочешь им помочь найти себя, а потом думаешь, как бы от них убежать, пока они не стали тобой.
[L]2:3:2[/L]
Когда к тебе обращаются с просьбой: "Скажи мне, только честно...", с ужасом понимаешь, что сейчас, скорее всего, тебе придется много врать.
псевдо.мысли
Жизнь не окрашена только одной черной краской — так никогда не бывает. Когда ты молода и здорова, ты можешь в понедельник думать о самоубийстве, а в среду снова веселиться.
Мэрилин Монро
Вот что значит дружба по интернету, никому она нахер не нужна. Здесь можно вычеркнуть человека из жизни лишь удалив его из списка контактов, или занести в чёрный список.
mortissha
есть такие записи, которые хочется добавить в цитатник миллион раз, потому что они уже были когда-то написаны у тебя в голове. или хуже. в сердце
tidelands
Через двадцать лет вы будете больше сожалеть о вещах, которые вы не испробовали, чем о том, что попробовали.
Марк Твен
Леди Астор: — Если бы я была бы вашей женой, Уинстон, то подсыпала вам яд в кофе.
Черчиль: — А если бы я был вашим мужем, то выпил его.
Я люблю работу, она очаровывает меня. Я могу сидеть и смотреть на неё часами.
Джером К. Джером
Что если мир — иллюзия и ничего нет? Тогда я определенно переплатил за ковер.
Вуди Аллен
Жизнь — это то, что с нами происходит, пока мы строим планы.
Джон Леннон
Мысли и женщины вместе не приходят.
М. Жванецкий
Будучи трезвым, претворите в жизнь все свои пьяные обещания — это научит вас держать язык за зубами.
Эрнест Хемингуэй
Задайтесь целью ежедневно делать то, что не по душе. Это золотое правило поможет вам выполнять свой долг без отвращения.
Марк Твен
Это не то, о чем вы думаете. Наверное, это даже не то, о чем я думаю.
Anair
Большинство людей счастливы настолько, насколько они сами решили быть счастливы.
Авраам Линкольн
Выйдешь в люди — заходи.
Василий Туренко
Ничто так не портит цель, как попадание.
Приписывается Н. Фоменко
Пессимист видит трудности при любой возможности; оптимист в любой трудности видит возможность.
***Не говорите мне военно-морской традиции. Она ни что иное, как ром, содомия и плеть. (Don't talk to me about naval tradition. It's nothing but rum, sodomy and the lash.)
Уинстон Черчилль
Бог подарил мужчине мозг и пенис, но, увы, когда работает один из них, второму не хватает кровоснабжения.
Робин Уильямс по поводу Клинтона и Левински
На своих ошибках учатся — на чужих делают карьеру.
Александр Фюрстенберг
Я долго остаюсь под впечатлением, которое я произвел на женщину.
Карл Краус
Я всегда говорил, что женщина должна быть как хороший фильм ужасов: чем больше места остается воображению, тем лучше.
Альфред Хичкок
Возлюби ближнего своего, как себя, но не будь близок с кем попало.
Луис Бил
Ну, кто еще хочет попробовать комиссарского тела?
Из х/ф „Оптимистическая трагедия”
Я могу прожить жизнь без необходимого, но без лишнего не могу.
Михаил Светлов
Я никогда не бываю так занят, как в часы своего досуга.
Цицерон
Холостяк — человек, у которого есть стол и диван, причем история дивана гораздо богаче.
Хенрик Ягодзинский
Я — имя твоё, произнесенное жестом беспризорного ветра на берегах тишины.
Д. Арбенина и Би-2
Не спеши выполнять — поступит команда "отставить".
Из авиационных радиозаписей
Только в грезы нельзя насовсем убежать.
В. Высоцкий
Никогда не спрашивайте человека, за что он вас любит: стоит ему над этим задуматься, как может оказаться, что любить вас и не за что.
Константин Мелихан
Любовь - это неизвестно что, которое приходит неизвестно откуда и кончается неизвестно когда.
Мадлен де Скюдери
Есть женские души, которые вечно томятся какой-то печальной жаждой любви и которые от этого самого никогда и никого не любят.
Иван Алексеевич Бунин
Благодаря книгам я могу прожить тысячу жизней, оставаясь самим собой.
К. С. Льюис
Вы все дураки и не лечитесь! Одна я умная, в белом пальто стою красивая!
В. И. Новодворская
Как страшно жить!
Рената Литвинова
Не отказывайте нам в отсуствии ума.
[L]Ашани Малкавиан[/L]
у меня не депрессивный дневник, у меня просто все через жопу.
[L]Br.Mew[/L]
Когда одна дверь счастья закрывается, открывается другая, но мы часто не замечаем ее, уставившись взглядом в закрытую дверь.
Хелен Келлер
Я не гетеросексуал, не гей и не бисексуал. Я не желаю навешивать на себя какой бы то ни было ярлык. Не хочу втискивать свою жизнь в определенное слово.
Чак Паланик
Отсутствие сна — не проблема. Проблема, когда просто не знаешь ради чего просыпаться по утрам.
god is gay
Мне не о чем говорить с человеком, которого я любила больше жизни.
мишмаш
Знаете, что такое извращение? Это дело вкуса. Как с китайской едой. Либо нравится — либо нет. Но если ты китаец — у тебя нет выбора.
Из к/ф "Влюбись в меня, если осмелишься"

• Тьфу на Вас! Тьфу на Вас еще раз!
• А что вы так на меня смотрите, отец родной? На мне узоров нету и цветы не растут.
• Боже мой, какой текст, какие слова!
• Да пес с ними!
• Если хотите знать, нам, царям, за вредность надо молоко бесплатно давать.
• — Житие мое...
  — Какое житие твое, пес смердящий, ты посмотри на себя! Житие!
• Здравствуйте, царь, очень приятно. Царь, очень приятно. Царь, очень приятно. Здравствуйте, царь...
• Меня мучают смутные сомнения...<...>Меня опять терзают смутные сомнения <...>.
• Ну, царь, вздрогнули.
• Оригинальный вы человек!
• Оставь меня, старушка, я в печали.
• Ох, красота-то какая! Лепота!
• Икра черная, икра красная, икра заморская, баклажанная.
• Правильно я говорю? Пр-равильно я говорю?
• Слушайте, я не узнаю вас в гриме. Кто вы такой?
• Собака с милицией обещала прийти.
• — Так что передать мой король?
  — Передай свой король мой пламенный привет.
• Танцуют все!
• Это я удачно зашел!
• Эх, Марфуша, нам ли быть в печали!
• — Я бы на вашем месте за докторскую диссертацию немедленно сел.
  — Торопиться не надо, сесть я всегда успею.
• Я требую продолжения банкета!

Из х/ф "Иван Васильевич меняет профессию"

• Corrige praetertum, praesens rege, cerne futurum (Анализируй прошлое, руководи настоящим, предусматривай будущее).
  
• Управляй своим настроением, ибо оно, если не повинуется, то повелевает
  
• Dictum factum (Сказано — сделано).
  

Латинское крылатое выражение

• Донна Роза, я старый солдат и не знаю слов любви, но когда я впервые увидел вас, донна Роза, я почувствовал себя утомленным путником, который на склоне жизненного пути узрел на озаренном солнцем поле нежную, донна Роза, нежную фиалку.
• Как зовут это чудо природы?
• Предупреждаю: я просто так не дамся!
• — У меня сегодня большая стирка.
  — Тетя хотела сказать, что сегодня вечером она собирается намылить голову своему управляющему.

Из х/ф "Здравствуйте, я ваша тетя"

• Если тебе плюют в спину, значит, ты идёшь впереди.
  
• Лишь все человечество вместе является истинным человеком.
  

И. Гете

• Так ніжно, еротично...
  
• Это не изъян, а уже диАгноз.
  

Андрей Данилко

• Я вышел и стал листать телефонную книгу. Я понял, что у меня нет друзей.
  
• Я люблю себя. Я — самое лучшее развлечение из того, что у меня есть.
  
• В жизни вам ничего не обещано. С вами не заключили никакого контракта.
  

Чарльз Буковски

• Битва за свободные умы будет выиграна в кинотеатре, а не в танковом бою.
  
• Все то, что я виже вокруг, заставляет меня думать о том, что мы уже не способны отличить Судный день от обычного.
  
• Не обязательно выигрывать каждую битву, главное - выиграть войну.
  

Деннис Хоппер

• Will: This is either madness or brilliance.
  Jack: It's remarkable how often those two traits coincide.
  
• Gentlemen, I wash my hands of this weirdness. (Джентльмены, я умываю руки от этого абсурда/Господа, этот абсурд меня доконал)
  
• — Я намерен реквизировать корабль, набрать людей на Тортуге, чтобы вершить разбой на потребу моей черной душе.
  
• — Лицо знакомое... Я угрожал тебе прежде?
  
• — Смекаешь?
  
• — Вы тоже считаете, что долг, честь и остальная ерунда больше не в чести в этом мире?
  — А что в чести?
  — Одни лишь деньги, власть, могущество!
  
• — Не беспокойся, я прикрою твой зад.
  — Я больше беспокоюсь за перед.
  
• If you were waiting for the opportune moment... that was it.
  
• The only rules that really matter are these: What a man can do, and what a man can't do.
  
• I think we've all arrived at a very special place; spiritually ... ecumenically ... grammatically.
  
• Me, I'm dishonest. And a dishonest man you can always trust to be dishonest. Honestly. It's the honest ones you want to watch out for. Because you can never predict when they're going to do something incredibly… stupid.
  
• My tremendous intuitive sense of the female creature informs me that you are troubled.
  
• I have no sympathy for any of you feculent maggots and no more patience to pretend otherwise.
  
• The world is still the same...there's just less in it...
  

Из к/ф "Пираты Карибского моря"
Rimbaud: I understood that what I needed to become the first poet of this century is to experience everything in my body. It's no longer enough for me to be one person, I decided to be everyone. I decided to be a genious. I decided to originate the future.
...
Verlaine: What is your greatest fear?
Rimbaud: That other people would see me as I see them.
...
Rimbaud: I no longer write.
Verlaine: Why not?
Rimbaud: 'Cause I have nothin' more to say, if I ever had anything to say in the first place.
Verlaine: Nonsense.
Rimbaud: I used to think that what I did would make a difference, you know, change the world. That nothin' would ever be the same again. But it's no good. The world is too old and there's nothin' new. It's all been said.
...
Rimbaud: I found it.
Verlaine: ... What?
Rimbaud: ... Eternity. Where the sun mingled with the sea.
Из к/ф "Полное Затмение/Total Eclipse"

• Ну давай, извращенец...
  
• Поручик Ржевский был ба-альшим затейником...
  
• Прекратить этот разврат!
  
• Что вы, мадам, я не пошляк. Я — эротический шутник.
  
• Дорогой Санта, всё, что я хочу на Рождество — это твой список девочек, которые плохо себя вели...
  
• Русский народ никогда не имеет плана действий. Он всем страшен своей импровизацией.
  
• Культурный человек никогда не назвет себя разгильдяем и нищим бездельником. Он назвет себя творчесткой личностью.
  
• — На самом деле самого дела нет. В самой деятельности заключена самость дела - и наоборот. Наоборот получим оборот на, и таким образом перевернем образ. Я уже не говорю о природе говора в роде при уже. Ужи и узы - вы меня понимаете, мистер Андерсон?
  — Конечно, я так и думал, Смит. Дайте еще затянуться.
  

Из анекдотов
— Хочешь большой, но чистой любви?
— Да кто ж ее не хочет…
— Тогда приходи сегодня ночью на сеновал…
— Она не одна придет, она с кузнецом придет.
— Зачем нам кузнец? Не, нам кузнец не нужен. Что я, лошадь что ли?
Из х/ф „Формула любви”

• Ясность — это одна из форм полного тумана.
  
• В наше время нельзя верить никому, даже самому себе. Мне — можно.
  

Из х/ф "Семнадцать мгновений весны"

• Знакомые - это люди, на всякий случай называющие вас дураком. Хорошие знакомые уже могут рассказать о вас скверный анекдот. Друзьями же называются те, которые действительно знают о вас несколько настоящих гадостей.
  
• Ничто так не утомляет, как ожидание поезда. Особенно, когда лежишь на рельсах.
  

Дон-Аминадо

• В том, что все люди братья, труднее всего убедить своих ближайших родственников, когда обращаешься к ним за помощью.
  
• Бывает, что крест, поставленный на человеке, его единственный плюс.
  

Крутиер Борис

• Будь собой. Прочие роли уже заняты.
  
• Простите, что я вас не узнал, но я так изменился!
  
• Вопросы никогда не бывают нескромными. В отличие от ответов.
  
• Единственный способ избавиться от искушения - это поддаться ему.
  
• Только неглубокие люди знают себя до самых глубин.
  
• Надеюсь, вы не ведете двойной жизни, прикидываясь беспутным, когда вы на самом деле добродетельны. Это было бы лицемерием.
  
• Я могу устоять против всего, кроме искушения.
  
• Он говорит, что любит рыбу и ест её.
  Он говорит, что любит цветы и рвёт их.
  Он говорит, что любит меня, и мне становится страшно.
  
• В судьбе людей, физически или духовно совершенных,есть что-то роковое - точно такой же рок на протяжении всей истории как будто направлял неверные шаги королей. Гораздо безопаснее ничем не отличаться от других. В этом мире всегда остаются в барыше глупцы и уроды. Они могут сидеть спокойно и смотреть на борьбу других. Им не дано узнать торжество побед, но зато они избавлены от горечи поражений. Они живут так, как следовало бы жить всем нам, - без всяких треволнений, безмятежно, ко всему равнодушные. Они никого не губят и сами не гибнут от вражеской руки...
  

Оскар Уальд

• Герои должны умирать. Если они выживают, то становятся скучнейшими людьми на свете.
  
• Любовь не пятнают дружбой. Конец есть конец.
  
• Нельзя привязываться к людям всем сердцем, это непостоянное и сомнительное счастье. Ещё хуже - отдать своё сердце одному единственному человеку, ибо что останется, если он уйдёт? А он всегда уходит...
  
• Ни один человек не может стать более чужим, чем тот, кого ты в прошлом любил.
  
• Одиночество не имеет никакого отношения к тому, много у нас знакомых или мало.
  
• Люди куда более страшный яд, нежели водка и табак
  

Э. М. Ремарк
Вы спросите, насколько часто женщины имитируют оргазм? Часто. Но замечу, что мужчины намного чаще имитируют отношения. (Women might be able to fake orgasms. But men can fake whole relationships.)
Шерон Стоун
Некоторые из нас становятся мужчинами, за которых мы хотели замуж.
(Some of us are becoming the men we wanted to marry.)
Глория Стайнем

• Вообще, не стоит нести людям добро, если они этого не просят. Вам это дорого обойдется. Лучшее, что можно сделать – положить добро на видное место и тихонько отойти. Кому надо – тот сам возьмет.
  
• Идея всеобщего согласия, мира и благоденствия – это утопия, что не раз подтверждалось самым объективным судьей – историей. Личное счастье нельзя построить, занимаясь строительством счастья всеобщего. Всеобщее счастье – это полный абсурд – оно может быть только индивидуальным. К этому вопросу нужно подходить совсем с другой стороны. Если каждый займется исключительно своим личным благополучием, тогда благоденствие станет всеобщим. В противном случае, всякая деятельность будет сводиться лишь к одному – созиданию структуры.
  

В. Зеланд

• ...что-то слишком уж скоро мы начинаем жалеть неудачливых в любви. Даже не пробуем разобраться: а на чей взгляд они неудачники? Если на свой собственный - ну, тогда можно и пожалеть. А если только на наш, со стороны...
  Вот альпинист лезет на Памир, да еще гору выискивает самую каторжную, мы же его не жалеем! Парень идет во врачи, на всю жизнь избирая общение с больными, увечными, слабоумными - тоже не жалеем, бывает, еще и завидуем.
  Люди стремятся к трудностям не по ошибке и не по глупости, а чтобы в полную меру почувствовать себя людьми.
  
• ... школьные друзья, как нервные клетки, не заменяются и не восстанавливаются.
  Конечно, и после мы встречаем разных хороших людей. Да и сами мы люди хорошие, есть за что нас любить - за ум, за способности, за характер.
  Но школьные друзья, как и родители, любят ни за что - за сам факт существования. За то, что Петя, что Маша, за то, что знают нас от волоса до ногтя, и мы их так знаем. Но что делать, не бережем мы вещи, которые надо бы поберечь.
  
• ...перезваниваться, конечно, будем, но что они, эти звонки! Вот так годами люди висят на разных концах провода, говорят фразы, создают видимость общения и не знают, что давно уже потеряли друг друга.
  

Л. Жуховицкий

• Что думает мрамор, из которого скульптор высекает шедевр? Он думает: «Меня бьют, меня губят, разбивают, надо мною вершится надругательство, я погибаю». Но мрамор глуп. Жизнь ваяет меня, она творит из меня шедевр. И я должен вынести все удары, даже если не понимаю их. Должен держаться. Должен спокойно принимать всё, помогать ей, сотрудничать с нею, чтобы она смогла завершить своё дело.
  
• Бояться смерти — всё равно что бояться того, что мы ограничены в пространстве.
  
• Время от времени следует отдохнуть от безделья.
  
• Даже величайший шедевр литературы — всего лишь приведённый в беспорядок словарь.
  
• Секрет всегда имеет форму уха.
  
• История — это правда, которая становится ложью. Миф — это ложь, которая становится правдой.
  
• Такт в дерзости — это умение почувствовать, до какого предела можно зайти слишком далеко.
  
• Разумеется, я верю в счастливую случайность, иначе как объяснить успехи людей, которых я не выношу?
  
• Мы все — больные и умеем читать только те книги, которые рассказывают нам о наших болезнях.
  

Жан Кокто

• I wish to be moved.
  
• But life is not a succession of urgent "nows". It's a listless trickle of "why should I's".
  
• In my experience, those who do not like you fall into two categories: The stupid and the envious. The stupid will like you in five years time. The envious, never.
  
• I don't mean to upset people, but I must speak my mind. For what's in my mind is far more interesting than what's outside my mind.
  
• Any experiment of interest in life will be carried out at your own expense.
  

John Wilmot, Second Earl of Rochester, from "The Libertine"

• Ты спишь — враг не дремлет... Спи смело! Измотай врага!
  
• Мда, этот день - напрасная трата макияжа
  
• Назад!! Вы стоите на моей ауре!
  
• Не волнуйтесь, я тоже забыл как вас зовут.
  
• Стоп... я пытаюсь представить вас как личность.
  
• Хаос, паника и беспорядок. Что же, здесь моя работа закончена.
  
• Противоречивый? Ну, и да и нет.
  
• Вы выглядите как дерьмо. Это теперь стиль такой?
  
• Ой, я наступил на ваше бедное маленькое разношерстное эго?
  
• Я не напряжен, просто очень, очень внимателен.
  
• Эрекция не считается персональным ростом.
  
• "Я никому не нужен." Обычно означает, что не нужен кому-то конкретному. А те, кому нужен — пошли они в жопу.
  
• Днем любят за достоинства, а ночью — за пороки.
  
• ...научите меня нервно и аристократично курить, прищуриваясь и ломая изгибы пальцев о кожаные кресла и диваны, путать дымом шелковые шторы, и возможно я смогу красиво признаться вам в любви, стихами и безумно красивыми словами, без орфографических ошибок, а пока — увольте, но я хочу вас трахнуть прямо здесь на полу...
  
• Хочешь быть — умей казаться.
  
• Кто владеет информацией, тот владеет миром.
  
• Я нимб свой часто забывал в борделе...
  
• Раздвоение личности — это не болезнь, а хорошая компания.
  
• Вежливость — не только послать, но и пpоводить.
  
• Мозг — оpган, с помощью котоpого мы думаем, что мы думаем.
  
• Занятия ерундой на рабочем месте развивают боковое зрение, слух и бдительность в целом.
  
• Возраст определяется не по годам, а по количеству зверски убитых иллюзий.
  
• Во что мы еще не вляпывались?
  
• Настоящая любовь, это как катастрофа и счастье. Она случается только на грани невозможного: кажется, все против: и здравый смысл, и общественное мнение, и обстоятельства. Но она все равно побеждает, назло. Но настоящую любовь переживает в лучшем слу чае один человек из ста. Одни просто не способны на это - они так устроены. Другие живут, счастливые своим сереньким овечьим счастьем, застраховав и оградив себя от великого и страшного потрясения чувств.
  
• Если Бог закрыл перед тобой дверь, он обязательно забудет где-нибудь открытую форточку.
  
• Обходя разложенные грабли, теряешь драгоценный опыт.
  
• Пессимист — это хорошо проинформированный оптимист, тогда как оптимист - хорошо проинструктированный пессимист.
  
• Ради денег люди готовы пойти на ВСЁ! Даже на работу…
  
• Когда в душе скребутся кошки - это не просто так. Это они насранное закапывают.
  
• Идея пришла в голову, и теперь битый час упорно ищет мозг.
  
• Когда чернила и кровь заканчиваются, приходится писать шариковой ручкой. Это убивает пафос, но увеличивает производительность труда.
• Каждый человек по-своему прав. А по-моему — нет.
  
• Какое безумное время: стали сходить с ума те, у кого ума никогда и не было.
  
• Любовь — это торжество воображения над интеллектом.
  
• Разница между гордыней и гордостью проста и незамысловата. В решающий момент гордость можно засунуть в задницу. Гордыня засунет в задницу вас.
  
• Пусть наши желания сойдут с ума от наших возможностей.
  
• Почему настоящая женщина никогда не выйдет замуж за настоящего мужчину? Настоящая женщина никогда не соглашается с первого раза, а настоящий мужчина никогда не предлагает дважды.
  
• Пути людей расходятся потому, что каждый считает свой путь единственно правильным.
  
• Все будет именно так, как должно, даже если все будет наоборот.
  
• Какая мерзость! Заверните мне пять штук.
  
• Женщина, как пуля со смещенным центром тяжести: попадает в глаз, проходит через сердце, бьет по карману и выходит боком.
  
• Лучше молчать и слыть идиотом, чем заговорить и развеять все сомнения.
  
• Человеку свойственно ошибаться, и он пользуется этим свойством часто и с удовольствием.
  
• Умными мы называем людей, которые с нами соглашаются.
  
• Некоторые считают, что у них доброе сердце, хотя на самом деле у них слабые нервы.
  
• Человек может все, пока не начинает что-то делать.
  
• В этом мире сходятся те люди, чьим тараканам в одну сторону.
  
• Жизнь — это болезнь, передаваемая половым путем со стопроцентным летальным исходом.
  
• Для мании величия не требуется величия, а вполне хватит мании.
  
• Меняю обретенную реальность на утраченные иллюзии.
  
• Абсурд — это адекватное отношение субъективной логики к неадекватным явлениям объективного мира.
  
• Русский человек славится своим умением находить выход из самых трудных ситуаций, но ещё более он славится своим умением находить туда вход.
  
• Знаменитая изобретательность русского человека основана на незнании того, как чего-то можно сделать совсем просто, и непонимании того, что чего-то сделать никак нельзя..
  
• Пересмотрел свои взгляды, снова понравились второй и четвертый...
  
• И запретный плод следует мыть перед употреблением...
  
• Вежливость — не только послать, но и пpоводить.
  
• Врождённая смекалка наших изобретателей не знает границ, именно поэтому их высоко ценят и хорошо оплачивают только заграницей.
  
• Каждая женщина мечтает о нежном и ласковом любовнике. Но, как правило, у нежных и ласковых мужчин уже есть любовники...
  
• "Я так жить больше не могу. Я уезжаю. Прощай. Крыша."
  — Вернись, родная! — и Мозг рванул следом...
  
• Спасибо тем, кто меня любит — Вы делаете меня лучше.
  Спасибо тем, кто меня ненавидит — Вы делаете меня сильнее.
  Спасибо тем, кто ничего не понял — Вы нужны для массовки.
  
• Счастье - это не владеть, тем что ты хочешь, а хотеть, то чем ты владеешь.
  
• Я думала, фик хороший, а вы убили Снейпа.
  
• В каждом из нас спит гений. И с каждым днем все крепче.
  
• Если жизнь тебя имеет, значит, она тебя хочет.
  
• Никогда не будет второй возможности произвести первое впечатление.
  
• Жизнь - трагедия для того, кто живет чувствами, и комедия для того, кто живет мыслями.
  
• Люди могут пить вместе, могут жить под одной крышей, могут заниматься любовью, но только совместные занятия идиотизмом могут указывать на настоящую духовную и душевную близость.
  
• Совершить ошибку и осознать ее — в этом заключается мудрость. Осознать ошибку и не скрыть ее — это и есть честность.
  
• Господи!
  Дай мне душевный покой, чтобы спокойно принимать то, что я не могу изменить.
  Мужество, чтобы изменять то, что могу.
  И мудрость, чтобы отличать одно от другого.
  
• Есть два класса людей, с которыми общаться труднее всего: с теми, которых мы считаем ниже себя - мешает презрение и с теми, кто нас считает ниже себя - мешает обида.
  
• Любовь - это упоительная катастрофа: знаешь, что несёшься прямо на стену, все же жмёшь на газ; летишь навстречу своей гибели с улыбкой на губах, с любопытством ждёшь минуты, когда рванёт. Любовь - единственное запрограммированное разочарование, единственное предсказуемое несчастье, которого хочется еще.
  
• — Милый, что-то у нас в постели стало скучно. Сделай мне больно!
  — Я тебя не люблю. Больно?
  
• Судьба дарует нам желаемое тогда, когда мы уже научились без него обходиться.
  
• Все будет хорошо в конце. Если не все хорошо, это - не конец!
  
• — Какой говеный день!
  — Почему?
  — Потому что ничего не происходит!!!
  — А вчера что было?
  — Вчера была надежда на сегодня...
  
• - Меня любят дети. Они мне всегда улыбаются.
  — Они просто над тобой смеются.
  
• Все, что мне в нем казалось загадочным и богатым внутренним миром, оказалось просто шизанутостью.
  
• Не прощая ошибку, ты совершаешь ошибку сам.
  Прощая подлость, ты помогаешь совершить другую.
  
• Люди делятся на тех, кто предпочитает рассказывать о чувствах, тех, кто предпочитает истории с моралью, и тех, кто всегда умудряется говорить о чудесах…
  
• Шизанутым нет покоя, то одно им, то другое.
  
• Автору было мало творческих мук, он жаждал еще и читательских!
  
• Не обо всем догадывался автор, что позже прочитали между строк.
  
• Многое из того, что лезло в голову, автор ошибочно принимал за мысли.
  
• Автор, возможно, и был умен, но сумел скрыть это от читателей.
  
• Поражаюсь анкетам: после указания фамилии, имени и отчества требуется еще и указать пол.
  
• Увы, от армии остались только воинские части...
  
• Все мудрые мысли высказаны до нас, так что на оригинальность претендуют только глупости.
  
• Ничто так не объединяет банкиров, как желание обанкротить друг друга.
  
• Культ денег побуждает чаще посещать храм, дабы помолиться за надежность своего банка.
  
• У нас тайна вкладов – никто не знает, удастся ли их вернуть.
  
• Оды бедности слагаются бедными, богатые финансируют тираж.
  
• Не обязательно гореть на работе. Достаточно иногда пускать дым в глаза.
  
• Спокойно бешеных денег не заработаешь!
  
• Акция - это ценная бумага, дающая право предполагать, чем именно вы думали, когда ее покупали.
  
• Вексель - это ценная бумага, дающая право предполагать, что вы бегаете быстрее кредитора.
  
• Облигация - это ценная бумага, дающая много прав на то, чтобы на что-то еще и надеяться.
  
• Помни о ближнем. Дабы он не забыл поделиться с тобой…
  
• Плохих болезней нет, поскольку нет хороших.
  
• В нашей палате одни капитаны - у каждого свое судно.
  
• Стоит заложить в бюджет бесплатный сыр, как мышеловки окажутся приватизированными!
  
• Во многом виновата власть. И в остальном тоже.
  
• Непредсказуемость власти все же оставляет шанс случайного принятия верных решений.
  
• Диалог бизнеса и власти, как всегда, свелся к монологу прокурора.
  
• Как можно поддерживать власть двумя руками, когда ими мы уже поддерживаем штаны!
  
• Власть всегда идет рядом с бизнесом – таковы правила конвоирования.
  
• С виду как бублик: при такой солидной окружности такой пустой внутри...
  
• С детства проявились задатки вождя: никого не слушал и всех обирал.
  
• Воспитание человека начинается с детства и потом донимает его всю жизнь.
  
• Когда врач не оставляет шансов, остается шанс поменять врача.
  
• Время выбрало нас. Выбрало до нитки...
  
• Если из двух зол большим оказываются деньги, то выбора нет.
  
• Когда наступают на больную мозоль — это всегда трогательно.
  
• Судя по ходу мыслей, вас постоянно преследуют глупости.
  
• Все меньше глупостей мы делаем с годами, но качество при этом их растет.
  

запись создана: 21.01.2009 в 19:40

@темы: цитаты

---

[<S>]

Warrax

Концепт и архетип Сатаны: современное состояние

Источник

Статья написана по докладу, сделанную мной на научной конференции "От заката до рассвета. Ночь как культурологический феномен", прошедшей 24-26 ноября 2003 года в Государственном институте искусствознания (ГИИ) и предназначается для издания в сборнике материалов конференции (сейчас на стадии редактирования).

Еще Витгенштейн [01] заметил: "Только факты могут выражать смысл; класс имен этого делать не может." Р.А.Уилсон выразил тот же тезис в более популярной форме: "Если вы говорите "Слово – это не вещь", все легко соглашаются с вами; но посмотрите вокруг, и вы увидите, что все ведут себя так, будто нечто, называемое Священным, "действительно является" священным, а нечто, называемое Низким, "действительно является" низким." [02]

В известной парадоксальной форме та же мысль выражается еще короче: "Мысль изреченная есть ложь". И дело даже не в отличии концепций действительности и реальности (бытия), а в том, что любое восприятие неизбежно осуществляется через проекцию – идеальную модель, существующую в сознании. А любая модель неизбежно упрощена по сравнению с системой, имеющей место в реальности, так как полное познание действительности требует и самого познающего субъекта, принадлежащего к этой действительности, что приводит к так называемой "дурной бесконечности".

Кроме того, любая модель имеет смысл лишь на определенном понятийном поле. Многие проблемы как бытовой, так и междисциплинарной профессиональной коммуникации связаны именно с многозначностью терминологии; если же слова имеют архетипические ассоциации, все многократно усложняется. Например, термин "брак" может обозначать как социальный статус, так и некондиционную деталь: это различие в большинстве случаев ясно из контекста. Но далеко не каждому термину можно дать однозначное, строгое и универсальное определение. Это относится как к высокоабстрактным логическим конструктам, которые многие наивно относят к "инстинктивно понятным" ("добро", "зло", "любовь"), так и к терминам, имманентным действительности ("материя", "время").

Дополнительным фактором является уровень восприятия феномена.

Обычно не возникает сложностей с объектами, денотат которых материален, которые можно "пощупать руками" или хотя бы измерить приборами. Если же коннотат достаточно суггестивен в психологическом смысле, то концепт объекта может пониматься далеко не однозначно и даже менять свое значение в очень короткий с исторической точки зрения промежуток времени. Классический пример: свастика. Один из древнейших символов [03], в течение тысячелетий имевший смысл солнцеворота, возрождения жизни и т.д., в настоящем во многих странах понимается исключительно как "символ фашизма".

Таким образом, возникает когнитивный диссонанс между сознательным и бессознательным восприятием архетипического символа.

Рассмотрим влияние уровня восприятия и исторического времени нотата "Сатана".

Наиболее простым (поверхностным) уровнем восприятия является образ.

Образ – это целостное, но неполное представление некоторого объекта или класса объектов. Важно, что образ является не отдельным впечатлением и т.п., а систематизирован в достаточной степени, чтобы говорить о целостности восприятия. То есть образ не соответствует действительности, но при этом отражает представления некоего субъекта (множества таковых) об определенном феномене действительности в каком-либо аспекте.

Помимо субъективности, для образа характерна также возможность различной интерпретации, в зависимости от социокультурного контекста современности. В контексте рассматриваемой темы – интерпретация образа Сатаны (Дьявола) весьма зависит от времени и социума, но одновременно (что не менее важно) от конкретного субъекта. Сравните хотя бы описания типажа у Мильтона, ван Вондела, Данте, Бодлера, Гете, Франса и т.д. с описаниями Сатаны в современной им богословской литературе.

Наиболее отчетливо эволюция образа Сатаны прослеживается в изменении его изображения (для неспециалиста термин "образ" часто сводится именно к внешнему виду).

Первые сохранившиеся изображения Сатаны относятся к VI веку: мозаика в Сан Апполинаре Нуово (Равенна) [04, стр.16] и фреска в церкви Бауит (Египет) [05, стр.204]. На обоих изображениях Дьявол представляет собой ангела, по своему виду принципиально не отличающегося от других ангелов.

Отношение к Сатане резко изменилось на рубеже тысячелетий. Это произошло после Собора в Клуни в 956 году и выработки методов, привязывающих верующих к их вере с помощью воздействия на воображение и запугивания (еще Августин рекомендовал изображать Ад "для воспитания невежд";). В целом до IX века Дьявол, как правило, изображался в человекоподобном образе; в XI начал изображаться получеловеком-полуживотным. В XV-XVI вв. художники во главе с Босхом и ван Эйком принесли в образ Дьявола гротеск. Ненависть и страх к Сатане, которые внушала и которых требовала церковь, требовали изображать его отвратительным. [07]

Романтизм XIX века усилиями Гете, Байрона, де Виньи, Лермонтова и других снова изменил образ: Люцифер, Демон, Мефистофель становятся излюбленными символами творчества, мысли, бунта, отчужденности. Сообразно с этой смысловой нагрузкой Дьявол становится красавцем в гравюрах Гюстава Доре, иллюстрирующих "Потерянный Рай" Мильтона, позднее – в картинах Михаила Врубеля... Распространились новые стили изображения Дьявола. Один из них – в амплуа кавалера галантной эпохи, в бархатном колете, шелковом плаще, шляпе с пером, при шпаге.

Не с бородкой козла, не на тощих ногах,
В епанче и с пером при чуть видных рогах...
– К. Случевский

Правда, в реабилитации Дьявола некоторые зашли уж слишком далеко: у Михаила Булгакова он выдержан в рамках мещанской эстетики, с явным оттенком décadence.

Итак, образ – это субъективное "мгновенное" восприятие объекта в каком-то контексте,. Именно в этом, помимо всего прочего, и заключается субъективность – в различных контекстах один и тот же объект может вызывать различные образы. И именно в этом отличие образа от свойства или признака. Даже если образ "обрывочный", он все равно – об объекте, а не о контексте. Понятие "образ" всегда относится к ощущениям/переживаниям, довербальному восприятию. С возможной последующей рационализацией этого восприятия. Целостность восприятия на этом поле не равнозначна системности, так как системность подразумевает предварительную систематизацию (аналитико-синтетическую деятельность), а целостность – относится только к восприятию как таковому, и никак не свидетельствует об осознании (животные также воспринимают объекты вполне целостно).

Поэтому образ имеет значение лишь как первичный материал для научного анализа.

Феноменологический объем, приемлемый для корректной статобработки, соответствует концепту. В коммуникационной лингвистике, которой занимался Винтгенштейн (студенческие записи этих лекций Витгенштейна, и одобренные им, были впоследствии изданы под названием "Голубая и коричневая книги" [08]), можно выделить следующие основные концепции:

1. Есть то, что четко и однозначно описать языком нельзя.
2. Есть "языковые игры", позволяющие от нескольких разных нечетких описаний перейти к "сути" (к четкому описанию)
3. Так как тому, что называется в языке "понятием", в действительности соответствует не одно, а группа схожих явлений, то любой конструкт языка – не однозначное именование конкретной сущности, а "семейное понятие", называющее какую-либо семью сходных сущностей.
4. Вывод: языковыми основами являются не реальные "сущности", а способы их описания.

Проще говоря, концепт – это смысловое значение знака, т.е. содержание понятия, объем которого есть денотат этого имени. При этом денотат должен быть системным, но не обязательно всеобъемлюще описывающим объект.

Отличие концепта от образа заключается именно в наличии системности. Образ представляет собой частный "срез" концепта на какую-либо область, концепт же является системой, т.е. более чем просто суперпозицией некоторых составляющих (в системе каждый элемент необходим, но недостаточен для достижения цели системы).

Пример художественного восприятия концепта [09, стр.91-92]:

Сатане – славословье!
О бунтарь непреклонный,
О победная сила
Мысли освобожденной!..
Вдаль стремится, как буря,
Как гигант-победитель.
Это он, о народы,
Он, великий воитель!

Несмотря на краткость описания, в этом тексте содержатся явно системные черты "характера" персонажа, которые не только служат описанием, но и позволяют делать выводы о других его чертах.

В современной литературе концепт Сатаны подробнее всего описан в работах Дж.Б.Рассела [04, 10, 11, 12], однако при их изучении необходимо учитывать, что автор является верующим христианином, поэтому его взгляд на проблему весьма субъективен (что не умаляет ценности его работы как великолепной фактологической подборки). Более значительным недостатком трудов Рассела является смешение концептов "Зло" и "Дьявол": автор de facto понимает их как синонимы, причем дефиниция первого понятия у него весьма ненаучна (и тавтологична): "Что есть зло? Зло – это то, что люди воспринимают как зло." [10, стр.25].

Тем не менее автор четко указывает объект своего исследования, выделяя характеризующие черты концепта [10, стр.52-53]:

"Таким образом, концепт – это то, что думали о нем люди. ... Но если понятие концепта будет охватывать все, что когда-либо думали по данному поводу, то такая конструкция может оказаться непоследовательной, хаотичной и бесполезной для понимания. ... Концепт заключается в традиции представлений. В нее не входят эксцентричные положения, которые никогда не получают какого-либо общественного признания. Если вы описываете кошку как толстокожее крылатое животное, то эта ваша идея бесполезна для изучения кошек".

Концепт Сатаны, как и образ, изменяется со временем и зависит от свойств конкретного социума. Это происходит по вполне понятным причинам. Еще в 1933 году такой несомненный специалист по психологии масс, как А.Гитлер, писал [13]:

"Восприимчивость массы очень ограничена, круг ее понимания узок, зато забывчивость очень велика. Уже по одному этому всякая пропаганда, если она хочет быть успешной, должна ограничиваться лишь немногими пунктами и излагать эти пункты кратко, ясно, понятно, в форме легко запоминаемых лозунгов, повторяя все это до тех пор, пока уже не может быть никакого сомнения в том, что и самый отсталый из слушателей наверняка усвоил то, что мы хотели. Как только мы откажемся от этого принципа и попытаемся сделать нашу пропаганду многосторонней, влияние ее сейчас же начнет рассеиваться, ибо широкая масса не в состоянии будет ни переварить, ни запомнить весь материал".

Церковная пропаганда такого типа, сводящаяся к лозунгам наподобие "Сатана – отец лжи", "Дьявол – обезьяна бога" и т.п., продолжалась многие столетия, что нельзя не учитывать при рассмотрении концепта Сатаны. Восприятие какой-либо концепции представителями интеллектуального большинства, т.е. концепт, создающийся в сознании масс, не имеет отношения ни к науке, ни к объективности, ни к чему-либо подобному. Это всегда и везде – мнение стадное, используемое, как принято говорить сейчас, в PR-технологиях.

Адекватности восприятия рассматриваемого концепта мешает и уже упомянутое выше смешение с концептом "Зла" – дело в том, что оценка по категориям добро/зло является моральной, т.е., для большинства – универсальной внерассудочной (принимаемой a priori, вследствие научения, а не осознания) категорией оценки (из современности: "комитеты по биоэтике" и прочие моралисты, a priori ставящие свои этические воззрения превыше всего). Если же учесть, что первичная оценка любого объекта у подавляющего большинства идет именно по категории "хорошо/плохо" [14], то связка Дьявол-Зло-"плохо" неизбежно приводит не только к искажению сути Сатаны как объекта, когда концепт следует инспирированным заинтересованной стороной образам, но и к отсутствию потребности изучить феномен – моральные категории вследствие своих претензий на универсальность приводят именно к такому результату: ведь результат исследования при таком подходе известен заранее.

Дополнительным фактором, мешающим объективности, является конформность суждений. Применительно к теме: многие века "все точно знали", кто такой Дьявол, и потому, чтобы иметь мнение, отличное от общепринятого, надо было обладать недюжинным умом и смелостью. Напомним эксперименты С.Аша [15], показавшие, что только 25% испытуемых дают верный ответ даже на однозначно интерпретируемый вопрос (сравнение длины трех отрезков с эталонным), 75% же конформно следуют за очевидно неверным ответом "подсадных уток" в группе.

Привычные установки порой работают настолько абсурдно для непредвзятого наблюдателя, что даже в научной литературе такое поведение классифицируется как "поразительное" [16, стр.234-235]:

"Иногда люди с таким упорством сопротивляются изменениям, что это просто поразительно. В 1988 году средства массовой информации сообщили в новостях, что ведущий религиозной программы, евангелист Джимми Суоггарт, пользуется услугами проститутки. Суоггарт выступил с проповедью, в которой он, обливаясь слезами, признался телезрителям в том, что он – грешник. ...большинство обычных наблюдателей, вероятно, думали, что это конец карьеры бывшего преподобного отца. Его последователями были консервативные христиане-фундаменталисты, которые со страхом и отвращением относятся к сексуальной и интеллектуальной вседозволенности, царящей в современной Америке. ... Конечно же, теперь они должны были отвернуться от него как от лицемера – особенно после того, как он недавно публично осуждал и высмеивал своего конкурента телеевангелиста Джима Бэккера за его сексуальные похождения.

Поэтому телевизионные интервью с некоторыми последователями Суоггарта вызвали большое удивление. Одни из них восхваляли его за мужественное публичное признание и покаяние ("Только великий и действительно святой человек может признаться в том, что пал жертвой искушения";). Другие рассматривали греховное поведение Суоггарта как ниспосланное ему свыше испытание, выдержав которое, он станет еще более сильным религиозным лидером. А третьи подчеркивали, что главной христианской добродетелью является всепрощение. Через несколько месяцев преподобный Суоггарт снова начал проповедовать. Люди с трудом расстаются со старой привязанностью и сопротивляются новым фактам, которые ее дискредитируют".

Таким образом, средовой фактор имеет значительное влияние на восприятие концепта, что, впрочем, является тавтологией – поскольку концепт и является зависящим от социума (т.е. обобщенным по определенному типу организации жизни и деятельности) восприятием. Речь идет, таким образом, об "инерционности" концепта: чем больше людей разделяют некий концепт, тем более он склонен к стагнации.

Тем не менее находятся и те, кто, выстраивая собственное мировоззрение, не использует в качестве аксиом принятые социо-моральные и культурные шаблоны, и многие из них воспринимают Сатану совсем иначе. Правомерно ли говорить об альтернативном концепте – вопрос скорее философский (так как тех, кто воспринимает Сатану отлично от общепринятого концепта, очень мало), но об ином понимании говорить вполне правомочно. Итак, audiatur et altera pars:

"Следующее описание Дьявола, сделанное Полом Карусом, автором "Истории Дьявола", отлично характеризует природу Сатаны, как ее понимают современные мыслящие сатанисты: "Дьявол – это космический бунтарь, революционер в империи тирана, оппозиция к однообразию, диссонанс во вселенской гармонии, исключение из правила, страстная жажда самовыражения, живое противоречие воле Бога, навязывающего всем определенный тип поведения; он нарушает монотонность, заполнившую бы космические сферы, если бы каждый атом в бессознательной праведности и с благочестивым повиновением рабски следовал бы предписанному курсу." [17]

"Сатана – это Сила, движущая миры. Сатана – это Прогрессор. С точки зрения консерваторов или хранителей он – Разрушитель. Но он не просто разрушает, он изменяет и при этом – развивает. ...

Сатанизм – это сплав идей и образов, олицетворяющих Развитие, Многообразие, Величие, Силу, Могущество, Творчество, Индивидуализм, Дерзость, Гордость, Знание – все то, что способствует Жизни и ее развитию.

В практическом аспекте – это утверждение и раскрытие Себя, своего гения и силы, развитие всех ее видов. Это полнокровная жизнь по своему, а не по чужому проекту, под каким бы видом – морали, долга, благочестия и т.д. это бы не навязывалось.

В философском аспекте – это взгляд из Тьмы, т.е. беспристрастный и несколько ироничный взгляд со стороны на любой вопрос..." [07]

Причем если что-то и ставится под сомнение, то изначально это – не сам конкретный вопрос, а то, что Свет вообще способен дать какую-то более предпочтительную, чем Тьма, точку зрения на любой вопрос. Это – именно философский, мировоззренченский взгляд, и никакие эмпирические, моральные или идеологические доводы о предпочтении Света не являются и не могут являться метафизическими аргументами [01, 18]. Выбор метафизической точки зрения лежит в области "отрицательной эвристики", т.е. не подвержен никаким рассудочным аргументам.

Можно также определить концепт как культурологическое наполнение образа, ассоциирующегося с определенным символом: "Дьявол – самый известный символ абсолютного зла." [12] Этот же пример показывает субъективность концепта (здесь – Зла, а не Сатаны): "Существование же абсолютного зла ясно каждому, кто не ослеплен современным релятивизмом".

Символ здесь понимается в рамках понятийного аппарата аналитической психологии: знак и символ существенно отличны друг от друга. Знак всегда "меньше", чем понятие, которое он представляет, символ же всегда "больше", чем его непосредственный очевидный смысл [19, стр.51]. Процитируем Юнга:

"Символы к тому же имеют естественное и спонтанное происхождение. Ни один гений не садился с пером или кистью в руке, приговаривая "Вот сейчас я изобрету символ". Невозможно рационализировать мысль, достигая ее логически или намеренно, и лишь затем придавать ей "символическую" форму."

Он же, в книге "Человек и его символы" : "...символическим является такое слово или образ, значение которого выходит за рамки прямого и не поддается точному определению или объяснению."

Строго говоря [20], предикатная сочетаемость термина "концепт" в конечном итоге указывает на существование двух основных когнитивных метафор, описывающих отношение между концептом и формой его языкового представления: архетипической и инвариантной. В архетипической модели концепт рассматривается как нечто предельно обобщенное, но, тем не менее, образное, скрытое в глубинах сознания, воплощающееся в редуцированной форме в понятии, в представлении, в значении слова. В инвариантной модели концепт представляется как предел обобщения (инвариант) плана содержания языковых единиц, покрывающих определенную семантическую область. Архетипическая модель формирования концептов предполагает их врожденность, доязыковую готовность к семантизации, инвариантная – их формирование в процессе усвоения языка и освоения внеязыковой действительности субъектом мысли и речи.

Обобщение точек зрения на концепт и его определения в лингвистике позволяет прийти к следующему заключению: концепт – это единица коллективного знания/сознания, имеющая языковое выражение и отмеченная этнокультурной спецификой.

Однако эта работа относится к областям психологии и культурологии, а не лингвистики, поэтому инвариантное определение лексемы "концепт" в ней не используется.

Концепт является источником эмпирики для построения более общих теорий. Дж. Рассел заявляет по отношению к концепту: [04, стр.17]: "Дьявол есть то, что есть история его понятия. Кроме этого, о нем ничего не может быть известно".

Действительно ли это так?

Теперь самое время вспомнить об аналитической психологии, а конкретно – о теории коллективного бессознательного Карла Густава Юнга. Хотя термин arcetepon в значении "прообраз" встречался еще у Диодора Сицилийского и у Платона [21], а сам Юнг писал об употреблении термина Филоном Иудеем, Иринеем и Дионисием Ареопагитом, а также находил сходные концепции под другим названием у Августина и Леви-Брюля [22, стр.98], современное значение термин получил именно у самого Юнга.

"Архетип (Archetype): Врожденный, унаследованный паттерн психологических проявлений, связанный с инстинктами и воплощающийся при достаточной активации в поведении или эмоциях. Теория архетипов Юнга претерпела три стадии развития. В 1912 году он описал исконные образы, сходные с общеисторическими культурными мотивами, представленными повсеместно на протяжении истории; их основные свойства – сила, глубина и автономность. Исконные образы предоставили Юнгу эмпирический материал для построения теории коллективного бессознательного. В 1917 году он описал доминанты – узловые точки психики, притягивающие энергию и влияющие тем самым на функционирование личности. Термин "архетип" был применен Юнгом лишь в 1919 году. Этим термином он хотел избежать любого намека на то, что речь идет о содержании, а не о наследственной, непредставимой фундаментальной структуре". [23, стр.32-33]

Хотя тема этой работы подразумевает знакомство читателя с теорией коллективного бессознательного хотя бы на начальном уровне, к сожалению, практика показывает, что даже дипломированные психологи часто путаются в концепциях Юнга; поэтому целесообразно сделать несколько предварительных замечаний.

К.Г. Юнг не писал учебников, а на протяжении всей своей деятельности развивал свою концепцию, что, разумеется, не способствовало четкой и устоявшейся терминологии. Поэтому в его работах разных лет можно обнаружить "противоречия", в действительности отражающие различные стадии развития теории. Юнга нельзя "выучить", можно лишь воспринять его работы как уже проработанную базу для самостоятельного создания цельной связной системы.

Самая распространенная ошибка: архетип – не образ, а структура. Профилактикой этого заблуждения был вынужден заниматься уже сам Юнг [19, стр.65]:

"Мои взгляды на "архаические остатки", которые я назвал "архетипами", или "первобытными образами", постоянно критиковались людьми, которые не обладали достаточными знаниями психологии сновидений и мифологии. Термин "архетип" зачастую истолковывается неверно, как некоторый вполне определенный мифологический образ или мотив. Но последние являются не более чем сомнительными репрезентациями; было бы абсурдным утверждать, что такие переменные образы могли бы унаследоваться. Архетип же является тенденцией к образованию таких представлений мотива, – представлений, которые могут значительно колебаться в деталях, не теряя при этом базовой схемы."

Несколько реже архетипы смешивали с аллегорическими описаниями, что также приходилось пояснять [22, стр.99]:

"Аллегория есть парафраза сознательного содержания; символ, напротив, является наилучшим выражением лишь предчувствуемого, но еще не различимого бессознательного содержания."

Здесь не место подробно расписывать теорию коллективного бессознательного, с ней лучше ознакомиться по первоисточникам (для начала хотя бы [22, 24, 25]), отметим лишь то, что эта теория многими психологами отвергалась как слишком метафизическая и ненаучная; но еще Юнг дал веское и саркастическое возражение критикам [24, стр.120]:
"Моя идея архетипа подвергалась суровой критике. Я вполне допускаю, что это понятие спорно и способно немало озадачить. Однако мне всегда было очень любопытно, с помощью какого же понятия собирались мои критики выразить тот опытный материал, о котором идет речь."

Более того, требование доказать метафизический конструкт – свидетельство незнания азов эпистемологии. В соответствии с теоремой Геделя о неполноте замкнутых формальных систем при их достаточной сложности часть предложений этих систем, будучи истинными, не будут иметь доказательств в рамках и средствами этих систем. Отсюда вытекает интересный для обсуждаемой темы вывод – если экстраполировать геделевские истинные, но недоказуемые предложения на существующие философские категории, то подобные (недоказуемые) истины будут выступать в качестве метафизических. Т.е. их можно только принять (аксиоматизировать), разомкнув и расширив систему. Остальные (выводимые) истинные предложения могут быть эмпирическими – единожды сделанный вывод этих истин может быть повторен каждым и многократно. Таким образом, метафизика недоказуемости имеет место в любой системе, достигшей определенного уровня сложности. И эта метафизика, ввиду недоказуемости, может быть только отвергнута или принята – аксиоматизирована (положена в основы последующих теорем и выводов). Метафизическая модель мира – это именно модель; никто не настаивает на ее единственности – действительность можно моделировать, используя разные аксиоматики.

Даже самая что ни на есть наука физика (остальное, согласно Резерфорду, собирание фантиков, а не наука), широко пользуется вполне метафизическим понятием времени. Если кто-то хочет возразить – пусть приведет точное, универсальное и конвенциональное определение даже не времени, а энергии (или материи) в физике, причем так, чтобы оно не было ни остенсивным, ни рекуррентным и не опиралось при этом на метафизику (то же время). Метафизические модели проверяются на соответствие действительности исключительно косвенными методами, опосредованно, по следствиям из них. Причем критерием этого самого соответствия может выступать исключительно применимость этих моделей, но никак не привычные всем фальсифицируемость, повторяемость или объективность. Метафизические модели порождают и прогнозируют не феномены, а подходы, в процессе которых уже и получаются те самые феномены, которые можно проверить и повторить.

Концепцию "архетипа" целесообразно использовать именно потому, что теория коллективного бессознательного на современном этапе развития психологии лучше других теорий объясняет довербальные коллективно-психические феномены и массу социальных и культурных феноменов и процессов.

Возвращаясь непосредственно к теме исследования, можно теперь определить концепт через архетип. Концепт – это наложение проекции архетипа на определенную социокультурную среду. Архетип же – это структура, которая может иметь различное наполнение в зависимости от социума и индивидуальных особенностей психики индивида.

Согласно определению, коллективное бессознательное потому так и называется, что не нарабатывается личным опытом, а, условно говоря, наследуется всеми представителями рода Homo Sapiens, безотносительно к этнической, культурной и проч. принадлежности (национальными и т.п. особенностями могут являться устойчивые сочетания форм проявлений архетипов). На поведенческом поле архетипу соответствуют унаследованные поведенченские стратегии, которые (в зависимости от субъективных контекстов) порождают те или иные тактики поведения субъекта.

Любая метафизическая идея, реализованная в конкретных субъектах, имеет вполне эмпирические проявления, и, следовательно, эти проявления можно исследовать, применяя вполне научные методы, используемые в психологии. Отсекая "информационный шум", о котором писалось выше, можно вычленить структуру, отвечающую за проявления форм – т.е. архетип.

"Несложно догадаться, что о Сатане, каким бы именем его не называли, всегда существовало, по меньшей мере, хотя бы два мнения: наиболее популярное – тех, для кого он Ужас и Враг, и мнение того меньшинства, для которого он – Путеводная Звезда (причем не в смысле маяка, к которому надо плыть, а в смысле Несущего Свет – освещающего Путь). ... Поэтому свидетельства тех, для кого Сатана – Враг, гораздо обильнее. Этими свидетельствами вполне допустимо пользоваться, делая скидку на источник." [07]

Это цитата из моей совместной с Olegern'ом (Боровым О.Г.) работы "Princeps Omnium". В столь небольшой статье, как эта, все равно не вместить весь фактологический материал, поэтому все желающие могут прочесть книгу в свободном доступе на сайте; а здесь логично обсудить вопросы, не затронутые в "P.O.", где большее внимание уделялось историческим вопросам, чем современному состоянию архетипа.

К.Г. Юнг в своих работах описал достаточное количество архетипов, но среди них нет Сатаны (Дьявола). Возникает резонный вопрос: не считал ли Юнг, что такого архетипа не существует, и что предмет исследования данной работы (если бы он о ней знал) – фикция?

Для начала стоит отметить, что метод полемики argumentum ad verecundiam доказательством никогда не являлся. Но поднятый вопрос заслуживает более подробного рассмотрения.

В первую очередь Юнг как человек был врачом и гуманистом. Исцелить (т.е. социализировать) пациента для него было важнее, чем избавить его yuch от заблуждений, нелогичностей и т.п. В этом отношении Зигмунд Фрейд выступал с куда более научной (а также стратегически более прогрессивной) позиции [26, стр.58-59]:

"Я соответственно возражаю Вам, когда Вы приходите затем к выводу, что человек в принципе не может обойтись без иллюзорного религиозного утешения, что без него он якобы не вынес бы тягот жизни, жестокой действительности. Да, но только человек, в которого Вы с детства вливали сладкий – или кисло-сладкий – яд. А другой, воспитанный в трезвости?.. Конечно,.. он попадет в ситуацию ребенка, покинувшего родительский дом, дом, где было тепло и уютно. Но разве не верно, что инфантилизм подлежит преодолению? Человек не может вечно оставаться ребенком, он должен в конце концов выйти в люди, в "чуждый свет". Мы можем называть это "воспитанием чувства реальности", и должен ли я еще разъяснять Вам, что единственная цель моего сочинения – указать на необходимость этого шага в будущее?"

Юнг же даже в своем фундаментальном труде "Mysterium Coniunctionis", §125, пишет о том, каким должен быть врач-психотерапевт [27, стр.124]:

"...он не поддастся искушению изображать из себя законодателя и не будет притворяться пророком истины; ибо он знает, что находящийся перед ним больной, страдающий или беспомощный пациент – это не "общественность", а конкретный человек, и врач должен оказать ему реальную и ощутимую помощь, поскольку, в противном случае, он врачом не является... В первую очередь он несет ответственность перед индивидом, и только во вторую – перед обществом."

Вставить такое moralitè в книгу об алхимии (!) мог лишь убежденный гуманист (я предполагаю даже акцент на гуманизме). Религиозные догмы с психологической точки зрения – это "костыли" для yuch; они могут быть нужны больному (причем на определенном этапе болезни), но здоровому костыли ходить мешают – об этом и вышеприведенная цитата Фрейда. Но Юнг, как мы уже сказали, видел свою основную задачу в психотерапии, а поскольку подавляющее большинство его современников позиционировали себя как христиане, его мысль естественным образом направлялась в эту сторону. Обосновывая наличие трансцендентальной функции [28], он направлял ее вектор именно к Христу [29, стр.81]:

"Личность, корни которой не уходят в Бога, не может самостоятельно сопротивляться физическим и нравственным соблазнам этого мира. Для этого ей нужно внутреннее, трансцендентное ощущение, которое только и может защитить ее от растворения в массе".

"Что касается нас, то реальное и по-настоящему духовное обновление может быть основано только на христианстве" [27, стр.379]

Конечно, это не значит, что Юнг был религиозен: религию в этих тезисах он понимает не как слепое поклонение догматам, а именно как реализацию трансцендентальной функции [29, стр.90]: "Не пора ли начать понимать христианскую мифологию символически, чтобы предотвратить ее полное уничтожение?" В этом ключе он пишет несколько работ (например, [30, 31]) и неоднократно упоминает в своих статьях по психотерапии о преимуществах католицизма, сохранившего обрядовость, по сравнению с протестантизмом, склоняющемуся к чистому ratio.

Идя на поводу собственного убеждения, Юнг bonа fide рационализировал свое стремление к архетипичности Христа, что не совпадает с его собственной теорией. Так, он неоднократно заявлял, что Христос является архетипом [31], и, более того, репрезентует архетип самости[1] [32, стр.204]. И практически сразу [32, стр.207] признавал, что "...Христу как символу (даже не как архетипу – прим.) недостает цельности... поскольку в его сферу не входит темная сторона, специально отстраняемая и выделяемая в сатанинский образ его противника" (Еще: "...по какому праву Христос полагается символом самости, когда самость, по определению, представляет собой complexion oppositorum, а в фигуре Христа совершенно отсутствует темная сторона?" [31, стр.176-177])

И тут же, в следующем абзаце, идет рационализация очевидного противоречия: "Большинство символов... в порядке общего правила, имеют четвертичный характер. Но есть и троичные и троические символы, которые, впрочем, насколько мне известны по опыту, относительно редки." – причем не приводится список других троичных символов и т.п. (в том числе и в прочих работах Юнга).

Примечание. Троица не является эксклюзивной принадлежностью христианства (как и практически все остальные концепции этой религии): в Традиционализме (в язычестве) существует множество т.н. Триглавов, начиная с базового Явь/Навь/Правь [33, стр.190-234]. Однако они не являются архетипами, а представляют собой метафизические конструкты, проявляемые через человека в действительности. Христианская же Троица рекурсивно замкнута на самое себя (проявление через Христа), и поэтому к действительности не имеет отношения даже в психологическом и метафизическом смыслах, не говоря уж о строго научном подходе.

Поскольку архетип является структурой, а не-цельная структура – это всего лишь набор элементов, то Христос не является архетипом. При этом, конечно, никто не спорит с тем, что Христос репрезентует множество архетипических черт, является символом et cetera, обобщенно говоря – персонификацией бессознательного соответствующего контингента своего времени [45].

Кроме того, Юнг имеет местами весьма странные представления о христианстве: например, заявляет, что "в отличие от других религий, христианство предъявляет нам символ, содержанием которого является индивидуальный образ жизни человека, Сына Человеческого..."[2] [29, стр.97]. Также Юнг (очевидно, вследствие приверженности гуманизму) разделяет распространенное заблуждение о наличии неких "объективных ценностей" – моральных, эстетических и религиозных [32, стр.193].

Но не будем строить предположения о том, что конкретно думал Юнг. Сделаем лишь логический вывод из вышесказанного: великий психиатр был настолько уверен в том, что есть некий универсальный архетип, соответствующий самости, что подогнал под эту гипотезу наиболее "политкорректный" концепт из общеизвестных. "Человеческое, слишком человеческое"...

Тем не менее, нельзя сказать, что Юнга не интересовал Сатана как архетип. Хотя он и не перечислял его в списке "стандартных", он достаточно подробно (хотя и косвенно) исследовал его в "AION" [32], при этом показав несостоятельность христианской концепции privatio boni и обосновав [31], что Троица теряет смысл без четвертого элемента (Дьявола), являющегося Иным по отношению к Богу: "умопостигаемое обладает каким-то смыслом лишь в том случае, если соотносится с потенциальной или актуальной реальностью". Кроме того, вот еще пара наблюдений, которые показывают, что Юнг относился к Дьяволу отнюдь не антагонистически:

"Другой архетип, с которым мы почти регулярно сталкиваемся в проекциях коллективно-бессознательных содержаний, – это "колдовской демон", производящий по большей части жуткое впечатление. ... Это – тип первобытного племенного колдуна или врачевателя, личности особо одаренной, несущей в себе магическую силу. ... может иметь также и позитивный аспект мудрого старого человека". [24, стр.143-144]

Здесь требуется пояснение, на каком основании эта цитата отнесена к архетипу Сатаны. Подробно этот вопрос раскрывается в Princeps Omnium [07], в главе "Язычество", где рассматривается проявление архетипа Сатаны через концепт Рудры/Шивы:[3]

"В индуизме не говорится о Шиве, как о боге "зла", хотя некоторые его ипостаси и некоторые божества из его клана содержат намек на это. Само имя Шива переводится как "благой, приносящий счастье" – правда, странное имя для "демона-разрушителя"? Дело в том, что Шива, разрушающий в своем танце Вселенную в конце кальпы, освобождает путь для нового –- и против этого возражают те, кто цепляется за старое. Фактически же он действует постоянно. "Все течет, все меняется", – так говорил Гераклит. Шива олицетворяет одновременно как силы разрушения, так и созидания – короче говоря, силы изменения, и это также относится к архетипу Дьявола. Обращаем на это особое внимание, поскольку часто ошибочно (точнее, по наводке оппонентов) Шиве (как и Дьяволу) приписывают только разрушение. Но, если задуматься, любое разрушение созидает – хотя бы свободное место для чего-то нового. Противостояние идет не по типу "разрушение vs созидание", а "изменение vs сохранение неизменным. ... Вернемся непосредственно к образу Шивы. Посмотрите сами на несколько из сотен его имен: куда его отнести, к "добрым" или "злым"? Угра – "яростный"; Шамбху – "милостивый". Ведический прототип Шивы, Рудра-разрушитель, насылает смерть; но он же – лучший целитель".

Вот еще более показательная цитата: "...боги ада могут быть связаны с мозгом, как с троном сознания и мышления, ибо сознание ведет к "безбожному" существованию, так как отрывает человека от божественной совокупности. Поэтому дьявол и получил выразительное имя "Люцифер". Стало быть, Пенот связывает мозг со змеем, которому наши первые предки обязаны первым независимым действием." [27, стр. 462, 493]

Юнг даже выступает как advocatus Diaboli в прямом смысле [31, стр.181-182]:

"Объект, не обладающий никакой собственной волей, которая при известных обстоятельствах могла бы быть противопоставлена воле творца, и никакими качествами, которые отличались бы от качеств этого творца, не имеет никакого независимого существования и не способен сам выносить этических решений. В лучшем случае он представляет собой просто часовой механизм, который, чтобы функционировать, должен заводиться Создателем. Вот почему Люцифер, по-видимому, лучше кого бы то ни было понимал волю Божью, направленную на сотворение мира, и тем самым образом точно исполнил ее, восстав против Бога и превратившись в результате в активный принцип такого создания, которое противопоставляет Богу собственную, отличную от него, волю."

Итак, во всех трудах Юнга, затрагивающих религиозные представления, вопрос об архетипичности Сатаны аккуратно обходится – что выглядит очень странным, если учесть постулат об архетипичности Христа: в этом случае Антихрист также должен являться архетипом, но Юнг, рассуждая о неправомочности концепции зла как отсутствия добра ("Таким образом, когда утверждается, будто зло есть простое privatio boni, тем самым вчистую отвергается противоположность добра и зла. Но как вообще можно говорить о "добре", если нет никакого "зла"? Как можно говорить о "свете" без "тьмы", о "верхе" без "низа"? Когда добро наделяется субстанцией, то же самое неизбежно будет проделано и в отношении зла. Если у зла нет никакой субстанции, тогда добро остается призрачным, так как защищаться ему приходится не от реального, наделенного субстанцией противника, но лишь от тени, от простого privatio boni.";), не применяет абсолютно аналогичные рассуждения к паре Христос/Антихрист.

Думается, это связано как с общей направленностью его мыслей в сторону психотерапевтической пользы концепта Христа (пусть и не строго в религиозном смысле) в качестве всеобщей панацеи, так и с тем, что даже гению в области психологии невозможно знать все. Нельзя забывать про годы жизни Юнга: 1875-1961, причем научная работа его началась с 1900 года. Таким образом, в качестве эмпирической базы у Юнга был мир в основном протестантский и католический, кроме того, он, разумеется, имел представление об исламе (который является такой же монотеистической религией, что и христианство), понимал, в отличие от теософов и им подобных, что Запад и Восток – это принципиально различные типы мышления [34], а также застал воинствующий атеизм в СССР и нацизм в III-м Рейхе. Если учесть вполне осознаваемую им потребность основной массы народа в поклонении, приобщении к чему-то большему, чем ощущаемая обывателем ничтожность его собственного "Я" [35], то можно достаточно объективно признать, что с учетом первичности для врача психотерапевтических целей у него de facto не было другого выбора, кроме принятия концепции "реформированного христианства". То, что церковники никогда бы не допустили изменение христианства до уровня, когда нет нужды в священниках, Юнг как-то не учел. Гении тоже бывают наивными мечтателями... Хотя, возможно, он как раз понимал это и просто не хотел акцентировать внимание на этой непреодолимой проблеме.

Итак, вполне вероятно, что Юнг старался не касаться вопроса архетипичности Сатаны по психотерапевтическим соображениям, хотя местами приводил выкладки, в которых был всего лишь не проставлен вывод. Конечно, не исключен вариант, что эта тема его отдельно не интересовала (что, впрочем, сомнительно, учитывая диапазон его интересов).

Кроме того, понятно, что К.Г.Юнг описал не все архетипы. Из констатации авторства модели никак не следует ее полнота. Юнг подпадает под все ограничения для индивидуального разума, накладываемые как его собственной моделью, так и теоремой о неполноте – никакой субъективный разум просто не способен исчерпывающе описать коллективное бессознательное. Т.е. интерес представляют не поиски у Юнга "цитат о Сатане", или список тех архетипов, наличие которых он смог предположить, исходя из своего социального, культурного, национального и пр. статуса, а также из особенностей его разума, а теория коллективного бессознательного per se.

Как уже писалось, благодаря романтическому направлению в литературе к началу XIX века концепт Сатаны вернул себе некоторое "благообразие". Разумеется, это обозначает лишь изменение внешнего восприятия. В XX-м веке концепт сблизился с понятием "морального зла" (см. работы Дж.Рассела), и одновременно приобрел черты Прогрессора, так как именно моральными заповедями всегда пытаются сдерживать прогресс как в науке, так и в устройстве социума. Четкое отделение от христианского контекста произошло благодаря трудам Антона Шандора ЛаВея (Anton Szandor LaVey, 1930-1997), начиная с изданной в 1969 году книги "The Satanic Bible" [36]. Собственно говоря, только с этого момента можно говорить о сатанизме как цельном мировоззрении, а не эклектическом соединении понятий, объединенных лишь общим символом. Хотя текст TSB содержит весьма упрощенную концепцию сатанизма, адаптированную к уровню понимания американского обывателя конца 60-х годов прошлого века, в ней честно написано [36, стр.21-22]: "Herein you will find truth – and fantasy. Each is necessary for the other to exist; but each must be recognized for what it is. What you see may not always please you; but you will see!" И в ней действительно можно увидеть цельную концепцию сатанизма, хотя для этого ее и придется читать "между строк"... ЛаВей обожал мистифицировать читателя не менее, чем Алистер Кроули, хотя внешне в текстах этих авторов мало общего.

Таким образом, благодаря поверхностному восприятию работ ЛаВея концепт Сатаны приобрел явный гедонистический оттенок. Как следствие, в определенных кругах появилась просто мода на "сатанизм" – хотя под таким самоназванием скрываются лишь обычный эгоцентризм, слабоволие и желание эпатировать обывателя.

Можно сказать, что концепт Сатаны никогда не был адекватным: самих сатанистов слишком мало, а сам сатанизм слишком сложен для восприятия, чтобы адекватно отразиться в концепте (общепринятом понимании). Более того, сатанизм, в отличие от других мировоззренческих систем, универсален в плане онтологии: "Сатанизм – это не конкретная историческая религия (и не религия вообще). Это следование определенному архетипу сквозь все религиозные и философские системы." [07], как иллюстрирующий пример рекомендую свою статью [37] на тему отношения сатанизма к Богу в религиозном, философском, метафизическом и психологическом аспектах.

Таким образом, даже без учета малочисленности сатанистов, и среди них нет определенного концепта Сатаны. Наиболее яркая иллюстрация: Сатана может пониматься как личностно, так и безличностно. Это принципиально разные характеристики для концепта, но оба восприятия не противоречат сатанизму. Сатанист смотрит не на форму, а на суть – объединяющим началом (на психологическом поле рассмотрения) является архетип.

"Бессознательное тайно присутствует везде и для этого ему не требуется наша помощь", утверждал Юнг [28, стр.35]. Сравните это с высказыванием ЛаВея: "Действие сатанинских сил не требует людского одобрения. Оно необязательно. О нем даже и не спрашивается."

Поскольку архетипы относятся к бессознательному, перечислить все черты любого архетипа невозможно. Однако по поводу каждой мы можем сказать, принадлежит она архетипу или нет. Аналогия: мы не можем перечислить все простые числа, но при этом можем сказать по поводу любого – простое оно или нет.

Таким образом, невозможна проверка гипотезы существования определенного архетипа путем "простого перечисления" его черт, выделенных из процесса исторического изменения концепта. Задача усложняется и тем, что, поскольку архетип – структура, а не форма, то разные архетипы вполне могут иметь некоторые одинаковые структурообразующие "элементы". Примером может служить уже упоминавшийся "колдовской демон" у Юнга, который имеет позитивный общий элемент с архетипом Мудрого Старца; помимо архетипа Мудрого Старца, мудростью обладает архетип Отца. Также можно вычленить общий элемент, условно говоря, "спасения мира (общины) в критический момент" у архетипов Героя и Трикстера. У всех хтонических архетипов общие черты попросту неизбежны.

Поэтому для обоснования гипотезы существования отдельного архетипа нам потребуется доказать ряд тезисов, и только подтверждение их всех может в достаточной степени верифицировать гипотезу.

1. Архетип, отраженный в сознательном, должен иметь как концепт, так и символ (возможно, не один).
2. Архетип по определению является архаическим феноменом, поэтому должен иметь проявления в мифах, фольклоре и т.п.
3. Архетип должен обладать нуминозностью восприятия.
4. Архетип должен иметь устойчивость, т.е. сопротивляться попыткам исказить его структуру.
5. Архетип должен восприниматься доосознанно (а не вследствие научения).
6. Архетип, являясь структурой коллективного бессознательного, должен проявляться у всех народов и во все эпохи (разумеется, в различной степени).
7. Архетип, претендующий на самостоятельное существование как объект, должен иметь достаточное количество собственных элементов, не принадлежащих другим известным архетипам (т.е. не пройдет вариант как эклектической смеси, так и "все то же самое, но с маленьким изменением";).
8. Архетип представляет опасность самоотождествления с ним в ущерб самости, "затопления бессознательным".
9. Архетип, являясь элементом yuch, должен иметь черты, связывающие его с жизнью как процессом либо элементами таковой; не бывает "оторванных от жизни" архетипов.
10. Архетип, как структура, могущая соответствовать самости, должен иметь объединяющую силу для некоторого количества индивидов, yuch которых достаточно близко к состоянию самости (которые имеют проработанное цельное мировоззрение).

Продолжение в комментариях к записи

@темы: взгляд на, явления, культурология

---

[<S>]

@темы: литература

---

Дорогой друг!

[sweet_cat]

Многие помнят, как под Новый год ЖЖ-юзер klemba  издала книгу о любви с отрывными открытками ФарФор.
Теперь, этой чудесной весной, стартует второй проект писательницы - книга МарМур.

Книга снова будет содержать чудесные сказки-рассказы с рисунками сетевых авторов. У МарМура есть символ - кошка, она присутствует на каждой из удивительных иллюстраций.
Дата выхода - уже 1 мая 2010 года.
По этому поводу автор проводит акцию: для тех, кто предоплатит книгу и ее доставку до 15 апреля стоимость составит не 250 р./ 65 грн/ 8$, а 200 р/55 грн/ 7$. О стоимости доставки можно почитать на сайте книг.

@темы: литература, реклама

---

[<S>]

Шерлок Холмс


слоган «От них не скроешься»
жанр боевик, триллер, комедия, драма, приключения, криминал, детектив
режиссёр Гай Ричи
продюсер Брюс Берман, Стив Кларк-Холл, Сьюзэн Дауни
автор сценария Лайонел Уигрэм, Майк Джонсон, Саймон Кинберг
в главных ролях Роберт Дауни-младший, Джуд Лоу
оператор Филипп Русло
композитор Ганс Циммер
бюджет $90 000 000
премьера (мир) 24 декабря 2009
рейтинг MPAA PG-13
время 145 мин.
страна США, Великобритания
язык английский
год 2009

imdb
kinopoisk
интервью с режиссером на КиноПоиске
интервью с исполнителями главных ролей на КиноПоиске
википедия
официальный сайт фильма
русский сайт фильма

Отзыв

… инфантильный виктимный Холмс и доминирующий недоступный Ватсон
аккуратно, серебряными ложечками, кушают мой мозг.
Чеширочка

Смотреть советую – но только тем, кто способен абстрагироваться от предыдущих экранизаций, видел в книжном Шерлоке не только мыслителя, но и авантюриста, и задавался вопросом: каков был бы Холмс без своих властности, высокой худощавой фигуры, орлиного носа, ироничного прищура и мужественности-но-не-маскулинности, но с по-прежнему поразительно острым умом, живостью, артистизмом и добрым сердцем? Фильм Гая Ричи дает ответ в виде взъерошенного, глазастого, трогательного и невероятно обаятельного Роберта Дауни-младшего в роли великого сыщика. "Новый" Холмс кажется вечным мальчишкой, которому за его обаяние и ум прощается все и всеми – от вовлекаемого в опасные приключения Ватсона и до подвергаемого рискованным экспериментам пса. Для меня это даже не видение Холмса – это субличность великого сыщика.

Доктор... хорош, шельмец.) Никогда прежде не испытывала симпатии к Джуду Лоу, казавшегося мне бездушным красавцем, но усы и стрельба глазами пошли ему на пользу.)) Ну правда – мимика изумительна и созданный Лоу образ Джона Уотсона перекликается с одноименной ролью в исполнении Виталия Соломина – как по моему личному мнению, так и по мнению многих зрителей, как можно судить по отзывам на "Кинопоиске". Ватсон Джуда Лоу красив, умен, приятен и… азартен, что на фоне попыток вышеупомянутое скрыть выглядит донельзя мило. Как и перепалки доктора с Шерлоком.

Нетронутой осталась сама суть их отношений: Ватсон, опекая Холмса и безмерно им втайне восхищаясь, громко возмущается, делает попытки "сбежать" в спокойную упорядоченную жизнь женатого практикующего врача, но безуспешно. Не скрою, многие зрители обратили внимание на то, что в новой экранизации взаимоотношения героев поданы весьма гомоэротично, но, по моему мнению, это сделано ничуть не пошло, а с характерным фильму мягким таким юмором, в чем-то даже нежном, заставляющем зрителя относиться к персонажам тепло.

- Вечером вы свободны?
- Абсолютно.
- Ужин?
- Чудесно.
- В "Рояле"?
- Мой любимый.
- Мэри придёт.
- Я не смогу!

***
- Раньше вы не жаловались на мои методы.
- Я не жалуюсь.
- А разве? А это что?
- Я сейчас жалуюсь, по-вашему? Я что, жалуюсь, когда вы играете на скрипке в 3 часа ночи? На беспорядок? На полное отсутствие гигиены? Что вы крадёте мои вещи?
- Мы с вами обмениваемся.
- Разве я жалуюсь, когда вы постоянно поджигаете мою квартиру?
- Нашу квартиру.
- Не важно! Разве я жалуюсь, когда вы ставите эксперименты на моей собаке?
- Нашей.

***
- У моего брата Майкрофта есть поместье... красивые места... свежий воздух... мы там зажарим ягненка.
- Мы?! Холмс, если я и соберусь в деревню, то только с моей будущей женой.
- Можем и ее взять с собой.
- Без вас. Мэри и я. Вы туда...
- Не приглашён? Как я могу быть не приглашён в дом собственного брата?

***
- Уберите эту штуку от моего лица.
- Она не у вашего лица, а у меня в руке.
- Уберите то, что у вас в руке, от моего лица.

Леди. Фильм не портят, однозначно. Хотя Келли Райлли в роли Мэри Морстен живо мне напомнила Джейн из "Распутника", особенно в сцене "вызволения" Ватсона из тюрьмы, а Рэйчел МакАдамс настолько неканонична как Адлер, что… прекрасно подошла на роль той, к кому Холмс Дауни мог бы испытывать противоречивые чувства. Каков Холмс, такова и Адлер.)

Главный злодей местами неплох, местами выполняет роль функции, но финальная сцена мне до боли напомнила аналогичную из "Ван Хелсинга". И не только, к слову, она. А вот параллелей между "Холмсом" и "Пиратами" я бы проводить не взялась, разве что в голливудском подходе к европейской приключенческой литературе – вплоть до схемы "непобедимая троица" из двух мужчин и одной женщины, связанных неоднозначными отношениями, общей целью и схожими методами ее достижения.

Словом, вас не ждет ни классический английский детектив, скучноватый и не совсем понятный для нашего зрителя, ни, тем более, нечто схожее с уникальным и кажущимся совершенно аутентичным (и поэтому самым лучшим и единственно правильным) советским видением европейского детектива позапрошлого века – вас ждет увлекательный кинофанфик о том Холмсе, каким он интересен зрителю (и прежде всего молодому) двадцать первого века.

Цитаты из фильма

Цитаты из фильма

— Я что, жалуюсь, когда вы играете на скрипке в 3 часа ночи? На беспорядок? На полное отсутствие гигиены? Что вы крадёте мои вещи?
— Мы с вами обмениваемся.

— Лестрейд, а что с гробом?
— Мы сейчас в процессе его поднятия...
— Ясно... На какой стадии процесс? Созерцательной?

— Полисмены проделали блестящую работу, уничтожив любые улики...
— Да... Они никогда не упустят возможность упустить возможность.

Нельзя теоретизировать, прежде чем появятся факты. Неизбежно начинаешь подстраивать факты под свою теорию, а не строить теорию на основе фактов.

Смерть это лишь начало.

— Ты будешь обо мне скучать?
— К сожалению... да.

Он убил собаку! Снова.

Мадам, сохраняйте спокойствие, верьте, я — профессионал!

Остается один вопрос! Зачем нужно было завязывать мне глаза?

Ватсон, что вы натворили?!

Нет ничего более неясного, чем очевидный факт.

Незначительные детали, обычно, важнее всего.

— Почему вы так недоверчивы?
— Ответить в хронологическом порядке или в алфавитном?

— Инспектор Лестрейд хочет, чтобы вы пошли со мной.
— Он заблудился по дороге в Скотланд-Ярд? Ватсон, возьмите с собой компас.

Ватсон, вы что выбираете: мясо или гарнир?

— Что вы сделали с ним?!
— Проверял новый анестетик! Он не против.

— Отсюда следует, что...
— Отсюда следует, что вы не в её вкусе. Ей нужен рыжий карлик.

Ммм... знакомые нотки гниения...

Полное физическое восстановление — три недели, полное моральное восстановление — 6 месяцев, способность плевать в затылок — утрачена навсегда.

Самоубийство не в его стиле, для этого он слишком самолюбив.

— Беги, маленький кролик, беги.
— С удовольствием!

Бурная у вас загробная жизнь...

— Из вас мог бы получиться неплохой преступник.
— А из вас — неплохой полицейский.

— Револьвер взяли?
— Так и знал, что что-то забыл! Думал, что выключить плиту.
— Это тоже.

Ну и методы у вашей музы.

— Он знает здешние места как рыба.
— Пьёт он точно как рыба.

— Ты попал на первую полосу!
— Хм, только имя, без фотографии...

— Теперь ты по ту сторону закона, а в этом мне нет равных.
— Мне сразу полегчало.

Ватсон, у вас великий дар молчания, что делает вас бесценным компаньоном.

— Где инспектор?
— Инструктирует полисменов.
— Это на весь день.

Сейчас есть только одно дело, которое меня интересует... Дело миссис Хадсон, пропавшей домовладелицы. Я наблюдал за тем, как она приходит и уходит... В этом есть что-то зловещее...

Ирэн Адлер была здесь. Или рыжий карлик пользовался тем же парфюмом.

— Чай, мистер Холмс?
— Он отравлен, милочка?

— Почему ты такой недоверчивый?
— Ответить в хронологическом порядке или в алфавитном?

— Для меня очень важно, чтобы рядом находился человек, на которого я могу рассчитывать.
— Можете рассчитывать на меня ровно 10 минут.

Страх — заразное состояние.

Из отзывов на КиноПоиске процитровать хочется следующее:

Из отзывов на КиноПоиске процитровать хочется следующее:

Неужели, вы сравнивали этот фильм с советским Шерлоком или, тем более, с книгой писателя-мастера, даже зная, что это Гай Ричи и компания?!
SWAT123777

Гай Ричи создал и показал нам совершенно нового Шерлока Холмса, так сказать Шерлока Холмса двадцать первого века. В кино индустрии Шерлок Холмс еще никогда когда не представал перед нами в таком образе.
amor-93

В общем, ломайте стереотипы, друзья!
muzzzz

Не спорю, Ливановский Холмс — шедевральный Холмс. Но это ни в коем случае не означает, что не может быть другого, по-своему шедеврального Холмса. Это как сравнивать Нолановские фильмы о Бэтмэне с Бартоновскими — и те и те по-своему гениальны.
DavidHayter

Доктор Ватсон, который временами очень напоминает образ созданный Виталием Соломиным (внешне).
Dane Rider

И, конечно же, великолепное трио – Роберт Дауни Мл., Джуд Лоу и Рэйчел МакАдамс - это отдельные истории. Это троица мне больше всего напоминает главных действующих лиц "Пиратов Карибского Моря" - Джонни Деппа, Орландо Блума и Киру Найтли. Они очень похожи своей сплочённостью и эксцетретикой. А Шерлок Холмс Роберта Дауни Мл. да к и вовсе вылитый Джек-Воробей – такой же сумасшедший и эксцентричный, своеобразное подобие "Доктора Хауса" и его метода дедукции
VovkinJoker666

Сама же Мэри показана слишком язвительной, немного властной и даже чуточку вульгарной, что расходится с описанием в книге.
…единственная женщина, которая смогла перехитрить Холмса (чем и вызвала его восхищение) превращается в фильме в ловкую мошенницу, «черную вдову» с поведением куртизанки и соблазнительницы. Хотя надо отдать должное Рейчел МакАдамс — этот образ, пусть вовсе не соответствующий оригиналу, она передала с легкостью и очарованием.
…Профессор Мариарти, мельком появляющийся в фильме, показан слишком небрежно, хотя в произведении он показан самым могущественным преступником Лондона и вряд ли стал бы сам контролировать мадмуазель Адлер.
Фавзия Людвиговна

Конечно же стоило ожидать, что джентльмена Холмса, в глазах которого читался всегда точный расчет, мы можем и не увидеть. Ну, а если подумать, какого бы Шерлока Холмса захотело увидеть нынешнее поколение? Да, именно такого: быстрого, бесцеремонного, смелого, дерзкого, неожиданного, в общем в точности отражающего наше время.
Смесь характеристик гения дедукции, воспитанного на английской чопорности, и сорвиголовы нашего времени получилась взрывоопасной. Образ настолько притягателен, что хочется и хочется видеть Холмса, как впрочем и Джуда-Ватсона.
И уже все равно, что повествование не сходится с оригиналом, что для Лондона того времени скорость наших героев не реальна, потому что все внимание забирают актеры, играющие главных героев, с их святой верой в то, что именно такими могли быть Холмс и Ватсон.
Chorik

Хорошо прорисованы и характеры персонажей, специфика их отношений. Особая близость Шерлока Холмса и доктора Ватсона.
L-fa

...В целом же новый «Шерлок Холмс» по духу ближе всего, как ни странно, к «Пиратам Карибского моря». Судите сами: лихие головокружительные приключения, интригующая тайна в ядре сюжета и обязательный юмор, умеренно сопровождающий все повествование. Даже схожая система персонажей: немного безумные Холмс и Воробей, постоянно впутывающие своих напарников в неприятности, истинные джентльмены Ватсон и Тернер, и бойкие красотки Адлер и Свон. Кроме того, эти два произведения объединяет еще одно немаловажное обстоятельство — они проедены Голливудом насквозь, скованны коммерцией, а их авторам притом удается поддержать на удивление достойный художественный уровень, конечно, без каких-то особенных ухищрений и изысков.
- Renfield –

...Фильм бодрый, с самого начала Холмс (Роберт Дауни младший) проявляет сообразительность, ну мол, определил слабые места противника, куда следует нанести удары, и прогнозируемый срок полного восстановления. По мере фильма драк будет много. Холмс будет принимать в них непосредственное участие. Помогать в драках ему будет несомненно Ватсон (Джад Лоу), хоть и будет делать вид, что ему это не интересно и всячески будет пытаться избежать, так сказать, идти на дело
Alastar11

Если гениального сыщика вы знаете лишь по фильмам Игоря Масленникова, то может показаться, что Холмс стал тут больше похож на доктора Хауса какого-то, чем на «классического» в блестящем исполнении Василия Ливанова. Однако «классический» в нашем понимании — это, скорее, выхолощенный и купированный персонаж, тогда как доктор Хаус — довольно популярное мнение — менее приятное на вид, но очень обаятельное подражание «настоящему» Холмсу.
...«Викторианские» детективы — это всегда заманчивое предложение, будь это новоанглийская «Сонная лощина», лондонский «Из Ада», трансильванский «Ван Хельсинг» или парижский «Видок». Но вот Шерлок Холмс для кино последних лет двадцати был образом то ли недостаточно привлекательным, то ли не очень популярным, то ли слишком сложным. Однако теперь с ним всё в порядке. Он есть. Он такой, как надо. И, будем надеяться, будет снова.
Algente Michael

Он был несчастным скандалистом, употребляющим наркотики, и лишь когда он познакомился с доктором Ватсоном, последний сумел взять его в руки и сделать почтенным членом общества.
...С первых минут поражают его быстрота и в тоже время невероятные наблюдательные навыки. Он невероятно внимателен к любой мелочи и настолько умен, что способен найти секреты в дупле муравьиного зуба. Думает на несколько шагов вперед и никогда не ошибается. Очень эксцентричен. Любит выпить и покутить. Балуется морфием. Проводит странные опыты с химическими составами и эксперементирует на своей собаке. Хорошо играет на скрипке, только делать это может в любое время суток. Не приучен к порядку. Хорошо боксирует и умеет правильно поставить удар. Обладает хорошим чувством юмора, подчас саркастическим. Любит женщин, а женщины любят его. Иногда пренебрегает средствами личной гигиены, а очередное детективное дело способно захватить его с головой. Постоянно спорит со своим другом — доктором Ватсоном, но к которому на самом деле очень сильно привязан и очень им дорожит.
джокер84

К Джуду Лоу я была настроена весьма недружелюбно, но он был на высоте. Я никак не могла представить, как сексапильный Джуд вдруг станет доктором Ватсоном, но он потрясающе справился с ролью. Роберт Дауни мл. — тут пропадает дар речи. Он просто чертовски обаятелен! Конечно, это совсем другой Холмс, но какой, какой Холмс! Хитрец, проворный малый, заядлый курильщик и экспериментатор!
violetta_cole

Между Лоу и Дауни определенно есть химия. В самом лучшем значении этого слова. При таком положении дел женский персонаж мог бы показаться лишним и надуманным, но Ирен Адлер пришлась как нельзя кстати. Они с Холмсом — образец правильно продуманной любовной линии: ничего лишнего, но явно все не так просто между ними.
...Что касается актеров, то я не могу смолчать. Я искренне восхищаюсь талантом и обаянием Роберта Дауни мл. Неоднозначный, чудаковатый Холмс, такой трогательный в своей эксцентричности вряд ли кого-то оставит равнодушным. Наблюдать за потрясающей мимикой Роберта — сплошное удовольствие.
...Ричи не прогадал с мужскими персонажами! Каждый из них по отдельности способен разбить сердце девушки, а уж вместе… Опасная смесь! Но такая притягательная!
Jewel

К счастью, крушить устои до основания Ричи все-таки не стал — отнюдь. Его Холмс/Ватсон никакие не ниндзя-детективы, но и до одутловатых старичков, регулярно прерывающихся на файв о’клоки, им далеко. Великий сыщик в своей новой интерпретации представляет собой нечто среднее между Доктором Хаусом и Эрастом Фандориным: остряк, мастер на все руки и любитель поиграть на чувствах окружающих. Ватсон в свою очередь подрастерял часть своей чопорности, похудел и заработал пылкую любовь к стрельбе из револьвера.
...Несмотря на то, что «Доктор Хаус» — это как раз одна из вольных интерпретаций наследия Конан Дойля, на его фоне «Шерлок Холмс» Гая Ричи выглядит слегка вторичным (хоть и находится гораздо ближе к первоисточнику). Ведь сопутствующие характерам главных героев детали в «Хаусе» и новом «Холмсе» сходили с одних и тех же стапелей. Последняя надежда Скотланд-Ярда у Ричи тоже однозначный гений и манипулятор, чья жизнь без забористой загадки — не жизнь вовсе. Вместо викодина — кокаин, вместо заведующей больницы — плутовка и мошенница Ирен Адлер (в качестве роковой женщины), вместо монстр-траков — потные кулачные бои (с поправкой на личное участие), и в конце концов вместо Уилсона — Ватсон.
Впрочем, эта схема прошла шестилетнюю обкатку, и было бы грешно обойтись совсем без заимствований. Во многом благодаря им отношения новых Холмса и Ватсона убедительны от первой и до последней ухмылки. Они старые друзья, и трещинки друг друга не только знают, но и играют на них, как на струнных инструментах.
koStrik

Здесь Шерлок Холмс вовсе не чопорный англичанин-аккуратист. Совсем наоборот. Он грязнуля, эгоист, и вообще, по поведению, словно капризный ребенок. Но своей работе он отдает самого себя полностью Без нее он, буквально, «живой труп». В общем, Шерлок откроеся для вас в новом свете. Удачно ли это новое изображение героя, решать вам. Мне лично понравилось. Роберт Дауни мл. выглядит очень убедительно. Он «сливается» с персонажем и начинаешь действительно думать, что Роберт и в реальности — Шерлок. Это, на мой взгляд, отлично показывает насколько хорошо сыграл свою роль актер.
Mikaela

Замученный бездельем Шерлок Холмс и собирающийся остепениться и завести семью доктор Ватсон, к радости первого и недовольству второго, начинают расследовать опасное и запутанное дело о воскресшем маге-алхимике. Вдобавок к этому в жизни Шерлока появляется обольстительная красавица Ирен Адлер, которая преследует свои цели.
...На протяжении всего двухчасового фильма Дауни ни разу не сплоховал и так выразительно сверкал черными очами, играл мускулами и выделывал необыкновенные фокусы и трюки, что всецело завоевал мое внимание. Роберт в лице нового Шерлока разнообразил унылую плеяду чопорно серьезных, безукоризненных детективов и внес яркую, сочную озорную нотку в унылую, пропахшую нафталином Англию конца 19 века. Задорный Холмс с щетиной, взлохмаченными волосами, лукавым взглядом и полуулыбкой на лице слегка напоминает Грегори Хауса (то и дело вместо криков «Холмс!» мне слышалось «Хаус!»). Особенно поразительно сходство в умении поострить и обмениваться саркастическими любезностями с Ватсоном.
...А какой шикарный Ватсон получился из Джуда Лоу! Настоящий франт, джентльмен, красавец и умница. Достойная партнер для Шерлока не только в силе, но и сообразительности и искусстве сарказма. Рейчел МакАдамс в полной мере удалась роль «миссис смит 19 века» — ее хитрая улыбка и вызывающая красота в лоб сразили наповал не только одного Шерлока.
orchideya

Роберт Дауни-младший… Он великолепен, шикарен и неподражаем. Какую бы роль ему не предстояло играть, он отдается ей на 100%. Романтичный, сумасшедший и такой притягательный! Его Шерлок вышел слегка чудаковатым, слегка эксцентричным, но именно это меня и привлекло. Джуд Ло. Его я никогда особо не любила, но отрицать очевидный талант не могу. Мне до безумия понравился его доктор Ватсон! С виду спокойный воспитанный молодой человек, а на самом деле азартный искатель приключений. Не зря эти двое стали лучшими друзьями. Рейчел МакАдамс в роли единственной любви сыщика очень порадовала. Эдакая неуловимая воровка, способная на все, что угодно.
Bella Swong

Забудьте о том Шерлоке Холмсе, который хорошо знаком вам с детства. Это не покрытый нафталином и пылью 19 века канонический образ непревзойденного знатока и практика дедуктивного метода, это абсолютно новый персонаж эпохи модерн — иронично-прочитанный и динамично воплощенный. Он не носит безупречных изысканных костюмов; лишен интеллектуального снобизма; играет на скрипке как на гитаре; отправляет в нокаут мордоворотов в подпольных боксерских клубах; доводит до истерики горничных в отеле своим видом; умеет с чувством рассказать массу анекдотов своим сокамерникам…
Вначале вас берет оторопь от такого непривычно-вольного прочтения классического образа. Но ближе к середине фильма вы вдруг понимаете, что, пожалуй, конан-дойлевский Шерлок под маской выхолощенного джентльмена с безупречными светскими манерами был именно таким — скромным альтруистом, завернутым в толстую оболочку закоренелого циника; внешне рассеянным чудаком, в самый неожиданный момент способным из незначительных деталей складывать в уме единую логичную картину событий; любопытным непоседой, с озорством нарушающим чопорные правила, принятые в высшем лондонском свете; преданным другом, почти что с ревностью относящимся к будущей женитьбе Ватсона…
Вообще последний факт, а отнюдь не детективная или любовная составляющая сюжета, является главной изюминкой фильма Гая Ритчи. Сделав яркий акцент на отношениях двух друзей, режиссер смог добиться замечательного комедийного эффекта — их тандем в кадре приобрел пародийный оттенок ссорящейся супружеской пары.
Это было одной из самых забавных режиссерских находок в фильме. Какое удовольствие — с улыбкой наблюдать за тем, как изощренно Шерлок пытался отвлечь Ватсона от женитьбы, привлекая его к своему расследованию; как безуспешно пытался выставить в невыгодном свете своего друга перед его невестой; как пытался отвоевать подаренные ему вещи Ватсона; как трогательно предлагал Ватсону уехать вместе в поместье брата; как тайно страдал от того, что его друг ранен; как скупо и сдержанно ронял в пространство: «рад, что Вы снова с нами…»
marat891

В данном же контексте ему, кажется, захотелось снять нечто навроде викторианского комикса. Как сказал один мой знакомый: «Весело и глупо. Совсем как я люблю». Глупо — потому что ну нет никакого «второго дна», потайного смысла. Но ведь покупая билет на этот фильм, вы ничего подобного и не ждете. Я лично точно нет. Мне хочется увидеть зрелище, получить эмоции. И вот их-то в «Шерлоке» с лихвой.
...Невеста Ватсона, которая просто обязана быть нежной лирической героиней второго плана, ни с того ни с сего вдруг подергивает глазом как очень разозленный агент ЦРУ.
...Злодей, кстати, тоже довольно забавный. Он этакая смесь мультяшного Дракулы и карикатурного фашиста.
...Отдельное спасибо за музыку. Совершенно не вписываясь в общий антураж (ну откуда там взяться, например, банджо?) она создавала на редкость подходящую под настроение фильма атмосферу.
HollyG

Ведь фильм Гая Ричи нельзя сравнивать и с рассказами сэра Артура. Это даже не «по мотивам». Просто история похождений двух интеллектуальных хулиганов, от которой глаз невозможно оторвать!
...Я не согласна с мнением, что, в принципе, если героям дать какие-то другие, отвлечённые имена, от этого ничего не изменится. Ведь именно на фоне большинства своих серьёзных и засушенных предшественников новый Холмс и смотрится настолько «чертовски привлекательно»!
...Роберт Дауни-младший хорош. Его Холмс взъерошенный и сумбурный, неугомонный и суетливый, неорганизованный и беспорядочный, хитрый и вороватый вызывает искреннюю симпатию и умиление.
...Абсолютно неканонический Ватсон Джуда Лоу, тем не менее, крайне убедителен. Недотёпистость классического доктора всегда несколько обескураживала — уж очень странно для военного человека. Здесь же ему вернули боевые качества и способности, позволив сочетать грубоватость некоторых поступков с повадками истинного джентельмена.
...Очень понравился мне и зловещий лорд Блэквуд. Отрицательное обаяние Марка Стронга приковывает. Его коршуноподобное бледное лицо с тёмными глазами пугает и притягивает одновременно. Есть в нём какая-то смертельная красота…
ShyShadow

Много цитировать, поэтому — полностью:
http://www.kinopoisk.ru/level/79/user/757861/comment/719631/
http://www.kinopoisk.ru/level/79/user/153106/comment/728461/

@темы: взгляд на, кинематограф

---

Мексиканцы

[<S>]

Номер раз - Хорхе Негрете. Красавец (причем в моих глазах такой безумно аутентичный), чьими возлюбленными были лучшие мексиканские актрисы (в том числе легендарная Мария Феликс), актер и далее по списку, но главное – певец в стиле "ранчеро", великий "El Charro Cantor", один из "Tres Gallos Mexicanos". Википедия утверждает, что и спустя 50 лет после своей смерти Негрете остается для мексиканцев, испанцев и латиноамериканцев идолом номер один. Вот так.)

en.wikipedia.org/wiki/Jorge_Negrete

Номер два – Чавела Варгас. Цитирую:
Стиль - латина, конкретнее - ранчерос, Мексика. Голос и гитара. Амор и корасон. Эстрелла и ла Луна. Вроде ничего особенного. Только вдруг ловишь себя на том, что самозабвенно, на полном серьезе голосишь в унисон с певицей. Что еще сказать об исполнительском масштабе?.. Цезария Евора против Чавелы Варгас - все равно, что Анжелика Варум против Людмилы Зыкиной. Варгас подает себя не просто как певицу, но как драматическую - точнее трагическую - актрису. Порой она скрежещет как Марианна Фэйтфул. Иногда декламирует как Александр Вертинский. Изредка прорывается в непостижимые пространства Диаманды Галас. Как и Марианна Фэйтфул, Чавела Варгас лечилась от алкоголизма. Как Александр Вертинский прошла через эмиграцию. Как и Диаманда Галас, она - лесбиянка.
[…]Своенравная дочь коста-риканского фермера, Чавела сбежала в Мехико в 14 лет. Там она стала уличной певицей, крутила любовь с Фридой Кало, приобрела известность в 50-х. Жизнь на всю катушку, пьянство и распуство… Чавела теперь и сама не упомнит сколько раз, скатываясь на самое дно она возвращалась на поверхность.
[…]Несколько лет назад испанский кинорежисер Педро Альмодовар вычислил ее в каком-то неприглядном баре, в пригороде Мехико-сити. Он помог ей начать новую жизнь, убедил вернуться на сцену. В апреле нынешнего года Чавела, которая теперь живет в Испании и совершенно не пьет дала триумфальный концерт в Мехико перед двадцатью тысячами зрителей на главной городской площади, Плаза Сокало.©
Лично я случайно на торрентах наткнулась на один из ее альбомов и вспомнила, что именно она в образе Смерти исполняла во "Фриде" песню "La Llorona", которая меня тогда поразила. Но, говорят, знаменита Чавела саундами к фильмам Альмодовара.

ru.wikipedia.org/wiki/%D0%92%D0%B0%D1%80%D0%B3%...

Номер три - Лила Даунс, чей голос мне также по "Фриде" был известен. Вот как о ней сказано устами одного из поклонников:
Потрясающий голос. О нем нельзя написать, его даже нарисовать нельзя... Он может быть грубым и резким, может быть теплым и трепетно нежным, страстным, холодным и бездушным – каким угодно. Изумительное богатство интонаций и потрясающая сила и свобода. Кажется, пение для Лилы так же легко и естественно, как дыхание. Поет, словно льет воду из кувшина. Когда заканчивается любая из ее песен, остается сожаление о том, что она закончилась – и в то же время понимаешь, что добавить было бы нечего.

en.wikipedia.org/wiki/Lila_Downs

@темы: музыка, люди, искусство

---

[<S>]

Фото актеров 30-40-х

@темы: ссылки, фотография, кинематограф, люди

---

Цитаты из цикла "Плоский мир" Терри Прачетта

[<S>]

Цвет Волшебства

Цвет Волшебства

• Двацветок был туристом, первым из этой разновидности, совсем недавно эволюционировавшей на Диске. Фундаментально важной для существования туриста обыкновенного является твердая как кремень вера, что в действительности с ним не может случиться ничего плохого, поскольку он тут ни при чем. Еще Двацветок верил, что любой человек может понять все, что турист скажет. Если, конечно, он, Двацветок, будет говорить громко и отчетливо. Своему ближнему можно и нужно доверять, а значит, люди доброй воли могут уладить все, что угодно, если будут действовать разумно.
  С первого взгляда надежд на выживание у него было лишь чуточку меньше, чем, скажем, у обмылка. Однако, к удивлению Ринсвинда, теории Двацветка действовали, и полная невосприимчивость маленького туриста ко всем видам опасности настолько обескураживала эту самую опасность, что она сдавалась и делала ноги.
  
• Итог этим размышлениям может подвести одна старая поговорка, которая гласит: когда волшебнику надоедает искать у себя в тарелке толченое стекло, значит, ему надоела жизнь.
  
• – Каковы же величайшие ценности, которые даются нам в жизни? – изрек вождь варваров. Это одна из тех вещей, которые полагается говорить в варварских кругах, чтобы поддержать свою репутацию.
  Человек, который сидел справа от вождя, задумчиво допил коктейль из кобыльего молока и крови снежной кошки и высказался следующим образом:
  – Чистый степной горизонт, ветер в твоих волосах, свежая лошадь под тобой.
  Человек слева от вождя ответил:
  – Крик белого орла в небесных высях, снегопад в лесу, верная стрела на твоей тетиве.
  Вождь кивнул и произнес:
  – Это, конечно же, вид убитого врага, унижение его племени, стоны и плач его женщин.
  При столь вызывающем утверждении из-под всех бород послышалось одобрительное бормотание. Потом вождь уважительно повернулся к гостю, небольшой фигурке, заботливо отогревающей у огня отмороженные конечности, и обратился к нему со словами:
  – Однако наш гость, чье имя – легенда, должен поведать нам истину: каковы же величайшие ценности в человеческой жизни?
  Гость прервал очередную неудачную попытку прикурить.
  – Што ты шкажал? – беззубо прошамкал он.
  – Я сказал: каковы же величайшие ценности в человеческой жизни?
  Воины нагнулись поближе. Ответ героя стоило услышать. Гость долго и упорно думал, а потом с нарочитой неспешностью изрек:
  – Горячая вода, хорошие штоматологи и мягкая туалетная бумага.
  
• Гальдер провел за настройкой пола немало часов – мудрая предосторожность, если имеешь честолюбивого помощника, который ходит неслышно, как кошка.
  
• Да, он был глух и не слишком сообразителен, но престарелые волшебники обладают хорошо развитыми инстинктами выживания и знают, что когда высокая фигура в черном плаще и с последней новинкой из области сельскохозяйственных инструментов начинает бросать на вас задумчивые взгляды, тут нужно действовать быстро.
  
• – Что будем делать? – осведомился Двацветок.
  – Паниковать? – с надеждой предложил Ринсвинд. Он всегда утверждал, что паника – лучшее средство выживания. В древние времена, как гласила его теория, людей, столкнувшихся лицом к лицу с проголодавшимся саблезубым тигром, можно было легко разделить на тех, кто паниковал, и тех, кто стоял на месте, восклицая: «Какое великолепное животное!» и «Поди сюда, киска».
  
• Его кости были очень недовольны недавним обращением и выстраивались в очередь, чтобы предъявить свою жалобу.

Дамы и господа

Дамы и господа

• Взаимопонимания были настолько стеснительными, что мгновенно забывали, о чем собирались сказать друг другу, а если кому-либо все же удавалось сказать хоть что-то, другой тут же неправильно понимал услышанное и обижался, а потом уйма времени уходила на то, чтобы догадаться, кто что думает. Возможно, это и есть любовь, ну, или нечто крайне близкое к ней.
  
• Человечество очень много времени ухлопало на поиски первичного До Того Как, однако наши нынешние познания все равно оставляют желать лучшего. Единственное, в чем мы более-менее определились, можно выразить примерно следующим образом:
  В самом начале не было ничего, а потом это самое ничто вдруг взяло и рвануло.
  
• Железо – это железо, а огонь – это огонь, попробуй задумайся о всякой метафизике, и тут же твой большой палец будет размазан по наковальне.
  
• Подданные относились к нему с некоторым доброжелательным презрением, которого удостаивается всякий, незаметно и добросовестно трудящийся на благо общества.
  
• Смерть похожа на пробуждение после хорошей попойки: сначала – пара секунд невинной свободы и только потом вы начинаете вспоминать поступки прошлого вечера, казавшиеся тогда столь логичными и смешными. Затем вы припоминаете действительно поразительную выходку с абажуром и двумя воздушными шарами, над которой все хохотали до боли в животе. После чего осознаете, что сегодня вам предстоит посмотреть людям в глаза, только сегодня вы трезвы, и они тоже трезвы, а главное – и вы и они помните.
  
• – Тут кого-то убили.
  – О боги, – простонала нянюшка Ягг. – Надеюсь, не внутри круга?
  – Нет. Что за глупые вопросы? Это случилось снаружи. Высокий мужчина. Одна нога короче другой. С бородой. Возможно, он был охотником.
  – Но как? Как ты все это узнала?
  – Я только что на него наступила.
  
• – Кстати, ты что, в тайное общество какое вступил?
  – Я… Конечно нет, аркканцлер.
  – Тогда сними с головы подштанники. Тебе не идет.
  
• К трупам она относилась спокойно. Ведьмы часто готовили тела к погребению, а также выступали в качестве повивальных бабок, поэтому для многих людей в Ланкре лицо нянюшки Ягг было первым и последним впечатлением – эти два события настолько впечатывались в память, что вся остальная жизнь между ними могла показаться скучной и серой.
  
• – Мы научили ее всему, что она знает, – сказала матушка Ветровоск.
  – Ага, – согласилась нянюшка Ягг, пятясь в заросли папоротника. – Слушай, как ты думаешь… может…
  – Что?
  – Как думаешь, может, стоит научить ее всему, что знаем мы?
  
• Все постоянно твердили Тупсу, что с его жизнью нужно что-то делать, а он и не возражал. Он твердо решил сделать из нее кровать.
  
• Молчание нянюшки могло быть поистине бездонным. А еще оно обладало направленностью. Джейсон отчетливо понимал, что данное молчание нацелено на него.
  Он всегда попадался на этот трюк и пытался заполнить молчание.
  
• Однако вскоре она нашла выход из положения: если не можешь быть тощей, следует, по крайней мере, выглядеть нездорово. Поэтому, скрывая жизнерадостно-розовый цвет своего лица, она накладывала на себя такой слой белого грима, что, наверное, если бы она резко обернулась, ее лицо съехало бы на затылок.
  
• – Счастья этому дому, – изрекла матушка Ветровоск.
  Примерно таким же тоном обычно говорят нечто вроде: «Попробуй-ка переварить мою пулю, Кинкейд» или «Ты вчера классно повеселился, следующую вечеринку будем проводить у тебя, я обязательно приду».
  
• – А я ничего и не говорила, – мягко произнесла нянюшка Ягг.
  – Знаю! Я прямо-таки слышу, как ты ничего не говоришь. Молчание у тебя – мертвец позавидует!
  
• До изобретения параллельных вселенных дорожные указатели были крайне простыми: Вверх-Вниз, Направо-Налево, Вперед-Назад, Прошлое-Будущее…
  Но в множественной вселенной подобные знаки не работают – там слишком много измерений, нужную дорогу так просто не отыщешь. Поэтому, чтобы дорогу все-таки можно было отыскать, пришлось придумать новые указатели.
  Например, На Восток От Солнца, На Запад От Луны.
  Или же – Не Знаю Куда.
  А еще – Край Ойкумены.
  Туда И Обратно – тоже все понятно объясняет.
  Иногда дорогу можно срезать. Через дверь или какие-нибудь врата. Через стоящие вертикально камни, через расщепленное молнией дерево, платяной шкаф.
  Или, скажем, через некую вересковую пустошь…
  Главное – найти место, где «там» почти становиться «здесь».
  Почти, но не совсем. Однако малейшей утечки вполне достаточно для того, чтобы заставить маятник качаться, а физиков – сходить с ума, чтобы дом сочли населенным призраками и котелок иногда летал по комнате.
  
• Обычный человек не понимает, что такое воспоминания о будущем, поэтому они приобретают форму интуиции и наития, предчувствий и дурных предзнаменований. Ведьмы же, напротив, умеют разумно распорядится данным им знанием, и наличие пустоты там, где, по идее, должны быть завитки будущего, действует на них примерно так же, как вид очень высокой скалы прямо по курсу – на пилота самолета, вынырнувшего из плотного тумана.
  
• Если уж выставлять себя дураками, так профессионально.
  
• Путешествия, как правило, расширяют кругозор. Но после такого расширения ваши глаза долго потом не могут сойтись к переносице.
  
• Если вы собираетесь поделиться какими-то интимными воспоминаниями из личной жизни, перво-наперво убедитесь, что вас слышат.
  
• – У вас там что, орангутан? – удивился он.
  – Он самый.
  Библиотекарь приоткрыл один глаз.
  – Э-э, а как же запах?
  – Не стесняйся, ему все равно.
  
• – Я честно указал на карточке, что я – бессовестный лжец.
  – Да, но я-то подумал, ты все врешь!
  
• Такие штуки, как параллельные вселенные, действительно существуют, хотя «параллельные» – не совсем правильное определение. Вселенные переплетаются и закручиваются вокруг друг друга, как ткань из обезумевшего ткацкого станка или эскадрон новобранцев с глухотой на правое ухо.
  К тому же они разветвляются. Но – и это крайне важно – не постоянно. Вселенной, в общем-то, наплевать, наступили вы на бабочку, не наступили… Бабочек много. Так бог, увидевший, как падает пичужка, не прилагает усилий, чтобы ее подхватить.
  Пристрелить диктатора и предотвратить войну? Но диктатор – это лишь кончик социального нарыва, из которого появляются диктаторы. Пристрели одного, через минуту появится другой. Пристрелить и этого? Почему бы тогда не пристрелить всех и не захватить Польшу? Через пятьдесят, тридцать или десять лет мир все равно двинется прежним курсом. История обладает огромной инерцией.
  Впрочем, и на эту инерцию находится управа.
  Когда стенки между «тем» и «этим» истончаются, когда появляются странные утечки… Тогда-то и встает вопрос выбора. В такие минуты можно увидеть, как вселенная, накренившись, спускается по другой штанине хорошо известных Штанов Времени.
  Кроме того, существуют застойные лужи – вселенные, отрезанные от прошлого и будущего. Они вынуждены воровать время у других вселенных и могут надеяться только на то, что им, как рыбам-прилипалам, удастся присосаться к динамичным вселенным, когда те будут находиться в уязвимом состоянии. Эти вселенные и называются паразитными, и на удачу они могут рассчитывать, только когда на полях вдруг начинают появляться круги, будто дождь из валунов прошел…
  
• Зачем нам король, разумно рассуждали люди, если придется править самим?
  
• И не лезьте в паранормальное, пока не поймете, что такое нормально.
  
• – То есть никто тебя специально не выбирал?
  – Что? Конечно нет. Я сама себя выбрала.
  
• Нянюшка Ягг заглянула под кровать – на тот случай, если там вдруг спрятался мужчина. Никогда не знаешь, где повезет.
  
• Жидкость эта не была виски, не была она и джином, зато крепость ее составляла 90 градусов. Это «лекарство» очень помогало в тревожные моменты, иногда возникавшие в три часа ночи, когда нянюшка просыпалась и никак не могла вспомнить, кто она. После стаканчика прозрачной жидкости нянюшка по-прежнему не помнила, кто она, но это уже не имело значения, потому что она становилась совсем другим человеком.
  
• Однако на самом деле проблема заключалась в том, что люди забыли, какой была жизнь при эльфах. Разумеется, она была намного интереснее – обычно потому, что была короче. И более красочной, если вам нравится цвет крови.
  
• – Ты поступила очень храбро – вытащила ее оттуда на себе, да еще под стрелами эльфов, – сказала нянюшка.
  – Так у них было меньше шансов попасть в меня, – пояснила матушка.
  
• Что есть магия?
  Ведьмы отвечают на этот вопрос по-разному, в зависимости от своего возраста. Ведьмы постарше вообще не любят об этом говорить, но в душе они подозревают, что на самом деле вселенная ни черта не знает и состоит из биллионов триллионов миллионов возможностей, каждая из которых может осуществиться, если тренированный, затвердевший от квантовой уверенности ум вставить в нужную щелку и повернуть. Таким образом, если вы хотите, чтобы на ком-нибудь взорвалась шляпа, нужно лишь перейти в ту вселенную, в которой великое множество молекул шляпы вдруг одновременно решат разлететься в разные стороны.
  Тогда как ведьмы помоложе только и твердят о магии, свято веря, что она тесно связана с кристаллами, таинственными силами и танцами голышом вокруг костра.
  Возможно, обе стороны правы. Но это уже совсем другая, квантовая, теория.
  
• – Как это у тебя получается? – удивилась нянюшка.
  – Элементарно, – пожала плечами матушка. – Ты никогда не сделаешь так, чтобы его глупая голова взорвалась прямо у него на плечах. И он это знает.
  – Но я-то знаю, что ты так тоже никогда не поступишь.
  – Нет, не знаешь. Ты знаешь только, что пока до этого не доходило.
  
• Если короли начнут сами накладывать еду себе на тарелку, это приведет к краху всей системы монархической власти.
  
• Матушка театральным движением смахнула подсвечники и посуду на пол и положила Диаманду на стол. На самом деле несколько акров стола были совершенно свободны, но какой смысл в торжественном входе, если нет возможности пошалить?
  
• Эльфы – красивы. У них есть… – она буквально выплюнула это слово, – стиль. Красота. Грациозность. А это очень важно. Если бы кошки были похожи на жаб, мы бы очень быстро поняли, какими мерзкими, жестокими существами они на самом деле являются. Стиль. Вот что люди помнят. Они помнят очарование. А все остальное, все соответствующее истине, становится… сказками старых кумушек.
  
• Эльфы чудесны. Они творят чудеса.
  Эльфы удивительны. Они вызывают удивление.
  Эльфы фантастичны. Они создают фантазии.
  Эльфы очаровательны. Они очаровывают.
  Эльфы обворожительны. Они завораживают.
  Эльфы ужасны. Они порождают ужас.
  Особенностью слов является то, что их значения способны извиваться, как змеи, и если вы хотите найти змей, ищите их за словами, которые изменили свои значения.
  Никто ни разу не сказал, что эльфы хорошие.
  Потому что на самом деле они плохие.
  
• – Я спрашиваю, – сказал тролль, – не провозите ли вы случайно пиво, крепкие напитки, вина, галлюциногенные растения или книги непристойного или распутного содержания?
  Чудакулли оттащил казначея от окна.
  – Нет, – ответил он.
  – Нет?
  – Нет.
  – Уверены?
  – Да.
  – А не желаете ли приобрести?
  
• – Я – настоящий гигант. В определенном смысле, – сказал Казанунда.
  – Гиганты, знаешь ли, побольше ростом.
  – А я болел.
  
• – Почту, предназначенную для дворца, забираю я, а мешок мы обычно вешаем на гвоздь рядом с дверью таверны, чтобы люди сами могли забрать свои письма.
  – А это не опасно? – спросил Думминг.
  – Да нет, гвоздь крепкий, – успокоил его Шон и принялся рыться в мешке.
  – Я хотел сказать, письма ведь могут украсть.
  – Ну, это вряд ли! Пусть кто попробует, наши ведьмы так на него глянут, мало не покажется.
  Шон сунул несколько пакетов под мышку, а мешок повесил на упомянутый выше гвоздь.
  – Да, совсем забыл, – хлопнул себя по лбу Чудакулли. – Это место славится еще кое-чем. Ведьмами! Сейчас я вам такое про них расскажу…
  – Моя мама – ведьма, – возвестил Шон, снова зарываясь в мешок.
  – Более милых женщин вы нигде не найдете, – недрогнувшим голосом продолжал Чудакулли. – И не слушайте всякие досужие сплетни – мол, все они назойливые, чокнутые старухи, одержимые жаждой власти. Неправда это!
  – Вы, небось, на свадьбу приехали?
  – Именно так. Я – аркканцлер Незримого Университета, это господин Тупс, волшебник, а это… Куда ты подевался? А, ты здесь… Господин Казанунда.
  – Граф, – подсказал Казанунда. – Я – граф.
  – Правда? А почему ты ничего не говорил об этом?
  – Ну, понимаешь, это не та вещь, о которой говорят при первой же встрече.
  Чудакулли с подозрением прищурился:
  – Гм, а я думал, у гномов нет титулов…
  – Я оказал кое-какую мелкую услугу самой королеве Агантии Скундской, – гордо заявил Казанунда.
  – Правда? Подумать только. И насколько мелкую?
  – Не настолько.
  
• Если вам действительно захочется расстроить ведьму, окажите ей услугу, за которую она будет не в состоянии вам отплатить. Невыполненные обязательства будут терзать ее как больная заусеница.
  
• Платить надо всегда – как за хорошее, так и за плохое, обстоятельства бывают разных типов. […] Все должно находиться в равновесии. Нельзя быть однозначно хорошей или однозначно плохой ведьмой. Нужно быть просто ведьмой, что также крайне непросто.
  
• – Наши звезды переплелись, – продолжил Казанунда. – Судьба предназначила нас друг другу. Я хочу ваше тело, госпожа Ягг.
  – Я его пока сама использую.
  
• Нельзя говорить «если этого не случилось, то могло случиться это», ты ведь не знаешь всего того, что могло произойти. Ты считаешь, что все будет хорошо, но все может стать ужасно. Мы часто говорим «вот если б я…», но желать мы можем все, что угодно. А знать… знать не можем ничего. Все уже в прошлом. Зачем об этом думать? Вот я и не думаю.
  
• Нянюшка Ягг по-своему ценила хорошие вина. Казанунда и представить себе не мог, что белое вино можно запивать портвейном только потому, что оно закончилось.
  
• И если ты сейчас же не расскажешь мне все, что знаешь, то пожалеешь о том дне, когда я появилась на свет.
  
• С формальной точки зрения, кот, закрытый в ящике, может быть либо живым, либо мертвым. Но определить это можно, только открыв крышку. Именно это действие, связанное с открыванием ящика, определяет состояние кота, хотя ученые ошибаются – на самом деле состояний у кота может быть три, а именно: Живой, Мертвый и Вне Себя От Бешенства.
  
• Но она по-прежнему была жива, и это было прекрасно. Вот он, смысл жизни. Ты живешь, чтобы ею наслаждаться.
  
• Это ведь Грибо, неоспоримый король кошачьего населения Ланкра и отец большей его части, в присутствии которого волки, поджав хвосты, убегали, а медведи залезали на деревья.
  
• – Если я тебя сейчас брошу, то никогда себе этого не прощу.
  – А я никогда не прощу тебя, если ты останешься, а не прощать я умею куда лучше, чем ты.
  
• Любимое развлечение эльфов – они не прекращают погони, пока ты не упадешь, пока твоя кровь не застынет от ужаса. С другой стороны, если гномы вдруг возжелают твоей смерти, они просто при первом же удобном случае разрубят тебя на части топором. А все потому, что гномы гораздо добрее эльфов.

Маскарад

Маскарад

• Без Маграт нянюшка Ягг и матушка Ветровоск действовали друг другу на нервы. Тогда как с ней троица действовала на нервы всем остальным обитателям Плоского мира, а ведь это гораздо веселее.
  
• Люди, которые ни в ком не нуждаются, нуждаются в том, чтобы люди вокруг видели, что они абсолютно ни в ком не нуждаются.
  
• Чтобы пообщаться с Вечностью, вовсе не обязательно лезть на высоченную гору и морозить там свое хозяйство. Нет, тут все дело во впечатлительных дамочках, которых периодически приводят к вам на экскурсию, чтобы они нарушали ваше гордое уединение своими восторженными ахами-охами.
  
• Нянюшка Ягг обычно ложилась рано. В конце концов, она ведь уже немолода. Поэтому иной раз отправлялась спать еще до рассвета, часиков этак в пять.
  
• Как правило, люди были рады видеть нянюшку Ягг. Что она действительно умела, так это дать человеку почувствовать себя как дома – в его же собственном доме.
  
• Нужно было повнимательнее отнестись к этому ее увлечению пением. Сила, таящаяся в людях, пробивается наружу самыми разными способами…
  У музыки и магии много общего. Во-первых, они начинаются с одной буквы. А во-вторых, невозможно заниматься одновременно и тем и другим.
  
• Выбора Агнессе не предоставили. Перед тем как ей появиться на свет, никто не спросил у нее, хочет ли она родиться с чудесным характером или предпочтет, скажем, отвратительный характер и тело, которое легко влезет в платье девятого размера. А теперь ей твердят, что красота – это все наносное, поверхностное. Как будто мужчинам есть дело до красивых почек!
  
• Пререкания, судя по всему, начались не вчера, обрели хроническую форму и грозили затянуться как минимум на ближайшее десятилетие.
  
• Пара балеринок хлопнулись в обморок – но осторожно, чтобы не испачкать сценические костюмы.
  
• – Но я же не верю в переселение душ! – попытался протестовать он.
  – ПИСК.
  Что означало (господин Хвать вдруг осознал, что начал понимать язык грызунов): «Зато переселение душ верит в тебя».
  
• – Гита, есть хоть что-нибудь в этом мире, чему ты не в состоянии придать сальный оттенок?
  – До сих пор ничего такого не встречала, Эсме, – бодро отозвалась нянюшка.
  
• – До улицы Вязов? – стуча зубами, повторил он. – Но… уважаемым дамам не следует там останавливаться…
  Нянюшка похлопала его по плечу.
  – Это и хорошо, – ответила она. – Значит, ни с кем из знакомых мы там точно не встретимся.
  
• – Я госпожа Ягг, – представилась нянюшка Ягг.
  Человек смерил ее взглядом с головы до ног.
  – В самом деле? И ты можешь это подтвердить?
  – Конечно. Кого-кого, а себя я узнаю где угодно и когда угодно.
  
• – Кстати, с тех пор я ничуточки не прибавила в весе. Все такая же стройная, – добавила она.
  – Ага, только центр тяжести немножко сместился, – ядовито уточнила матушка, возвращая набросок Козлингеру. – Это действительно Гита Ягг, – подтвердила она. – Но только шестьдесят лет и несколько слоев одежды тому назад.
  
• – А если я не соглашусь, что тогда?
  Матушка ответила разъяренным взглядом.
  – Тогда мы уйдем и обдумаем наши дальнейшие действия.
  – И это не пустая угроза, – честно предупредила нянюшка. – Есть много людей, которые потом горько пожалели, что дали Эсме возможность обдумать дальнейшие действия.
  
• – Гм, я извиняюсь, – произнес кассир, когда нянюшка Ягг уже было повернулась, чтобы уйти, – но что это у вас на плечах?
  – Это?… Меховой воротник.
  – Я, конечно, прошу прощения, но он только что помахал хвостом.
  – Лично я считаю, красота и жестокость – вещи несовместимые.
  
• Игла ярко сверкнула в лунном свете. Круглые испуганные глаза неудачливого воришки сфокусировались сначала на игле, потом на лице матушки. Тело судорожно задергалось – это верные ключицы предприняли попытку закопать своего хозяина в булыжник мостовой.
  Наверное, и хорошо, что в этот момент никто больше не видел матушкиного лица, закрытого тенями.
  – Что ж, а сейчас мы будем творить добро, – произнесла она.
  
• Грибо одарил его сытым взглядом кота, готового ради кормежки на любые муки.
  
• – Вот именно. На представлении будут дежурить стражники. Мы должны положиться на них. Они предпримут все необходимые меры безопасности.
  – О, нисколько не сомневаюсь. Собственной безопасности.
  
• Что-то в этой женщине вызывало легкое беспокойство. Он не помнил, чтобы ее имя фигурировало в списке служащих. С другой стороны, она совершенно очевидно пришлась здесь ко двору, она не мертва и прилично заваривает чай. И какое ему дело, что ей за это не платят?
  
• Легко иметь все общее, когда ни у кого ничего нет.
  
• – В чем дело, Гита Ягг? – матушка подняла бровь. – Я всегда думала, что ты презираешь богатство.
  – Правильно, а теперь мне хочется попрезирать его на более близком расстоянии.
  – Но я тебя знаю, Гита Ягг. Деньги тебя испортят.
  – А я хочу иметь возможность доказать, что не испортят, только и всего.
  
• Нянюшка умела ладить с людьми. Даже каменная статуя разрыдалась бы у нее на плече и как на духу выложила все, что думает о проклятых голубях.
  
• Грибо, даже полностью одетый, источал ощущение наготы. Роскошные усы, длинные бакенбарды и взъерошенная черная шевелюра – все это в сочетании с хорошо развитой мускулатурой создавало впечатление, что перед вами либо пират, либо романтический поэт, который завязал с опиумом и перешел на сырое мясо. Лицо его пересекал шрам, а место, где шрам доходил до глаза, сейчас прикрывала черная повязка. Улыбаясь, он источал неразбавленное, волнующе опасное сластолюбие. Даже во сне он, наверное, выглядел шикарно. Фактически Грибо способен был сексуально домогаться, спокойно посиживая в соседней комнате.
  
• Дело в том, что если ты отличаешь добро от зла, то просто не можешь выбрать зло. Это не получится: выбрать зло и продолжать жить как ни в чем не бывало.
  
• Матушка издала легкий смешок. Будь здесь нянюшка Ягг, она прокомментировала бы его следующим образом: ни сумасшедшее гоготанье Черной Алисы, не к ночи будет помянута, ни хихиканье обезумевшего вампира, чьи нравственные устои еще хуже, чем его произношение, ни сопровождаемый разбрызгиванием слюны хохот самого изощренного пыточных дел мастера не способны настолько вывести из равновесия, как единственный веселый смешок матушки Ветровоск, которая собралась совершить самое доброе дело в своей жизни.
  
• Это характерное свойство всех котов – плевать на врага и вызывающе насмешничать над ним из безопасного места.
  
• Жители Ланкра считают, что женитьба – очень серьезное мероприятие, на котором все должно пройти как положено, так что усиленно практикуются заранее.
  
• Сама нянюшка Ягг – и эта черта была одной из главных составляющих ее личности – никогда не думала о себе как о старухе. Что не мешало ей пользоваться всеми благами, которые давало ей такое восприятие со стороны окружающих.

Море и рыбки

Море и рыбки

• Дураки неудержимо несутся навстречу неприятностям, но в сравнении со старушками, которым уже нечего терять, они просто ползут как улитки.
  
• Ничто так не подчеркивает индивидуальность, как униформа: здесь подвернем, там подколем - и вот вам мелочи, которые тем заметнее, чем очевиднее единообразие.
  
• Она за роскошью не гналась и не понимала, отчего бы и другим не жить скромнее.
  
• - У нас свои правила.
  - Это как же?
  - Их нету.
  
• Рано или поздно кого-нибудь осеняет: необходима организация. И будьте уверены, организаторами станут не те, кто, по общему мнению, достиг вершин мастерства, - тем не до этого, они работают. Правда, обычно это и не самые худшие - те (а куда деваться!) тоже трудятся в поте лица. Нет, как правило, организовывать берутся те, у кого достаточно времени и желания бегать и суетиться. И - опять-таки, если не кривить душой, - миру нужны те, кто бегает и суетится. Но не обязательно их любить.
  
• - Надеюсь, у вас все хорошо?
  - Было до этой минуты, - ответила матушка и вялым кивком указала на трех ведьм.
  
• Даже злейшего врага непременно приглашают в дом и поят чаем с пирожками. Честно говоря, чем злее враг, тем лучше бывает чайный сервиз и вкуснее пирожки. После можешь крыть недруга последними словами, но покуда он под твоим кровом - корми его до отвала.
  
• Нянюшка знавала не одну мастерицу срезать собеседника острым словом. Но матушка Ветровоск умела убийственно внимать. Ей достаточно было услышать что-нибудь, чтобы это прозвучало глупо.
  
• Она не делала людям добра, она поступала по справедливости.
  
• В серые ночные часы тяжело свыкнуться с мыслью, что на твои похороны народ соберется только за одним - убедиться в твоей смерти.
  
• Это был самый надежно оберегаемый секрет в королевстве, поскольку все до единого ланкрастерцы точно знали, где происходит винокурение, а секрет, оберегаемый сразу таким множеством народу, - это и впрямь огромный секрет.
  
• Мужчина рядом с Цыппингом живо снял шляпу и почтительно прижал ее к груди жестом типа "ай-сеньор-на-нашу-деревню-напали-бандитос".
  
• Изругать на все корки - это да, она их с утра до ночи костерит. Но проклясть - нет. Она на такие мелочи не разменивается.
  
• Она порылась в памяти, пытаясь припомнить кого-нибудь, кто занемог достаточно тяжело, чтобы нуждаться в дружеском визите, но еще был бы в силах пережить потрясение от явления матушки Ветровоск в роли ангела-хранителя. По части практической психологии и наиболее примитивных сельских оздоровительных процедур матушке не было равных; честно говоря, последнее удавалось ей даже на расстоянии, ибо многие разбитые болью бедолаги поднимались с постели и отступали - нет, бежали - перед известием, что матушка на подходе.
  
• Чужие тайны - это власть. Власть приносит уважение. А уважение - твердая валюта.
  
• В отличие от магии колдунов магия ведьм обычно не требует больших затрат чистой волшебной силы. Разница та же, что между молотом и рычагом: ведьмы, как правило, стараются отыскать ту точку, незначительное воздействие на которую приносит значительный результат. Чтобы вызвать лавину, можно либо сотрясти гору, либо уронить снежинку на правильно выбранное место.
  
• - Нехорошо ты с ними обошлась.
  - Да я ничего такого не сделала.
  - Ну вот чего не сделала, то и нехорошо. Все равно как выдернуть из-под человека стул, когда он уже садится...
  - Кто не смотрит, куда садится, тому и сидеть незачем, - огрызнулась матушка.

Carpe Jugulum, или Хватай за Горло!

Carpe Jugulum, или Хватай за Горло!

• Нельзя сказать, что ланкрцы не интересовались окружающим миром. Напротив, они чувствовали глубокий, личный и жгучий интерес к происходящим вокруг событиям и постоянно задавались вопросами типа: «Не помешает ли дождь сенокосу?», хотя, наверное, прежде всего следовало бы спросить: «Что мы вообще здесь делаем?»
  Философы с презрением относятся к подобному недостатку духовных амбиций – именно поэтому философы частенько ночуют на улице и с пустым брюхом.
  
• … только твердо стоящий на земле человек способен строить прочные воздушные замки.
  
• Как гласит житейская мудрость (люди вообще склонны к очень жестоким житейским наблюдениям), внутри всякой толстушки живет тощая девица и много-много шоколадных конфет.
  
• Окружающий мир она видит исключительно в черно-белых цветах. В эту ловушку попадают почти все, кто обладает силой.
  
• Сколько леопарда ни крась, все равно в лес смотрит!
  
• В Ланкре считалось, что застарелая кровная вражда приравнивается к доброму выдержанному вину. Ее следует бережно хранить и передавать детям по наследству.
  
• Ланкрцы занимались тем, чем и всегда, а король милостиво дозволял им этим заниматься.
  
• Это время должно подходить к тебе, а не ты ко времени.
  
• Самодовольная рожа торжествующей добродетели почти так же ужасна, как лицо разоблаченного порока.
  
• Ты можешь ошибиться, можешь поступить правильно, но ты обязана выбирать, хотя сама понимаешь: правильность или неправильность принятого решения не всегда очевидны, порой приходится выбирать между неправильным и неправильным, потому что правильного решения не существует. Но всегда, всегда выбор зависит только от тебя.
  
• Об острый ум и порезаться недолго.
  
• Но чем пристальнее ты смотришь на свет, тем сильнее он палит и тем сильнее искушение оглянуться назад, посмотреть, насколько длинную, густую, сильную и темную тень ты оставила за собой…
  
• Обычно я избегаю физических методов воздействия, но они позволяют экономить время, которое тратится на всякие бесполезные споры.
  
• – Ну конечно! Это исторические личности и…
  – Отлично. Главное – не пытайся повторить их подвиги, хорошо? А то ты тоже очень быстро станешь историей.
  
• Будь мы мужчинами, то говорили бы сейчас о том, как бы половчее положить жизни за родину. Но мы женщины, поэтому можем говорить лишь о том, как лечь самим.
  
• – Честно говоря, никогда не понимала смысла этой легенды, – призналась нянюшка. – Ну, то есть, если он знал, что пятка – это его слабое место, надел бы хоть башмаки перед боем…
  
• – Он смотрит на меня так, будто раздевает взглядом.
  – От взгляда не беременеют, – пожала плечами нянюшка.
  
• Длинные волосы лениво покоились на плечах, как у поэтов, которые компенсируют своими романтически ниспадающими локонами хроническую неспособность подыскать рифму к слову «нарцисс».
  
• Вся жизнь – сплошное испытание. И сплошное соревнование, в котором ты участвуешь каждый день. Постоянно следишь за собой, оцениваешь со стороны. Делаешь тот или иной выбор. Но тебе никогда не говорят, какой выбор правильный, а какой – нет. О да, некоторые священнослужители утверждают, будто бы все оценки тебе выставят после, но какой в этом смысл?
  
• Мифология – это всего-навсего рассказ победившей стороны, а победила она потому, что мечи у нее были длиннее.
  
• Молитва – это, конечно, хорошо. Она иногда помогает привести мысли в порядок. Но топор есть топор, во что бы ты ни верил.
  
• – Нянюшка, а с ним будет все в порядке?
  – Ну конечно. С ним ничего не случится. Тут все как в шахматах, понимаешь? Королева сражается, а король отстаивается себе в сторонке. Но лишишься короля – лишишься всего.
  – А с нами тоже ничего не случится?
  – О, с нами никогда ничего не случается. Помни об этом. Как правило, это мы случаемся с другими людьми.
  
• – Серый цвет – это тот же белый, только грязный. Ты не знаешь элементарных вещей, я поражена. А грех, молодой человек, – это когда к людям относятся как к вещам. Включая отношение к самому себе.
  – Боюсь, все гораздо сложнее…
  – А я не боюсь. Потому что не сложнее. Когда люди начинают говорить, что все гораздо сложнее, это значит, они боятся, что правда им может не понравиться. Люди как вещи, с этого все и начинается.
  – Но есть ведь куда более серьезные преступления?
  – Однако все начинается с того, что о людях начинают думать как о вещах…
  
• Приносить в жертву пламени собственную жизнь каждый божий день, превозносить его истинность, трудиться во имя его, впитывать его… Это и называется религией. А все остальное лишь… доброе отношение. И способ поддерживать хорошие отношения с соседями.
  
• Святость – там, где мы ее находим.

Продолжение в комментариях

запись создана: 16.05.2009 в 17:55

@темы: цитаты, литература

---

Как скачать с YouTube видео

[<S>]

http://www.liveinternet.ru/users/mevrouw_m/post83375087/
http://www.liveinternet.ru/users/644945/post34222367/
www.liveinternet.ru/users/memorium/post42778944...
pay.diary.ru/~voina-s-soboi/p28634439.htm
nadalz.diary.ru/p31978654.htm

@темы: ссылки, разное

---

[<S>]

Вечное лето
Sheng xia guang nian


год 2006
страна Тайвань
слоган «No One Wishes To Be Lonely, Neither Do We.»
режиссер Leste Chen
сценарий Cheng-Ping Hsu, Chi-yao Wang
продюсер Leste Chen, Yang Hsu-fen, Патрик Хуанг
оператор Чарли Лам
композитор Джеффри Чэн
жанр драма
премьера (мир) 13 октября 2006
время 105 мин.


Фильм хороший и хотя сюжет не нов, но съемочная группа и актеры преподнесли его, на мой взгляд, довольно неплохо. Из плюсов еще жизненность, заставляющая сопереживать героям и пропускать через себя чужие чувства, проблемы, переживания, а также игра актеров, подкупающая своей естественностью и замечательная работа оператора, сумевшего показать красоту обыденности, когда каждый пейзаж, каждая вещь, все, что попало в кадр создает нужную атмосферу. Еще (со мной могут не согласиться, и это понятно - я сама не хочу с собой соглашаться) достоинством фильма следует считать неоднозначность концовки. Пролог и финал являются двумя кусочками одного мозаичного стеклышка, но сквозь него мы видим не ответы режиссера и сценариста, а вопросы, вопросы к зрителю, и судьбу героев решать именно ему. Хотя предпосылки заставляются поскорей смыть горьковато-соленое послевкусие чем-то жизнеутверждающим о вечной любви без сомнений и колебаний, сбежать в иллюзии от жизненной правды, которая в фильме кажется какой-то слишком отчаянной. И хотя из числа моих любимых фильмов большинство как раз напряженные, драматические и часто с финалом-вопросом, но вот этот фильм оставляет тягостное впечатление.

Где-то увидев отзыв, автор которого сопереживает именно Джонатану, я тоже скажу, что мне он импонирует больше двух других героев, Шейна и Кэрри. Первого можно понять хотя бы потому, что мне приходилось в своей жизни делать подобный выбор и соблазн удержать подле себя двух дорогих людей был велик. Но, взрослея, понимаешь, что нельзя говорить себе: мне дороги оба, я не могу кому-то сделать больно, выбрав одного. Или: я бисексуален и не могу быть только с парнем или только с девушкой, мне нужны оба, т.к. это разные отношения. Истинная причина, конечно же, эгоизм - тебе хочется быть любимым теми, кто тебе небезразличен и кажется, что ты действительно любишь их всех, просто по-разному. Бывает, конечно, что всех такое положение вещей устраивает, но чаще кто-то ощущает естественное желание быть в паре и поэтому он несчастен, полюбив не того, кто способен или желает строить партнерские отношения. Конечно, Шейну в каком-то смысле сложнее их всех: однополые и разнополые отношения все же разные, а соблазн жить по древнегреческой схеме, когда помимо жены есть еще и друг-любовник велик, но Кэрри отнюдь не та, которая нужна лишь для продолжения рода и ведения хозяйства, она не уступает Джонатану ни в чем, кроме разве что давности дружбы с Шейном, и в этом-то вся проблема. К тому же Шейн панически боится одиночества и готов на все, чтобы удержать тех, кому он нужен. На все, кроме того, чтобы выбрать из них кого-то одного. Думаю, не будь этого страха, этой потаенной неуверенности в себе Шейн бы смог строить с людьми отношения иначе, чем сначала "вцепляясь клешнями" в человека, а потом требуя того всегда быть рядом.

Не могу не провести параллель с "Ледяным цветком", хотя если в "Вечном Лете" отношения между парнями до определенного момента исключительно платонические, да и романтизм их героями не осознан, то в "Цветке" страсть к женщине рушит отношения уже устоявшиеся. Но выбор ни в одном из фильмов не сделан; в обоих фильмах главный герой мечется между мужчиной и женщиной, делая больно всем троим, забывая о том, что "женщин может быть много, но друг, как и мать, всегда один", потому что женщина в состоянии разрушить самую крепкую мужскую дружбу, приведя к соперничеству за нее или, в данных случаях, за того, кто в нее влюблен.

Невозможно однозначно оценить поведение Шейна в ночь перед финальной сценой: то ли Шейн таким образом решил удержать Джонатана, поняв, что тот в него влюблен, то ли попросту риск потерять друга привел к всплеску эмоций и жажде физической близости, проявил дотоле скрытое. Я склоняюсь ко второму варианту: он логичней вписывается в последующие события, да и не хочется верить, что Шейн переспал с другом, "утешая" (мол, я хоть и люблю тебя как друга, но раз ты от меня хочешь большего, то вот тебе большее) или удерживая. Впрочем, второй вариант говорит о том, что Шейн не подумал ни о Кэрри (как бы там ни было, а он ей изменил), ни о самом Джонатане (не сопротивлялся особо и ладно, а то, почему не сопротивлялся и что будет дальше, в тот момент Шейна, конечно же, волновало мало — он привык к тому, что "Джонатан всегда был рядом, что бы я не вытворял", что друг все поймет, а если и не поймет, то примет и простит, что он до недавнего времени был безотказным, в то время как сам Джонатан никак не мог решиться на признание в "недружеских чувствах", а когда понял, что опоздал с этим, то решил отойти в сторону, считая, что это его личная проблема, которую он должен решать сам). "А поутру они проснулись" и Шейн понял, что нуждается и в Кэрри, и в Джонатане и не хочет ни одного из них терять, хотя Джонатану явно недостаточно быть всего лишь лучшим другом для Шейна, который понемногу приходит к мысли, что раз у него есть Кэрри, то не следует рисковать их отношениями, уделяя столько внимания Джонатану. Судя по реакции Джонатана (посчитал, что ситуация лишь усложнилась и запуталась, что Шейн не понимает природу его чувств к нему и даже если и хочет, то не любит, что он стоит между Кэрри и Шейном и поэтому должен уйти) ту ночь никак нельзя считать "счастливым воссоединением влюбленных". Прогноз, который я сделаю, мне самой неприятен, но очевидно, что, убедившись в любви Джонатана, Шейн отдаст приоритет Кэрри, но как только Шейну почудится, что друг от него отдаляется - будет делать все, чтобы его удержать, вплоть до эмоционального шантажа, давления на совесть, возгласов о дружбе и даже секса.

Что касается Кэрри, то она мне куда более симпатична, чем королева из "Ледяного цветка". Увлекшись Джонатаном и болезненно переживая его отказ, она нашла в себе силы оставаться его другом, и не ее вина, что именно тот, из-за кого их с Джонатаном отношения увяли, так и не сумев толком расцвести, повел себя как любой другой мужчина на его месте: захотел утешить плачущую симпатичную "брошенку". Кэрри, конечно, сочувствовала Джонатану и наверняка чувствовала себя в некотором роде разлучницей, но ведь Джонатан так и не признался Шейну, а тот демонстрировал свою увлеченность Кэрри, а не другом. А когда Джонатан разобрался и в своих чувствах, и в собственной ориентации, то "поезд ушел". Кэрри оставалось себя чувствовать "без вины виноватой", но тут Шейн ни с того ни с сего изменил ей с Джонатаном и она оказалась в сложной ситуации: уйти - сделать больно Шейну и себе, к тому же это не гарантия того, что Шейну будет достаточно Джонатана и он сумеет ответить на его любовь не только как друг и даже не как любовник, а как любимый; остаться - сделать больно всем: Джонатану, ощущающему себя третим лишним, Шейну, не способному сделать однозначный выбор самостоятельно, себе, симпатизирующей Джонатану и влюбленной в Шейна.

А закончить хочется парой слов о Джонатане, образ которого показался мне тонким, правдивым и щемящим. Красивый, чувствительный, душевный мальчик, и такая первая любовь. Да не просто любовь, а чувство, приведшее к шокирующему открытию о том, что он, оказывается, влюблен в лучшего друга, который ему как брат, влюблен в парня. Вопрос: он не захотел понравившуюся девушку потому, что любит другого человека или потому, что человек это мужского пола и, соответственно, напрашивается вывод о гомосексуальности. Раздумья о роде чувств к другу и собственной ориентации заставляют ничего вокруг не видеть - ни романа этого друга с бывшей как бы девушкой нашего героя, ни летящей в тартарары учебы (я так и не поняла, поступил он в университет или нет в итоге, но так было его жаль - Шейн-то, никогда не занимавшийся усердно, но, окрыленный обещанием Кэрри, в университет поступил, а Джонатан из-за своих переживаний завалил экзамен). И что он получил в результате? Появилась девушка, открывшая ему глаза на его род чувств к лучшему другу и после этого сама закрутившая роман с этим другом, который удерживает возле себя утверждениями, что "мы лучшие друзья", "я одинок", "моя и твоя жизнь для меня одно", а также объятиями-поцелуями. Лично я со стороны Шейна вижу лишь очень много эгоизма, порожденного страхом остаться одному и в то же время привычкой к безотказности Джонатана: будь со мной, когда я хочу, рассказывай мне все-все, отдай мне душу и тело. Что характерно, то, чего хочется самому Джонатану, мало кого волнует - от случайного любовника и до лучшего друга. Кэрри от них выгодно отличается, но все же сочувствует гораздо больше "одинокому ребенку" Шейну, потому что он способен, в отличие от Джонатана, свои к ней чувства выражать не только платонически.

Такое безнадежное кино.

О фильме на Кинопоиске
О фильме на Аsiacue.Сom

@темы: взгляд на, кинематограф

---

Но нет Востока и Запада нет

[<S>]

Григорий Чхартишвили
Но нет Востока и Запада нет
(О новом андрогине в мировой литературе)

Терминологическое неудобство

По частоте упоминания, или, как теперь говорят, «по рейтингу цитирования», строчки о Востоке и Западе из трескучей баллады Киплинга об украденной полковничьей кобыле сопоставимы разве что с монологом Гамлета, причем используются они для аргументации прямо противоположных установок. Давно ли в «ИЛ» был напечатан страшноватый роман Корагессана Т. Бойла «Восток есть Восток», в котором талантливо доказывается, что нет, не понять им друг друга и не сойтись, даже в такой многонациональной и толерантной стране, как Соединенные Штаты Америки. И вот перед вами целый номер журнала, вознамерившийся уверить читателей в обратном.

Так есть Запад и Восток или нет? Понять им друг друга или не понять? Сойдутся они или не сойдутся (имеется в виду — раньше, чем Небо и Земля на страшный Господень суд)?

Прежде всего неплохо бы еще раз напомнить самим себе, что мы понимаем под Западом и Востоком, ибо здесь имеет место, по выражению С.Аверинцева, некоторое «терминологическое неудобство». Собственно, Восток — это всё, что по правую руку, когда стоишь лицом к Северу, а Запад, соответственно, — всё, что по левую. Посему для немца Восток — это Мекленбург и Бранденбург, для англичанина — Норфолк и Саффолк, китайцы же Уйгурию и Синьцзян называют Западным краем. Но что уж в Синьцзян ходить, возьмем лучше нашу Россию. Куда ее только не относят — то к Востоку, то к Западу, то она вбирает в себя все страны света(«Нам внятно всё». А.Блок), то вообще выпадает из системы координат («Мы не принадлежим ни к Востоку, ни к Западу, и у нас нет традиций ни того, ни другого». П.Чаадаев).

Но все же, невзирая на очевидную терминологическую эфемерность, Восток и Запад реально существуют, и мы, оперируя этими понятиями, в общем, держим в голове примерно одно и то же.

«...Несмотря на то, что история человечества едина, что в ней мы не можем выделить Восток как нечто обособленное, понятия Восток и Запад остаются в нашем представлении раздельными и в чем-то несоединимыми». Академик Ольденбург.

Попробуем провести инвентаризацию классических противопоставлений Востока и Запада. Для экономии места и из уважения к эрудированному читателю «ИЛ» сделаем это без лишних разглагольствований, в виде таблицы.

Запад

Восток

Мужское начало Ян

Женское начало Инь

Материя

Дух

Рационализм

Интуиция

В фокусе — деталь

В фокусе — целое

Примат индивидуализма

Примат коллективизма

Знает как

Знает зачем

Умеет жить

Умеет умирать

Таблица может быть продолжена до бесконечности, а также оспорена по каждому пункту, но суть не в этом. Главное здесь не конкретные антонимические пары, а сама зеркальность. «Восточное» — это то, что представлялось Западу чужим, непохожим, экзотичным. И, разумеется, наоборот. При этом понятие Востока, настоящего Востока, для европейцев все время меняло меридиан, вслед за купцами, миссионерами и морскими пехотинцами перемещаясь в сторону Индийского, а затем Тихого океана. Ближний Восток для Запада — знакомство давнее, привычное, можно сказать, детское. Восток неближний (не путать с Дальним Востоком, ибо неближний Восток шире) — знакомство взрослое и потому воспринимаемое на усложненном уровне. Скажем так: Ближний Восток для западного человека — Шехерезада и Ходжа Насреддин, неближний — Упанишады и дзэнские коаны.

Что же касается самого Востока, то после средневекового выплеска агрессии (арабы-монголы-османы) он погрузился в нарциссическую апатию и Западом интересовался мало — до тех пор, пока мог себе это позволить. Лишь когда Европа стала ломиться в ворота, навязывая фабричные товары и свою импортированную с Востока же религию, ориентальный мир обернулся к Западу лицом. Именно с этого момента обозначилась несоединимость Запада и Востока. Именно с этого момента они начали соединяться и были сделаны первые шаги на долгом пути к созданию единого мира, единой мировой культуры и, что для нашего специального номера представляет интерес приоритетный, единой мировой литературы. Только сейчас, в конце ХХ века, преодолен некий качественный барьер и появилась возможность говорить о литературе, для которой нет Востока и Запада, а точнее — нет границы между Востоком и Западом, потому что и левая, и правая стороны горизонта для писателей этого направления в равной степени родны и неэкзотичны. Об этом спецномер журнала, об этом и статья.

Однако в новом культурном феномене нам не разобраться без экскурсии, пусть самой краткой, в предшествующий этап сближения Запада и Востока, который следовало бы назвать Периодом Преодоления Экзотизма.

Восток на Западе

Отличительная черта ориентализма как литературного направления и художественного приема — любовь к Востоку издалека, часто — любовь к Востоку вымышленному, идеализированному. Он предстает как метафора, как зеркало, с помощью которого Запад пытается разглядеть дефекты и несимпатичности собственной физиономии. Не раз Восток служил для западной литературы аргументом, доказывающим неправильность Запада. При этом сохранялась эмоциональная дистанция, отчужденность, даже если автор искренне симпатизировал Востоку и неплохо его знал. Чем ближе к нынешней эпохе тотальной информированности, тем глубже и точнее знание западного писателя о Востоке, но все равно литераторы этой плеяды оставались (и остаются, если они еще живы) людьми оксидентальными, их ориентализм не врожденного, а благоприобретенного свойства.

Интерес к восточной культуре впервые зародился в Европе триста лет назад, когда при дворе Людовика XIV появилась мода на «шинуазери» — китайские вазы, ширмы, веера, садовые домики. В следующем столетии ориентальная тематика проникла в большую литературу (Монтескье, Вольтер, Гёте). Но Восток пока привлекает литераторов лишь в качестве камуфляжа или декорации, он нужен для аллегории и для изысканности. Вторая волна ориентализма поднялась в конце XIX века и докатилась до настоящего времени. На сей раз началось с моды на «жапонизм» (импрессионисты, «Чио-Чио-сан», «Гейша», Пьер Лоти и прочее), но с развитием научной ориенталистики, с появлением переводов философской и религиозной классики Востока любопытство сменилось глубоким интересом. Запад входил в эпоху усложненности, начинал уставать от прямолинейности и простодушного утилитаризма. Увлечение Востоком означало в первую очередь отторжение западных ценностей, бегство от них, причем в ряде случаев бегство вполне физическое и безвозвратное (Рембо, Гоген). В литературе провозвестники нового взгляда — Торо, Эмерсон, вообще круг американских трансценденталистов, для которых романтический (и все еще, разумеется, экзотический) Восток — уже не просто фигура антуража, а родина изначальных философских истин.

Впрочем, ориентализм как литературный стиль изучен и разложен по полочкам так основательно, что читатель наверняка не будет в претензии, если мы помянем лишь самые громкие имена, да и то в жанре конспекта.

Поминальник ориентализма (конец XIX — конец XX в.)

Герман Гессе. «Я добирался до Индии и Китая не кораблем и не поездом, туда нужно было искать магические мосты». Классический пример платонической любви к мифологизированному Востоку в духе Ex Oriente lux. Как известно, единственное очное соприкосновение писателя с Востоком (путешествие в Индию в 1911 г.) привело к жестокому разочарованию, и в дальнейшем путешествий в восточную реальность не было.

Эзра Паунд. «С Востока на Запад летят цветки абрикоса/ Я пытаюсь мешать их падению». Ориентализм как творческое кредо: смотреть на мир глазами чужого. «Восточная» поэзия, предназначенная исключительно западному читателю. Изобилие неточностей, мешанина из китайских и японских слов, имен и географических названий: «И тогда я буду тебя встречать/ На Долгом Ветреном Берегу, Тё-фу-са, Долгой реки, Тё-ка».

Русский Cеребряный век. Вследствие географической и исторической близости к Востоку ориентализм как литературное течение возник поздно, эхом западного «жапонизма». Подлинный интерес к Востоку как следствие Русско-японской войны. Восток грозный, апокалипсический: «Как саранча неисчислимы/ И ненасытны, как она...»(Соловьев); «Штабс-капитан Рыбников». Восток манящий, экзотический: «Восемь дней от Харрара я вел караван...»(Гумилев); «Гейши, девочки, малютки, вы четырнадцати лет...«(Бальмонт). Восток лучезарный, спасительный: трилогия Андрея Белого; «На нас ордой опьянелой/ Рухните с темных становий -/ Оживить одряхлевшее тело/ Волной пылающей крови» (Брюсов); «Туда, туда, где Изанаги читала «Моногатори» Перуну»(Хлебников).

У.Б.Йейтс. «Меч рода Сато на моих коленях;/ Сверкает зеркалом его клинок...» Использование символики и эстетики Но, японская концепция театра как действа для посвященных.

Олдос Хаксли. Восточный мистицизм и индийская философия как Путь, альтернативный антиутопическому «дивному новому миру».

Дж.Д.Сэлинджер. Дзэн как жизненная и творческая парадигма. Санскритская поэтика и символика в «Девяти рассказах». Собственное творчество — траектория от хлопка двумя ладонями к хлопку одной ладонью, каковой длится (но, естественно, не звучит) вот уже четвертое десятилетие.

Наконец, Роберт Пирсиг, автор культового романа американских интеллектуалов 70-х годов «Дзэн и искусство ухода за мотоциклом». Впрочем, вряд ли в Соединенных Штатах наберется два миллиона настоящих интеллектуалов (а именно столько экземпляров книги было продано), так что приходится констатировать: сенсационный успех книги — дань моде, и круг купивших гораздо шире круга проникших. Пирсиг — непосредственный предшественник новых андрогинов, героев нашей статьи, ибо для него теория и практика дзэн-буддизма уже не экзотика, а мировоззренческий инструментарий. Или дивно подогнанный электронный протез, почти не отличающийся от родной руки или ноги.

Последние сто лет Запад учился не смотреть на Восток сверху вниз, учился не бояться его, учился пониманию. В литературе это движение в сторону восходящего солнца было преимущественно головным, рационалистическим (как и подобает Западу — см. таблицу) и вряд ли привело бы к созданию зоны культурного синтеза, если бы не встречное, преимущественно эмоциональное движение устремившегося к закату Востока.

Запад на Востоке

Мир стал географически единым совсем недавно — каких-то сто лет назад, с окончанием колониальных захватов. Тогда же повсеместно утвердился европоцентристский взгляд на историю и культуру человечества, взгляд настолько однобокий и несправедливый, что господство его не могло быть долговечным и в настоящее время распадается на наших глазах.

В дальневосточном цивилизационном очаге (где проживала треть населения планеты) еще полтора века назад о Западе с его парламентами, паровозами и прерафаэлитами почти ничего не знали, да и не очень-то хотели знать, а европейцев и американцев презрительно называли «варварами». Даже после того как Восток был вынужден признать крах своей политической и экономической системы и смириться с ролью «младшего брата», его долгое время привлекали лишь материальные аспекты оксидентальной цивилизации, и уж во всяком случае никак не скороспелая культура новых господ. Интерес к западной литературе возник с запозданием в несколько десятилетий, через знакомство с евроамериканской политической наукой и идеологией. Поначалу письмо западного стиля воспринималось как заморская диковина, экзотика, причем до такой степени малопонятная, что ее требовалось адаптировать, приспосабливать к местной литературной традиции. Первые переводчики обычно не столько переводили, сколько переписывали западные романы, в результате чего те преображались до неузнаваемости. К примеру, в Китае «Хижина дяди Тома» получила название «Черный раб взывает к небу», «Дон Кихот» почему-то превратился в «Жизнеописание рыцаря-сатаны», а «Путешествия Гулливера» — в «Записки о павильонах и лабиринтах за морем». Досталось и русской литературе, которую переводили с английских или французских переводов. В Японии в 1883 году «Капитанская дочка» (автор — Пусикин) вышла в свет под названием «Сердце цветка и думы бабочки. Удивительные вести из России», при этом, чтобы не путать читателя непривычными русскими именами, Машу превратили в Мэри, а Гринева и вовсе в Смита. Первый японский перевод «Войны и мира» был озаглавлен «Плач цветов и скорбящие ивы, последний прах кровавых битв в Северной Европе».

Однако период привыкания к западному образу мышления и западной эстетике продолжался не так уж долго — ровно столько, сколько понадобилось туземным элитам, чтобы дать своим отпрыскам европейское образование (в Индии, Японии, Индокитае это произошло быстрее, в консервативном Китае медленнее). Для Востока итоги подобного культурного переворота были одновременно великим благом и существенной утратой: с одной стороны, появление новой европеизированной элиты стало стимулом для сближения цивилизаций; с другой — отучившись в Кембриджах и Сорбоннах, образованные люди Востока поголовно заразились европоцентризмом, тем самым невольно превратившись в распространителей вируса расовой и культурной неполноценности.

«Будто посланники небес, британцы проникли сквозь проломы в разрушавшихся стенах нашего дома и принесли нам веру в то, что и мы нужны миру... Динамизм Европы взял приступом наши пассивные умы. Он подействовал на нас, как ливень из тучи, пришедшей издалека, действует на пересохшую землю, пробуждая в ней жизненные силы». Рабиндранат Тагор.

Триумфальное вторжение западной литературы в ум и сердце Востока началось в первом десятилетии ХХ века. Нам должно быть лестно, что важную роль в этой культурной экспансии сыграли произведения русских писателей, оказавшие немалое воздействие на формирование современных литератур Индии и Китая, а Японию даже превратившие в своего рода литературную колонию России. Сами японцы в начале века говорили, что, победив русских в войне, были наголову разбиты ими в литературе. Не будет преувеличением сказать, что Тургенев, Толстой, Чехов, Достоевский стали для японцев своими, вполне японскими писателями. Согласно издательской статистике, в 1910-е годы в Японии ежегодно переводилось в среднем сто пятьдесят (!) русских произведений, в том числе и авторы второго, третьего и четвертого ряда. Одно из последствий увлечения Россией — изобилие в Японии массовых литературных ежемесячников: это единственная, кроме нашей, страна, где прижилась и процветает совершенно русская традиция толстых журналов.

"Особой популярностью среди студентов пользуются лекции по русской овощелогии... Огурцы великой России не имеют примитивного цвета. Их цвет совершенен, он подобен цвету жизни. О-о, огурцы великой России!" Р.Акутагава (новелла «Удивительный остров», где литературы различных стран аллегорически уподоблены овощным культурам).

На протяжении всего ХХ века наблюдается странный феномен: Восток взахлеб читает западную литературу — и на языке оригинала, и в переводе, — а восточная литература проникает на Запад лишь скудными ручейками, да и то в немалой степени благодаря политически корректным усилиям Нобелевского комитета, увенчавшего лаврами полдюжины азиатских и африканских писателей, имена которых до момента увенчания западному читателю были по большей части неизвестны. ХХ столетие — эпоха страстной и в общем-то безответной любви Востока к Западу, любви, доходящей до обсессии, когда хочется во всем быть похожим на любимого и всё-всё делать, как он, — так же жить, так же одеваться, говорить на том же языке, питаться той же телесной и духовной пищей.

Один из плодов этой так и не добившейся полной взаимности страсти — литературный андрогинизм, и совершенно неудивительно, что почти все его адепты (уже довольно многочисленные — см. Приложение к следующей главе) происхождения восточного, а не западного. Исключения единичны — например, известный японский писатель, американец по происхождению, Хидэо Леви (р. 1950).

Новый андрогин

Первоначальный андрогин, первочеловек, наш с вами предок, был могуч, совершенен и горд.

«...Тело у всех было округлое, спина не отличалась от груди, рук было четыре, ног столько же, и у каждого на круглой шее два лица, совершенно одинаковых; голова же у двух этих лиц, глядевших в противоположные стороны, была общая, ушей имелось две пары, срамных частей две, а прочее можно представить себе по всему, что уже сказано». Платон. «Пир».

За гордость андрогины, как известно, и пострадали — Зевс разрубил каждого пополам, причем, что для нас важно, разрубил вдоль (стало быть, по меридиану), и с тех пор левая и правая (стало быть, западная и восточная) стороны стремятся друг к другу, а когда встречаются, происходит магическое слияние — Эрос.

Новая «восточнозападная» литература обладает явными признаками андрогинности: при одной голове у нее два лица (одно обращено к восходу, второе к закату), два сердца, двойное зрение и максимально устойчивый опорно-двигательный аппарат. Еще ей свойственна повышенная витальность, несколько диссонирующая с вялой доминантой литературы fin de siecle, но вполне объяснимая, если не забывать об эффекте магического слияния. Андрогины конца ХХ века — первые лазутчики племени, которое, очевидно, будет задавать тон в культуре грядущего столетия. Нет, не лазутчики, а скорее первые ласточки, ибо они имеют свои гнездовья, каковых на сегодняшний день насчитывается по меньшей мере три.

Первый их этих «птичьих базаров», разумеется, — Соединенные Штаты, страна иммигрантов со всех континентов, а в последние десятилетия в первую очередь именно с Востока. Бережное отношение к зарождающейся андрогинной литературе — одно из положительных последствий торжества политической корректности. Однако скоро нужда в этой няньке, видимо, отпадет. Андрогинная литература мощно набирает темп, беря если не качеством, то количеством, и в скором времени, наверное, совсем забьет малокровную WASPовскую.

Тот же процесс, но стихийный и оттого еще более убедительный, происходит в Англии, куда со всего Британского содружества стекаются новые англичане самого разного цвета кожи и разреза глаз. В последние годы писатели-иммигранты фактически монополизировали Букеровскую премию. Лондон становится очень странным городом, где в знакомом по гравюрам и учебникам интерьере преобладают смуглые лица и звучит певучая, разноакцентная английская речь. Благодаря притоку свежей иносоставной крови британская литература сегодня лучшая в мире, что, кстати, заметно и по количеству переводов на страницах «ИЛ».

Привилегированность двух этих очагов нового андрогинизма зиждется на англофонности. Английский стал языком международного общения, латынью ХХ века, поэтому голос англоязычных писателей-андрогинов слышен в сегодняшней литературе лучше всего. Однако есть и третья зона культурного симбиоза Востока и Запада, менее заметная миру, но зато самая массовая, где диковинные существа двуединой природы водятся в изобилии. Речь идет о Японии, целой стране, стремительно превращающейся в андрогина. Японию теперь не относят ни к Востоку, ни к Западу, она как бы сама по себе. За тридцать лет благополучия и пятьдесят лет американизации выросло и возмужало новое поколение, которое не только на 20 сантиметров выше своих родителей, но, что более существенно, ориентировано на иную систему ценностей. От Японии гораздо ближе до Америки и Европы, чем до расположенного по соседству азиатского материка. У японцев новой генерации (характерно, что ее называют «син-дзинруй», «новое человечество») своя литература, которую японская критика нарекла «кросскультурной», а писателей — «культурными метисами», то есть теми же андрогинами.

Подбор художественных текстов, представленных в спецномере «ИЛ», честно отражает современную географию литературного андрогинизма: два автора из британского питомника, один из американского, один из японского.

По пестроте культурных составляющих всех затмевает В.С.Найпол (р. 1932), «англотринидадский писатель индийского происхождения» (следует еще и учитывать симбиотический характер тринидадского компонента его генеалогии, в свою очередь сложившегося из европейского, азиатского, африканского и карибского элементов). Найпол — писатель истинно британский, потому что получил оксфордское образование, большую часть жизни провел в Англии, написал ряд чисто английских произведений (например, «лондонский» роман «Mr. Stone and the Knights Companion»), за заслуги перед культурой Великобритании возведен ее величеством в рыцарское достоинство и вообще-то по-правильному должен именоваться «сэр Видиадхар Сураджпрасад». Найпол — писатель безусловно тринидадский, потому что родился на этом маленьком острове, и большинство его книг относятся к вест-индскому циклу. И еще Найпол — писатель индийский, потому что его предки-брамины приехали из Индии, семья сохранила верность национальным традициям и индуизму, и для писателя тема Индии и индийской диаспоры всегда была магистральной («Зона мрака», «Индия — раненая цивилизация», «Излучина реки»). В свои 64 года Найпол является старейшиной среди андрогинов. Он повсеместно (и давно, уже лет сорок) почитаем и любим, обаяние его стиля покорило и Запад, и Восток. Найпола охотно переводили даже в Советском Союзе, несмотря на явную идеологическую невыдержанность.

«Хотя в некоторых из последних своих книг В.С.Найпол односторонне оценивает процессы, происходящие в «третьем мире», творчество его в целом отличает интерес к социальной проблематике и своеобразный острый юмор» (текст с обложки сборника «Улица Мигель». Библиотека «ИЛ», 1984).

Новая книга «Дорога в мир», главы из которой предложены вниманию читателя, принадлежит к вест-индскому циклу и пользуется не меньшим успехом, чем предыдущие. Критика традиционно благосклонна, ни одной отрицательной рецензии в литературной прессе обнаружить не удалось, общий тон сдержанно-восхваляющий. Столь бережное отношение критиков — верная примета грядущей нобелизации. Вот пройдут положенные десять лет после увенчания карибца Дерека Уолкотта, и сэр Видиадхар непременно станет первым из андрогинов-нобеленосцев.

Однако самый знаменитый из восточнозападных писателей, да и вообще самый часто поминаемый из ныне живущих литераторов вовсе не В.С.Найпол, а Сальман Рушди (р. 1947), хотя такая всемирная известность его наверняка не радует. Уже шесть лет на Рушди идет беспрецедентная и постыдная охота, поэтому новый монументальный роман «Прощальный вздох мавра», написанный в подполье, — это, выражаясь языком ностальгическим, настоящий Подвиг Художника. Все это понимают и, хотя «Мавр» понравился далеко не всем, высказывают критические замечания в адрес романа очень тактично.

Рушди, британский гражданин индопакистанского происхождения, принадлежит трем культурам — индийской, исламской и европейской (родился в Бомбее, половину детства провел в Пакистане, вырос и стал писателем в Лондоне). Узорчатую, пряную прозу Рушди, перенасыщенную персонажами и необязательными фабульными ответвлениями, часто упрекают в композиционной рыхлости и чрезмерной орнаментальности, но подобная оценка — чистейшей воды западничество. Неповторимый стиль Рушди синтезирует две повествовательные традиции, западную и восточную, оксидентальную линейность развития сюжета и ориентальную лабиринтность в духе «Тысячи и одной ночи». Это до известной степени оправдывает фрагментацию «Последнего вздоха мавра», предложенную журналом, который, к сожалению, не имеет возможности опубликовать роман полностью. Первая треть «Мавра», напечатанная в этом номере, представляет собой автономное повествование и излагает генеалогию главного героя, Мораиша Зогойби, южноиндийца португальско-еврейского происхождения, который подозрительно похож на безжалостную автокарикатуру писателя.

Рушди вводит в литературоведческий обиход термин «палимпсест», тем самым явно давая пас критикам и интерпретаторам своего романа. В «Мавре» палимпсестом назван способ писания картин, когда холст намеренно делается многослойным: сначала художник пишет одну картину, потом поверх нее — другую. Глядя на верхнюю картину, зритель все время помнит о незримом присутствии нижней, которую, впрочем, можно восстановить, уничтожив наружный слой краски. Очевидно, Рушди предлагает трактовать свой литературный стиль именно таким образом — как Запад, нанесенный поверх Востока (или Восток, нанесенный поверх Запада?). Однако с большей точностью палимпсесту можно было бы уподобить творческий путь писателя в целом. Каждый из романов Рушди был написан так, словно он хотел вытеснить из памяти, «закрасить» романы, опубликованные прежде. Шумный успех «Детей полуночи» заставил критику забыть о неудаче первого романа, «Гримус», и зачислить Рушди в «элитарные англоиндийские писатели». «Пакистанский» роман «Стыд» внес коррективы — элитарный, но не англоиндийский, а англопакистанский (помню долгие дискуссии в афро-азиатском отделе редакции «ИЛ» по поводу национальной принадлежности тогда еще не очень известного писателя). «Сатанинские стихи» заставили забыть и об элитарности, и обо всем написанном ранее. «Мавр» же — попытка совершить невозможное, заслонить «Сатанинские стихи» еще более яркой цветовой гаммой. Сальман Рушди — очень смелый человек. А еще вероятнее, он, как всякий истинный художник, страдает синдромом дефицита инстинкта самосохранения. Иначе не объяснишь рецидивизм очернителя, который на сей раз не задевает чувства мусульман, но зато бросает камни сразу в трех разных направлениях: в англиканскую церковь, сатирически обобщенную в персонаже пастора д’Эта (впрочем, этот выпад сравнительно безопасен); в евреев, ибо главный злодей — классический сатанинский еврей Авраам, будто сошедший со страниц «Протоколов сионских мудрецов» (это ужасно не понравилось литературным критикам); в индийских националистов, поскольку в отвратительном Рамане Филдинге без труда узнается вождь индуистских радикалов Бэл Теккерей (а это уже опасно и может привести к новому витку травли). Первый результат налицо — в Индии на ввоз «Мавра» фактически наложен запрет. Кощунственная легкость и сверхъестественная мобильность андрогина («колесом, занося ноги вверх и перекатываясь на восьми конечностях») статичному Востоку непонятна и антипатична.

Новый Свет относится к андрогинизму куда приязненней, что подтверждается счастливым примером американокитаянки Эми Тан (р. 1952). Шесть лет назад произошло традиционное американское чудо: 37-летняя желтокожая золушка, тихая секретарша из офиса, любившая писать знакомым увлекательные письма, обратила на себя внимание доброй феи (влиятельного литагента); фея заказала золушке книгу, книга стала всеамериканским бестселлером, ее перевели на иностранные языки, сделали экранизацию, и на американском литературном небосклоне 90-х засияла новая яркая звезда по имени Эми Тан. Рождение звезды — всегда чудо, и Эми Тан моментально обросла легендами. Журналы с удовольствием пишут о ее «иньских» глазах, способных видеть призраки, о чудодейственном поле, окружающем писательницу, — в нем вроде бы изменяются цвета, раздаются неземные звуки, происходят электрозамыкания, а у интервьюеров ломаются магнитофоны. Но эти пикантности — из разряда паблисити, то есть не причина успеха, а его следствие. Секрет же феноменальной популярности обаятельного романа «Клуб радости и удачи» — в его умеренной китайскости, не отпугивающей американского читателя инакостью, а вполне понятной и как бы даже ласкающей. Шестнадцать монологов, объединенных в роман и стилистически имитирующих средневековые китайские любовные новеллы, обладают всеми нужными ингредиентами американского бестселлера 90-х: это и столь чтимый американцами жанр поиска корней, и познавательное, но легкое чтение о «важной» зарубежной культуре, и (что необходимо для престижа) интеллектуальное приключение, то есть все-таки настоящий литературный текст, а не чтиво. Успех «Клуба» стал для американских издательств стимулом к поиску и рекрутированию новых андрогинных писателей из числа азиатских иммигрантов первого и второго поколения. Звезды, равной по масштабу Эми Тан, пока не обнаружено, но звездочек помельче уже довольно много, а главные открытия, несомненно, впереди.

Единственный неанглоязычный прозаик номера — японка Ёко Тавада (р. 1960). С ранней юности она живет в Германии, стала билингвальной и в последнее время пишет не только по-японски, но и по-немецки. Повесть «Собачья невеста» получила в 1993 году главную японскую литературную награду — премию имени Акутагавы, что отражает общую тенденцию к космополитизации японского литературного истеблишмента. В 90-е годы приверженцы «кросскультурного» направления задают тон в литературе. Сам главный японский писатель Кэндзабуро Оэ по стилю абсолютно оксидентален и своими учителями называет Блейка, Бахтина и Йейтса.

Явных примет андрогинности в повести Ёко Тавады вроде бы нет: действие происходит в Токио, все персонажи — японцы. Однако «кросскультурность» этого произведения тем не менее совершенно очевидна. Полагаю, читатель без труда узнал в загадочно появившейся и столь же загадочно исчезнувшей учительнице Мицуко нашу старую знакомую Мэри Поппинс. Узнаваем и пародийный набор тем «политической корректности», так замучившей западного писателя: развенчание антропоцентризма; «животное-товарищ» неординарной сексуальной ориентации; «все, что естественно, — нестыдно»; «альтернативно одаренный ребенок»; права сексуальных меньшинств; загрязнение окружающей среды и прочее, и прочее. В общем, перед вами совершенно западный текст, только в оригинале он написан иероглифами, в столбик и справа налево.

Один спецвыпуск, естественно, не может охватить всю палитру современной андрогинной литературы (в частности, за рамками журнального номера остался франкофонный очаг, пусть менее обширный и интернационально восславленный, чем англоязычные, но тоже яркий и культурно значимый). Посему в качестве приложения к этой главе вниманию читателей предлагается

Имя

Страна

Язык

Амин Маалуф

Франция/Ливан

французский

Анна Огино

Япония

японский

Бен Окри

Англия/Нигерия

английский

Бхарати Мукерджи

США/Индия

английский

Викрам Сет

Индия

английский

Кадзуо Исигуро

Англия

английский

Майкл Ондаатжи

Канада

английский

Масахико Симада

Япония

японский

Рут Джабвала

Индия

английский

Тахар Бен Джеллун

Франция/Марокко

французский

Тимоти Мо

Англия

английский

Ханиф Курейши

Англия

английский

Харуки Мураками

Япония

японский

Хидэо Леви

Япония/США

японский

Заключение. Еще раз (не последний) об энтропии

«Еще раз» — потому что в одном из недавних номеров журнал уже обращался к этой теме, исследуя кодировку одноименного рассказа Томаса Пинчона, для творчества которого понятие Термодинамического Затухания Жизни является ключевым. А «не последний» — потому что в будущем энтропия обещает стать главной проблемой человечества и о ней еще много будут писать и спорить, называя это явление самыми разными терминами.

ЭНТРОПИЯ — функция состояния термодинамич. системы, изменение Э. (dS) в равновесном процессе равно отношению количества теплоты (dQ), сообщенного системе или отведенного от нее, к термодинамич. темп-ре (Т) системы. Неравновесные процессы в изолированной системе сопровождаются ростом Э., они приближают систему к состоянию равновесия, в котором S максимальна (СЭС, 1983).

Тех, кому это определение кажется непостижимо сложным, отсылаю к статье С.Кузнецова, который объясняет смысл понятия простыми и доступными гуманитарию словами. Нас же энтропия — толкуемая в самом расширительном и символическом смысле — сейчас интересует как общий алгоритм движения современного мира, алгоритм, одним из частных проявлений которого является рождение нашего героя, нового андрогина. В самом расширительном и символическом смысле энтропия — антипод двоичности и полярности, на которых до сих пор держался наш мир. Энтропия — это постепенное отмирание противостояния, конфликта, встречное движение Инь и Ян. Энтропийные процессы разворачиваются на наших глазах, охватывая наиболее благополучные (то есть цивилизационно продвинутые) регионы Земли. Там сжимаются все традиционные амплитуды, стираются казавшиеся непреодолимыми различия между «иметь и не иметь» (все население превращается в средний класс), между городом и деревней (основная масса жителей концентрируется в пригородах), между индустрией и сельским хозяйством, даже между полами (происходит феминизация мужчин и маскулинизация женщин — прямое движение к андрогину). При этом мало кем оспаривается, что нормальному человеку лучше живется именно в этой энтропийной зоне планеты, то есть человечество взирает на происходящий процесс с одобрением, а те, кто наблюдает за ним извне, — и с завистью, мечтая идти тем же путем. Амплитуда колебаний — социальных, экономических, политических — в таком завидном обществе затухает, жить там становится сытно, спокойно, приятно, но немножко скучно, в связи с чем юношей и девушек в период формирования личности тянет путешествовать в неблагополучные регионы — в тамошнем хаосе вроде бы больше жизни.

Быстрее всего процесс деполяризации и слияния идет в сфере идеологии и культуры. Мы все чаще слышим и читаем о едином мире, о планетарном мышлении, о создании глобальной культуры. Существует мнение, что всплеск местного патриотизма, агрессивного национализма, религиозной нетерпимости, наблюдаемый в 90-е годы во многих уголках планеты, — это защитная реакция человечества, которое нуждается в противовесе столь быстрой универсализации. Однако эти судороги все же скорее напоминают агонию. Зона бесконфликтности, вероятно, будет раздвигаться все шире по мере распространения зоны материального благополучия, которое несет с собой большую толерантность, которая есть готовность к компромиссу, который снимает социальную и эмоциональную напряженность... И так далее.

Глобализация мировой культуры — процесс, видимо, неизбежный. Как и всё под солнцем, он имеет свои плюсы и минусы. Вот взгляд оптимистический: глобализация сумеет вернуть человеку совершенство, «сделать из двух одно и тем самым исцелить человеческую природу» (Платон). Сформируется новый человек — универсально образованный, в равной мере владеющий культурным наследием и Востока, и Запада. Людям, имеющим общий культурный багаж и общий язык (уже можно догадаться, какой именно), будет легко понимать друг друга. И все закончится хорошо.

Взгляд пессимистический: глобализация приведет (уже привела) к засилью усредненного масскульта, к утрате национальной самобытности, к обеднению и выхолащиванию культуры, к всеобщей американизации и макдональдизации. И все закончится плохо.

Истина, как обычно, обнаружится где-нибудь посередине. Во всяком случае, представленные в этом номере журнала образцы андрогинной литературы дают основание надеяться, что, бог даст, универсализация не превратит мировую культуру в универмаг.

Зарождающийся андрогинизм — симптом отрадный и вместе с тем неприятный. Слияние Запада с Востоком и все прочие слияния, как наметившиеся, так и уже произошедшие, неминуемо превращают наш мир в ту самую «изолированную систему», где энтропия необратимо растет.

Собственно, это означает, что человечество начинает стареть. Когда-нибудь оно умрет. Думать об этом грустно, но лучше уж в вялом андрогинном состоянии от прогрессирующей энтропии, чем в бодром и расколотом — от допрогрессировавшей до ядерного деления полярности.

Или не лучше?

Опубликовано в журнале: «Иностранная литература», 1996, №9

@темы: взгляд на, общество

---

[<S>]

Андрей Фесюн
Ёсивара

Ёсивара - один из известнейших «веселых кварталов» средневекового города Эдо (Япония). Во времена Токугавы правительство санкционировало проституцию, которая не вызывала осуждения в обществе, и начало выдавать лицензии на устройство и содержание соответствующих заведений, как и на любой другой вид деятельности. В 1626 г. квартал Ёсивара распахнул свои двери для посетителей. А первого апреля 1958 г. Ёсивара и все ее подобия в Японии — рядом с горой Фудзи и вдалеке от нее — были официально отменены. Запрет не отменил секс вне дома и семьи, не отменил он также и проституции, банных девочек, хостесс в барах, ночных клубах и на перекрестках, а также их эротические игры. Автор цикла статей о Ёсиваре - Андрей Фесюн - рассказывает о ее более, чем 300-летней истории, о блеске и нищете гейш, куртизанок, о посетителях и обитателях этого города наслаждений.

Содержание

* Для справки
* Предисловие
* Город наслаждений
* «Новый японец»
* «Веселые дома» и прочие чайные домики
* Стоимость удовольствия
* Гейши и куртизанки
* Эротические таланты
* Персонажи Плывущего Мира
* Литература и искусство любви
* Жизнь на привязи
* Мода у женщин
* Две знаменитые гейши
* Истории о гейшах и куртизанках
* Конец Ёсивара

Скачать (формат DOC)

Ёсиваре, как и эротике вообще, посвящены многочисленные гравюры известных художников Японии. Некоторые из этих гравюр и рисунков представлены в галерее Японская эротическая гравюра 18-19 вв.

@темы: история, взгляд на, Япония, по странам и континентам, общество, разное

---

Синдзю – двойное самоубийство

[<S>]

...Но есть культура (и, соответственно, литература), в которой самоубийству разделенной любви отведено важное и почтенное место. Речь, конечно же, идет о Японии.

Как поступил бы в двадцатом, да и любом другом веке женатый европейский профессор философии, закрутивший роман с собственной студенткой, то есть попавший в банальнейшую из ситуаций? Развелся бы с женой или, на худой конец, стал бы вести двойную жизнь. Однако известный японский эссеист Номура Вайхан (1884 1921) решил сложную проблему иначе: профессор и студентка сбежали из города на лоно природы, две недели предавались любви, а потом утопились. И никого из современников такой не адекватный ситуации исход не удивил.

Здесь я возвращаюсь к теме синдзю, которой коротко коснулся в японской главе географического раздела. Синдзю — явление настолько яркое, что о нем стоит рассказать поподробнее. Напомню, что само слово, состоящее из двух иероглифов («сердце» и «середина»), буквально означает «внутри сердца» или «единство сердец». Уже из самой краткости японского слова в противоположность неуклюжим европейским конструкциям вроде «двойного самоубийства влюбленных» или «самоубийства по сговору» ясно, что японцы с этим трагическим явлением знакомы лучше и чувствуют себя с ним гораздо уютней. Именно этим термином я и буду пользоваться в дальнейшем, даже когда речь пойдет о совершенно «неяпонских» самоубийствах западных писателей.

Слово «синдзю» не всегда означало непременно смерть. В 1678 году был опубликовал трактат «Большое зеркало Иродо», излагавший поведенческий кодекс служительниц Иродо, «Любовного пути». В Японии к морали относились серьезно, без нее не могло существовать ни одно сословие: у самураев — Бусидо, у куртизанок — Иродо. В трактате обозначены пять степеней синдзю, под каковым в XVII веке понимались «доказательства любви». К этому средству жрица любви должна была прибегнуть, чтобы продемонстрировать, до какой степени ее сердцу дорог возлюбленный. Первая ступень — татуировка (ну, это, впрочем, знакомо и нам, хотя в большей степени распространено у подростков, матросов и уголовников).

Далее по возрастающей следуют обрезание волос, написание любовной клятвы, обрезание ногтей и наивысшее из неистовств — отрезание мизинца. О самоубийстве в трактате ни слова. У средневекового писателя Ихары Сайкаку в первой истории знаменитого цикла «Пять женщин, предавшихся любви», описан сердцеед Сэдзюро, у которого в девятнадцать лет уже была собрана коллекция из нескольких тысяч клятв и целая шкатулка с обрезанными ногтями влюбленных девушек.

Новым грозным смыслом слово «синдзю» наполнилось на рубеже XVII и XVIII веков, когда в моду вошли спектакли Кабуки и театра марионеток о самоубийствах влюбленных, которые из за жесткой социальной структурированности японского общества не могли соединиться и предпочитали расставанию смерть. В наследии Тикамацу Мондзаэмона, которого называют «японским Шекспиром», по меньшей мере полтора десятка пьес, построенных на самоубийстве влюбленных. Подобно «Вертеру» в Европе, пьесы порождали новые самоубийства, и вскоре синдзю стало неотъемлемой частью японской традиции.

Синдзю подразделяется на истинное и ложное, то есть совершенное против воли одного из участников. Обычно инициатором такого убийства/самоубийства бывают мужчины, действующие по принципу «не доставайся же ты никому». Только в Японии Карандышев, убив Ларису, не кричал бы: «Что я, что я… Ах, безумный!», а тут же наложил бы на себя руки, и тогда какой нибудь японский Островский написал бы пьесу для театра кукол, в которой Карандышеву досталась бы куда более завидная роль, чем в «Бесприданнице».

«Ложное синдзю» для Запада не новость. Случалось ступать на эту скользкую (от крови) дорогу и писателям. Правда, женщину, которая не желает соединяться с влюбленным в смерти, убить оказывается не так то просто. Во всяком случае, такому нескладному существу как литератор.

Французский писатель Эрнст Кордеруа (1825 1862) решил уйти из жизни вместе с женой, гонялся за ней по саду с пистолетом, но догнать не сумел и был вынужден умереть в одиночестве. Упомянутый чуть выше Иван Игнатьев тоже не хотел погибать один — после первой брачной ночи набросился на жену с бритвой, однако она вывернулась, и тогда он перерезал себе горло. И уж совсем некрасивое синдзю получилось у Такэути Масаси (1898 1922), японского публициста и критика, который неудачно посватался за девушку из консервативной семьи, ответившей несолидному человеку отказом. Такэути хотел зарезать себя и свою любимую, но та проявила ловкость и убежала, после чего несостоявшийся жених в бешенстве убил ее родителей, а потом себя.

Настоящее синдзю — такое, когда гоняться друг за другом с бритвой или пистолетом не приходится. Настоящее синдзю встречается не так уж редко и в жизни, и в литературе, и в жизни литераторов. Подобные драмы вызывают у нас, живущих, волнение особого рода: тут одновременно и мороз по коже, и странное чувство гордости за человечество. Есть трогательная патетичность в попытке доказать, что любовь важнее смерти. И действительно, синдзю заслоняет смерть, словно бы отодвигает ее на второй план. Происходит победа Эроса над Танатосом, причем на его собственной территории и на доступном ему языке.

...Синдзю не всегда становится финалом драмы страстей. Весьма распространенное явление — самоубийство немолодых супругов, совершенное отнюдь не по романтическим мотивам. Но дело ведь не в страсти, дело в любви, а она не сводится к неистовству гормонов.

Григорий Чхартишвили,
"Писатель и самоубийство" (гл. "Пять писателей, предавшихся любви")

Лафкадио Хёрн писал о такой грустной стороне трагической любви:

Любовь с первого взгляда реже встречается в Японии, чем на Западе, частично из–за особенностей общественных отношений на Востоке, а частично из–за того, что очень много грустных моментов избегаются ранним браком, устроенным родителями. С другой стороны, самоубийства от любви достаточно часты, однако их особенность в том, что они почти всегда двойные. Более того, в подавляющем большинстве случаев их следует считать результатом неверно выстроенных отношений. Тем не менее, есть исключения, выделяющиеся своей храбростью и честностью; обычно такое происходит в крестьянских районах. Любовь в такой трагедии может возникнуть совершенно внезапно из самых невинных и естественных отношений между мальчиком и девочкой, или может начаться еще в детстве жертв. Однако даже тогда сохраняется весьма определенная разница между западным двойным самоубийством из–за любви и японским дзёси. Восточное самоубийство не есть результат слепого, мгновенного решения избавиться от боли. Оно не только холодное и методичное, оно сакраментальное. Собственно, это ― брак, свидетельством которого является смерть. Они дают друг другу обет любви в присутствии богов, пишут прощальные письма и умирают.
Никакой обет не может быть более глубоким и священным, чем этот. Поэтому, если случится, что посредством какого–то внезапного внешнего вмешательства, или усилиями медицины, один из них оказывается выхвачен из объятий смерти, он становится связанным самыми серьезными обязательствами любви и чести, требующими от него уйти из этой жизни при малейшей предоставившейся возможности. Разумеется, если спасают обоих, все может закончиться хорошо. Обнако лучше совершить любое жесточайшее преступление, караемое пятьюдесятью годами заключения, чем стать человеком, который, поклявшись умереть с девушкой, отправил ее в Светлую Землю одну. Женщину, уклонившуюся от исполнения своей клятвы, могут частично простить, однако мужчина, выживший в дзёси из–за внешнего вмешательства и позволивший себе продолжить жить далее, не повторяя попытки, до конца своих дней будет считаться предателем, убийцей, животным трусом и позором для всей человеческой природы.

Возможно, о таком выжившем говорится в народной песне:

Я сижу дома
В нашей комнате,
Глядя на нашу спальную циновку,
На твою подушку.

Наиболее знаменитая пара влюбленных–самоубийц обрела бессмертие в 1703 г. в пьесе «Влюбленные–самоубийцы в Сонэдзаки», которую написал Тикамацу Мондзаэмон. Это были мелкий чиновник Токубэй и обычная проститутка Охацу, убившие себя на территории храма Сонэдзаки. Эта пьеса для кукольного театра в стихах имела колоссальный успех в театре Такэмото.

Самоубийство, разумеется, не считалось в Японии грехом, и со временем оно превратилось в разновидность традиционного поведения, высоко ценимого читателями грустных романов и пьес, заканчивавшихся трагически, как и большинство любовных историй. Художники Ёсивара, обслуживавшие куртизанок и гейш, часто запечатлевали знаменитые пары, бросающиеся в воду с моста или в кратер горы Фудзи в объятиях друг друга. Существовал разработанный ритуал, который ни один хорошо воспитанный самоубийца не вправе был игнорировать. Главное ― этикет.

Инадзо Нитобэ, автор книги «Бусидо, дух Японии», писал, что у появлявшейся на людях женщины «за пазухой всегда был спрятан кинжал» и, когда она была готова расстаться с жизнью, «если позволяло время, женщина сперва должна была связать вместе накрепко колени и лодыжки одним из небольших и многочисленных шнурков, являвшихся частью ее одежд, с тем, чтобы они оставались в пристойном положении во время конвульсий, сопровождающих предсмертную агонию. <…> Более того, ее учили ― куда точно ударять себя в горло и в грудь. <…> Возможно, это был единственный урок анатомии, который получали девушки в старые времена».

В последнем позволено усомниться, так как и куртизанки, и даже самые низшие проститутки были детально информированы относительно человеческой анатомии.

Для мрачного, отчаявшегося японского влюбленного нетрудно было уговорить своего сексуального партнера ― постоянную возлюбленную или наложницу ― совершить самоубийство. Как кто–то заметил, «японцы обычно определяют женственность в терминах подчиненного поведения». Как на футон, так и в самоубийстве желания мужчины удовлетворялись в первую очередь.

И те, кто прийдет после меня,
Да избегнут они
Моего пути любви…

(Хитомаро)

Для любящих существовали и другие популярные способы покинуть этот мир вместе: например, броситься со скалы, обняв друг друга ― это был «хэппи–энд» для многих читателей популярных романов с глазами на мокром месте. Любовь благороднее судьбы, которая ее разбивает.

Андрей Фесюн, "Ёсивара"

@темы: традиции и ритуалы, Япония, любовь, общество, литература, мораль, взаимоотношения, чувства, искусство

---

[<S>]

— А какая музыка?
— Конечно же танго

Фильм-концерт. Фильм-танцпол. Фильм-партия.
Инь и ян, черное и белое, женщины и мужчины.
Сюжет служит лишь связкой для танцевальных номеров, финал вызывает легкое недоумение и единственый вопрос: "Что это было?"
Хореограф сказал все, режиссер не сказал ничего, но второе, поверьте, становится неважным с первых же тактов

ТАНГО

как

...женщины

...женщины

...мужчины

...мужчины

...борьбы и единства противоположностей

...борьбы и единства противоположностей

...соперничества

...соперничества

...насилия

...насилия

...и мести.

...и мести.


P.S. Танго / Tango, no me dejes nunca
Режиссёр: Карлос Саура
Сценарий: Карлос Саура
Год выпуска: 1998
Страна: Испания/Аргентина
Жанр: Драма, музыкальный
Продолжительность: 115 мин
Перевод: Любительский (одноголосый)
Продюсеры: Хуан Карлос Кодацци, Карлос Ментасти, Луис А. Скалелла
Оператор: Витторио Стораро
Композитор: Лало Шифрин
Монтаж: Хулиа Хуанис
Костюмы: Беатрис Де Бенедетто
Ассоциированные продюсеры: Луис Анхель Беллаба, Рэйнер Мокерт, Карлос Риццути
В ролях: Мигель Анхель Сола, Сесилия Нарова, Миа Маестро, Хуан Карлос Копес, Карлос Риварола, Сандра Баллестерос, Оскар Кардосо Окампо, Энрике Пинти, Хулио Бокка, Хуан Луис Галиардо, Мартин Сифелд, Рикардо Диас Мурелль, Антонио Соарес-мл., Ариэль Касас, Карлос Тиль, Нора Зински, Фернандо Льоса, Хуана Копес, Мабель Пессен, Хулио Мартикорена, Вивиана Вигиль, Гектор Пилатти, Роксана Фонтан, Эдуардо Кутули, Нестор Маркони, Адольфо Гомес, Хуаньо Домингес, Норберто Рамос, Данте Монтеро, Анхела Сикконе, Фернандо Монетти, Анхель Кориа, София Кодрович, Мариано Моиселло, Эльвира Онетто, Вито Мелино, Орасио Сальган, Карлос Керр, Сабрина Моралес
Доп. информация:
10 номинаций на международных фестивалях, 8 призов, в т.ч. Гран При за "Лучшую Операторскую Работу" на Каннском Фестивале 1998

P.P.S. Торренты фильма:
— DVD9, MPEG, 7.31 GB
— VHSRip, DVD Video, 3.4 GB
— VHSRip, AVI, 2 GB

@темы: взгляд на, хореография, кинематограф

---

[<S>]

Total eclipse

Жанр драма
Режиссёр Агнешка Холланд
Продюсер Жан-Ив Асселин
Автор
сценария Кристофер Хэмптон
В главных
ролях Леонардо Ди Каприо
Дэвид Тьюлис
Оператор Йоргос Арванитис
Композитор Ян Качмарек
Длительность 111 мин.
Страна Франция — Англия - Италия - Бельгия
Год 1995

...я всегда вспоминаю гениальный фильм Агнешки Холланд «Полное затмение»: мне абсолютно все равно, что там мужчина любит мужчину, потому что это история про людей, а не про отношения полов.
Из интервью Даниила Страхова в «МК-бульвар»

Потрясающий фильм. Во всех отношениях. Что бы не говорили отдельные критики и зрители.

Одна из рецензий, кадры.

Биографии и фото Артюра Рембо и Поля Верлена.

Вот как выглядят те события, если описать их сухо и в хронологической последовательности:
1871 — Конец августа — начало сентября. Письма Артюра Рембо к Верлену (стихи и просьба о поддержке). Сентябрь. Верлен приглашает Рембо в Париж и оплачивает ему дорогу. 10 сентября. Рембо в Париже; он поселяется у Моте, откуда его в скором времени изгоняют за грубость и нечистополотность; Рембо живет по очереди у Банвиля, Шарля Кро, композитора Кабане, художника Форена. Верлен и Рембо принимают участие в собраниях литературных кружков «Дрянные мальчишки» и «Чертыхатели», пьянствуют, их дружба переростает в «жестокую страсть». Конец октября. Первая ссора Верлена с Матильдой из-за Рембо; Верлен сталкивает беременную жену с кровати. 30 октября. Рождение Жоржа Верлена, сына Поля и Матильды. Конец декабря. На очередном обеде «Дрянных мальчишек» Рембо устраивает скандал и легко ранит тростью-шпагой фотографа Каржá; Рембо изгнан из кружка; Верлен снимает для него комнату на улице Кампань-Премьер, 14.
1872 — Январь. Анри Фантен-Латур пишет картину «Угол стола», на которой, среди прочих парнасцев, избражает Верлена и Рембо. 13 января. Ссора между Полем и Матильдой; Верлен бьет жену и угрожает убить сына; несколько дней Верлен скрывается на квартире у матери. Середина января. Матильда увозит Жоржа к родственникам в Периге. Верлен поселяется у Рембо на улице Кампань-Премьер. 20 января. Верлен пишет Матильде письмо с просьбой простить его. Начало февраля. Семья Моте де Флервиль начинает бракоразводный процесс. Март. Верлен обещает Матильде порвать с Рембо; Рембо по просьбе Верлена уезжает в Шарлевиль; бракоразводный процесс приостановлен; Верлен возвращается к жене, но продолжает тайком переписываться с Рембо. Верлен устраивается на работу в страховую компанию. Апрель. Верлен просит Рембо вернуться. Начало мая. Пьяный Верлен похищает маленького Жоржа и уносит его к матери; на следующее утро Матильда обращается к своему поверенному с просьбой о возобновлении бракоразводного процесса. 9 мая. Верлен пытается поджечь Матильде волосы и избивает ее. 18 мая. Рембо возвращается в Париж. Май-июнь. Верлен несколько раз угрожает убить Матильду. Верлен и Рембо, развлекаясь, дерутся на ножах; свои раны Верлен объясняет уроками фехтования. 7 июля. Верлен выходит за доктором для заболевшей Матильды и встречает Рембо; они решают немедленно уехать из Парижа в Аррас, где попадают в жандармерию, которая высылает их обратно; в Париже они пересаживаются на другой поезд и едут в Брюссель. Июль. Верлен и Рембо бродяжничают в Бельгии. 21 июля. Матильда в сопровождении своей матери едет в Брюссель, чтобы вернуть Поля; им это почти удается, но Верлен бросает их на пограничной станции и вместе с Рембо, который тайком едет в том же поезде, возвращается в Брюссель. 7-9 сентября. Верлен и Рембо едут в Лондон (поселяются по адресу Хоуленд-стрит, 34-35). Декабрь. Мать Рембо, узнав о том, что Моте обвиняют его в гомосексуальных отношениях с Верленом, приказывает сыну вернуться в Шарлевиль; Рембо подчиняется. Верлен заболевает, вызывает к себе мать и Рембо.
1873 —Начало января. В Лондон приезжает мать Верлена. Середина января. В Лондон приезжает Рембо (дорогу ему оплачивает мать Верлена). Начало февраля. Мадам Верлен возвращается в Париж. Конец марта. Верлен хочет вернуться в Париж и помириться с Матильдой. 4 апреля. Верлен уезжает в Бельгию, сперва к знакомому матери аббату Делоню в Намюр, откуда пишет Матильде, прося о встрече и примирении (в ответ Матильда просит не надоедать ей письмами), затем в Жеонвиль к родственникам, где заканчивает «Песни без слов» и учит английский. 9-10 апреля. Рембо возвращается в Шарлевиль, где начинает «Лето в аду». 24-25 мая. Верлен и Рембо едут в Лондон и поселяются в по адресу Грейт-Колледж-стрит, 8. Июнь. Верлен опять хочет вернуться к Матильде; постоянные ссоры с Рембо. 4 июля. После очередной ссоры Верлен уезжает в Брюссель, бросив Рембо без денег, и поселяется в гостинице «Льежуа», из Брюсселя он пишет письма жене, матери и Рембо, угрожая самоубийством. 5 июля. Мать Верлена приезжает в Брюссель. 8 июля. В Брюссель приезжает Рембо; он настаивает на своем возвращении в Париж, Верлен против. 10 июля. Утром Верлен покупает револьвер и напивается; около трех часов дня в гостинице Верлен стреляет в Рембо и ранит его в запястье; Верлен с матерью отводят Рембо в больницу; Рембо продолжает настаивать на своем отъезде; Верлен с матерью провожают его на вокзал; по дороге Верлен угрожает застрелиться; испуганный Рембо бросается за помощью к полицейскому; арест Верлена, несмотря на то, что Рембо отказывается от всех своих обвинений. 11 июля. Верлена помещают в тюрьму предварительного заключения «Маленькие кармелиты». 20 июля. Рембо возвращается в Шарлевиль, на ферму Рош, где закончит «Лето в аду». 8 августа. Брюссельский суд приговаривает Верлена к двум годам тюрьмы. 27 августа. Верлена переводят в тюрьму одиночного заключения в Монс.
1874 —Март. Стараниями Эдмона Лепелетье в Сансе выходят «Песни без слов» (типография Мориса Лермита). Раздел имущества с Матильдой; Верлен приговорен к уплате алиментов; он переживает религиозный кризис, исповедуется.
1875 —16 января. Освобождение Верлена. Февраль. Последняя встреча Верлена и Рембо в Штуттгарте; религиозность Верлена раздражает Рембо; Рембо просит Верлена передать рукопись «Озарений» поэту Жермену Нуво (с которым путешествовал в Англию весной 1874) для возможного издания. Март. Верлен уезжает в Англию; устраивается преподавателем начальной школы в Стикни. Встречается в Лондоне с Жерменом Нуво и отдает ему «Озарения» (Нуво вернет их Верлену осенью 1877, не найдя издателя). Октябрь. Верлен посылает свои стихотворения в Париж для публикации в третьем выпуске «Современного Парнаса», но бывшие коллеги во главе с Анатолем Франсом отказывают ему в этой чести. 12 декабря. Последнее письмо Верлена к Рембо.

Фильм же снят по пьесе Кристофера Хэмптона и в память мне врезалось следующее:

* дерзкий, прямой, грубый, эгоистичный и уверенный в своей гениальности мальчишка 17-ти лет, приехавший к Верлену;

* предложение Рембо: мы сотрудничаем, ты меня содержишь, а я тебя вдохновляю(и учусь у тебя, как сказать то, о чем я хочу сказать - в этом он признается позже) - а какое вдохновение без близости?

* любовный треугольник: Верлен разрывается между семьей и любовником, причем от жены ему нужны женские добродетели, тело и деньги(Верлен считает, что любит ее, но признает, что она не умна, не понимает его и тело ему важней души), а от любовника - опять-таки тело, но гений Артюра притягивает его также;

* - Скажи, что любишь меня.
- Я к тебе нежно отношусь. А ты меня любишь?
- Да.
- Тогда положи руку на стол, ладонью вверх.
Рембо пробивает ему руку ножом, потом они занимаются любовью.

* Рембо тянется к Солнцу подобно цветку, его гений расцветает и Верлен дает Артюру уговорить себя уехать из Парижа. Ссоры, примирения, бракоразводный процесс с женой.

* Рембо собирает вещи. Ссора. Он бросает Верлену в лицо обвинения в том, что тот бросал его, будучи не в состоянии решить, развестись ли ему с женой, уйти в армию или застрелиться, а теперь хочет, чтобы он, Рембо, уехал с ним в Лондон. Верлен его уговаривает, на что Рембо отвечает: "Не могу. Это плохо. И слишком поздно".
Выстрел. Кровь. И все заканчивается тюрьмой для Верлена и творчеством для Рембо в Шарлевиле.

* А спустя два года - их последняя встреча. Рембо говорит о том, что больше не пишет. Верлен пытается его переубедить, говорит о том, как изменился он сам благодаря Богу. Рембо раздражен, он не прощает Верлену произошедшего и ставит его перед выбором: его душа или тело. Верлен выбирает последнее. И когда он касается щеки юноши, тот произносит "нет". Верлен говорит, что много думал, что они бы могли быть счастливы. Рембо же считает, что не могли бы, что для них это невозможно, и советует Верлену найти себе другого.

* Постаревший Верлен пьет абсент и ему кажется, что напротив сидит юный Рембо. И нож не вонзается в ладонь, ее касаются губы того, кто его... любил?..

И во сне Рембо шепчет: "Вперед!", и ищет вечность - там, где на линии горизонта солнце сливается с морем...

@темы: взгляд на, кинематограф

---

[<S>]

Темная гавань (Dark Harbor)


1999
реж. Адам Коулмен Ховард / Adam Coleman Howard

Мрачно-пронзительная картина с моими любимыми пейзажами - гавань, осень, дожди, туманы. И - свечи, свитера, тревога. Особо хочется выделить тот момент, когда герой Рикмана говорит о любви. И, конечно же, финальная сцена меня как заядлого слэшера не могла оставить равнодушной.)

С самого начала ждешь убийства, и оно действительно происходит. Уровень запутанности и инверсии немного напоминает «Разговор» Ф.Ф. Копполы (1974). Некоторые (но не многие) зрители догадываются, к чему идет дело. При повторном просмотре уже все любят отмечать те моменты, по которым можно было предвосхитить финал. И все это создается изумительной режиссурой и трио исполнителей, где АР ведет. Как создать ощущение надвигающегося ужаса, показывая идиллические сцены в милом доме на частном острове? Случайный попутчик (Norman Reedus), случайно встреченный еще раз, мелкие супружеские неурядицы, простая неудовлетворенность, раздражительность. Муж (David Weinberg – АР) хандрит, чуть ревнует, ворчит из-за кончившегося молока – но как это все накапливается и как уже герой режиссирует сцену, взрывая ее скандалом: «Семь лет с тобой – как в гробу!» Как мастерски он ее проводит, понимаешь уже потом, когда, анализируя все события, осознаешь, что это была всего лишь уловка для продвижения событий. Весь сюжет был уловкой, чтобы завладеть домом, островом, деньгами жены (Polly Walker). Чтобы получить любовь друга. А так, очень спокойный респектабельный муж, ну разве что не очень стремится заняться с женой любовью. АР замечательно удаются ледяные глаза, и мягкий голос замечательно делает вид, будто они не ледяные. Страшный человек удался, убийство столь методично продвигается между разговорами о еде, гольфе, во время игры в теннис, час за часом изображается близость и даже любовь. Она под диктовку пишет прощальное письмо самоубийцы, ничего не подозревая, ставит подпись. Она заинтересована новым человеком, но сильно любит мужа. Ее упорство в этой любви (как она могла настолько ничего не чувствовать в его характере?), может быть компенсировано только ненавистью к нему ее матери. Кто-то все-таки понимал его. Извращенная любовь. Что мешало ему развестись и сойтись с другом? Деньги, которые можно было отобрать путем убийства. Убивая близкого человека, можно лучше замести следы. Нет все еще хуже, он женился на ней с заранее намеченным планом, семь лет его друг был рядом, семь лет он сближался с женщиной, играл с ней как кошка с мышью, чтобы убить и взять деньги. Нормальному человеку трудно понять такого монстра, но АР очень достоверен.

@темы: взгляд на, кинематограф